Сотрудники ДПС остановили машину Оюба Титиева в тридцати километрах от Грозного, тщательно обыскали и, по официальной версии, обнаружили пакет с марихуаной. В Чечне угрюмо пошутили: у республиканской полиции один пакет травы, который переходит из одного уголовного дела в другое.
В 2016 году в Чечне был арестован молодой журналист «Кавказского узла» Жалауди Гериев; у него также, по утверждению следствия, был найден пакет с марихуаной. Полиция утверждает, что Гериев был арестован на кладбище, но сам журналист говорит: в тот день он зарегистрировался на рейс в Москву, а по пути в аэропорт в Грозном автобус, в котором он ехал, остановили, вооруженные люди силой заставили его выйти и отвезли в лес, где избивали, требуя признаться в хранении наркотиков. Гериев работал на «Кавказский узел» тайно, он никогда не подписывал статьи своим именем. Так же поступал и Титиев. Поэтому, когда о его аресте начали писать российские и зарубежные СМИ, многие читатели впервые услышали его фамилию. Чеченские правозащитники ушли в тень еще в 2009 году, после убийства сотрудницы «Мемориала» Натальи Эстемировой.
— После ее гибели все совсем замолчали, — рассказывает директор российских программ Human Rights Watch Татьяна Локшина. — Мне говорили в лицо: «Вы свою Наташу не уберегли. Как нас сможете защитить? Лучше уходите». Потому что если ее, известного человека, можно было так просто и безнаказанно убить, то что говорить о простых людях?
Через несколько дней после ареста Титиева ЧГТРК «Грозный» сняла сюжет, в котором дело правозащитника прокомментировал с десяток официальных представителей власти Чечни — среди них помощник главы Чечни Тимур Алиев, пресс-секретарь главы Чечни Альви Каримов, правозащитница Хеда Саратова и другие. Они повторяют, что правозащитников в Чечне никто не трогает, а Титиев — обычный наркоман и либерал. Сюжет, который длится семнадцать минут, похож не на объективное представление информации, а на попытку правительства Чечни объяснить Кремлю арест правозащитника.
— Я поговорила с сотрудниками ДПС, — говорит в сюжете правозащитница Хеда Саратова, — и они в один голос рассказали, как задержали его, он нарушил правила дорожного движения, они обнаружили, что у него просрочена страховка, в этой суете они увидели на сидении траву, мелкие вот эти крупицы, и задали ему вопрос: «Что это?». Он сказал: «Я не знаю».
Уже несколько лет среди российских журналистов действует негласное правило — не работать с Хедой Саратовой и не обращаться к ней за комментариями, поскольку она, тоже сделав свои выводы в 2009 году, заняла провластную позицию. В 2017 году Саратова так прокомментировала для BBC публикацию «Новой Газеты» об убийствах геев в Чечне: «Крайнюю меру в отношении таких людей общество, в котором мы живем, не осудит». И добавила, что не стала бы даже рассматривать дела о таких убийствах, хотя ключевая ценность правозащитника — отстаивать ущемленные права любого человека независимо от его национальности, вероисповедания и сексуальной ориентации.
В сюжете ЧГТРК официальные лица утверждают — правозащитников в Чечне множество и никто их не арестовывает. Однако несколько месяцев назад корреспонденты «Русского репортера» побывали в Чечне (см. «РР» № 20 (437), «Сексуальная контрреволюция Кадырова») и не смогли найти ни одного правозащитника, который согласился бы дать интервью под своим именем.
— Наташа хотела говорить от своего имени, — говорит Локшина. — Для нее это было принципиально важно. За это она заплатила страшную цену. Но для нее была невыносима немота.
17 января в эфире ЧГТРК «Грозный» Рамзан Кадыров на чеченском языке прокомментировал для жителей республики арест Оюба Титиева.
— Говорят, поймали наркомана с анашой полицейские… — сказал он. — ООН, даже Госдеп из Америки вышли из-за того, что одного человека из Курчалоевского района задержали… Наркоманов в Чечне ловили тысячами, никто за них не заступался. Стоило поймать их наркомана, и весь мир встал.
В том же выступлении глава Чечни прокомментировал и исчезновение чеченского певца Зелимхана Бакаева, совпавшее с гонением на геев в республике. Бакаев приехал из Москвы в Грозный в гости и перестал выходить на связь.
— Его родные… которым стыдно было признать, что он их, сейчас говорят, что Кадыров забрал Зелимхана, — сказал Кадыров. — Какие доказательства? Вы слышали, как я по телевизору говорил, что его поймать надо? Или как сотрудники полиции посадили? Семья не смогла его остановить, а потом позвали домой, и братья, видимо, предъявили, что он вот этот вот… Неужели в их селе никого нет, в роду мужчин нет, чтобы признать — «мы это сделали»? Они же прекрасно знают, кто их родственник.
Говоря «вот этот вот…» и «кто их родственник», Кадыров намекает на то, что Бакаев — гей, но глава Чечни не в состоянии даже произнести этого слова — «гей» — вслух. А если даже слово, обозначающее группу людей, не может быть произнесено, можно только предполагать, какое место в сознании лидера Чечни отведено людям, которых этим словом обозначают. И может ли им найтись в жизни место вообще.
