Сергей Жуков, Волоколамск, 35 лет: «Проснусь — “Ядрово”»
— Я родился и живу в Волоколамске. И проблема на самом деле назрела уже давно. Мы боремся с ней уже больше трех лет. Раньше пахло только в деревне Ядрово, где находится сам полигон: я работаю в Москве менеджером по продаже продуктов, каждый день езжу мимо свалки и эти запахи всегда ощущал. Я понимал, что полигон в паре километров от города и скоро это коснется нас. Приступить к решению проблемы можно было еще год назад, но люди нам говорили: «Да у нас не пахнет, что вы, ерунда!» И только когда они начали болеть, ощутили на себе весь вред, тогда народ восстал и начал бороться за свою жизнь. Сейчас это главная ежедневная задача. Это головная боль: каждое утро проснусь — «Ядрово».
— Ваша семья живет недалеко от полигона?
— Мы с женой и дочерью живем примерно в двух с половиной километрах от свалки, в многоквартирном доме. Ребенка я увез месяц назад: в 20-х числах марта были сильнейшие выбросы, невозможно было находиться ни на улице, ни в квартире. Дочь задыхалась — чуть ли не ложку приходилось вставлять, чтобы она дышала. Сейчас отсюда уезжать у нас нет возможности. И почему это мы должны уехать, а не свалка — закрыться?
— За время протестов на вас давили, покушались?
— Никаких прямых угроз не было, были какие-то звонки: не ходи туда. А за что мне угрожать? Я ничего плохого не говорю и не делаю, борюсь за свой воздух.
— Что сейчас происходит на полигоне?
— Они засыпали старое тело полигона, закрыли тканью, и уже открыли новое тело — туда и возят. Два дня назад были два взрыва, их было слышно даже в городе: это свалочный газ выходил из тела старого полигона. Если ветер дует в нашу сторону, то все — мы задыхаемся. Особенно по ночам, при перепаде температуры.
— Чего вы хотите добиться?
— Мы хотим, чтобы полигон «Ядрово» полностью закрыли и начали рекультивацию.
— Вы готовы пойти на компромиссы?
— А какие здесь могут быть компромиссы? Нам навезли столько мусора! В 2016 году свалка была высотой в метр, а сейчас? Там рядом растут вековые сосны, так куча — выше. Доверия нет ни властям, ни директорам свалок. Они говорят, что будут свозить только с нашего района, но мы понимаем, что за этим никто не проследит.
— Почему именно вы это делаете, зачем это вам?
— Потому что нам здесь жить. Как говорят специалисты, нам с этим жить еще лет 20