23 февраля 2014 года в Чечне по тому же обвинению в хранении наркотиков был арестован президент Ассамблеи народов Кавказа Руслан Кутаев. 20 февраля на конференции, посвященной депортации чеченского народа, Кутаев критично отозвался о решении Кадырова перенести День памяти и скорби с 23 февраля на 10 мая, день гибели Ахмата-Хаджи Кадырова. Кутаев утверждал, что дело против него сфабриковано, но все равно был осужден на четыре года колонии. Оюб Титиев в своем обращении к президенту РФ Путину также утверждает: дело против него сфабриковано, и если он признает себя виноватым, значит, к нему применяли физическое воздействие или шантаж.
В 2015 году в СМИ появился трейлер фильма итальянского режиссера Никола Беллуччи «Грозный блюз», рассказывающий о трех чеченских правозащитницах. Документальный фильм участвовал в основном конкурсе фестиваля документального кино «Артдокфест» и был показан в Риге. Одновременно с появлением трейлера появилась и информация о том, что в Чечне похищена одна из героинь фильма Таита Юнусова. Позже она опровергла факт похищения. Вторая героиня фильма при помощи коллег вынуждена была бежать, она скрывается до сих пор. «РР» известно, что покидать Чечню до показа фильма на «Артдокфесте» она не планировала. В фильме есть сцена — пожилая женщина разворачивает спрятанный плакат, на котором изображен Дудаев, прикладывает палец к губам: «Ты только, дочка, никому этого не показывай». После показа фильма находившиеся в зале российские правозащитники обратились к Беллуччи с вопросом, почему этот кадр все же был показан. «Fuck you», — ответил им режиссер. По сведениям «РР», эту сцену сняла одна из правозащитниц и передала режиссеру для общего ознакомления, а не для использования в фильме.
— Женщины клянутся Аллахом, что не видели этого фильма, а режиссер обещал им его в смонтированной версии показать, — говорит источник «РР», присутствовавший на показе. — Когда мы смотрели этот фильм, у нас было ощущение ужаса нечеловеческого — страха за судьбу женщин. Журналист снимал фильм три года, потом два года монтировал, за это время ситуация в Чечне изменилась, гайки закрутились, сейчас правозащитницы не стали бы давать таких интервью. А теперь в Чечне власть говорит: «Смотрите, как эти женщины распоясались. И они все из НКО».
В одном из интервью, данном во время показа, Беллуччи говорит: «Мне хочется войти в жизнь людей, познакомиться с ними, узнать их хорошо… В каждом кадре проявить уважение и не предать поиска правды».
— Очень часто журналисты — это люди, которые умеют к себе расположить, — продолжает наш источник. — Люди им доверяют, думают, что человек не причинит вреда. Когда журналист ходит за тобой два месяца с камерой, ты начинаешь расслабляться, думаешь, что он потом все вырежет и ты в безопасности. Но мы звонили после показа третьей женщине, она кричала: «Будь он проклят! Он сломал мне жизнь!».
Директор «Артдокфест» Виталий Манский в одном из интервью говорит: «Я не замечал, чтобы российские документалисты интересовались Чечней. Я смотрю множество картин, которые рассказывают о чем угодно, но фильмов про Чечню среди них нет».
Эти выводы стали «побочным продуктом» фильма, но заслонили собой все другие его посылы. И нанесли еще один удар по правозащитникам в Чечне.
«У них нет рода, нации нет, религии нет, — говорит Кадыров о правозащитниках в своем обращении к народу. — У них есть интерес. Меня удивляет, когда человек, считающий себя чеченцем, работает с ними. Удивляют меня и его родные, которые не останавливают этого человека. Они должны знать: в нашей республике их работа не пройдет». Таким образом, Кадыров провозглашает запрет на занятие правозащитной деятельностью и практически уничтожает авторитет этой профессии в Чечне. Но дела, которые рассматривали немногие настоящие правозащитники Чечни, были, как правило, связаны с произволом местной власти, и это объясняет, почему Кадыров ведет себя с правозащитниками как с личными врагами.
«Сейчас местные власти травят “Мемориал”, единственную правозащитную организацию, оставшуюся в Чечне, — говорит Татьяна Локшина. — Не убивают сотрудников, но сажают, поджигают. Можно восстановить выжженный офис, купить новую машину. Но как уберечь людей, которых сажают? Москва на происходящее образцово-показательно не реагирует. Это лицемерно и безобразно».
Несколько лет назад Кадыров обратился к чеченцам с призывом покончить с кровной местью. Специально организованная комиссия переговорила с враждовавшими семьями и убедила их простить друг друга. Власть заявила, что с кровной местью в республике покончено. Но кровная месть оттуда не ушла — на нее была наложена монополия властью. Сегодня только власть имеет право мстить каждому, кто критично отзовется о ее деятельности. Любой критикующий автоматически переводится в статус личного врага власти. «В воздухе снова повеяло либеральным духом», — встревоженным голосом говорит диктор в сюжете ЧГТРК, посвященном Оюбу Титиеву. Рамзан Кадыров, как и многие российские политики, научился объяснять любую конструктивную критику в свой адрес происками либеральных западных врагов. Такое представление о мире заставляет политиков в принятии решений руководствоваться не целесообразностью, не пользой для региона и людей, а в первую очередь идеей борьбы с далеким врагом. И в этой раздутой воображением войне страдает не враг, а живые люди, находящиеся в близкой досягаемости.
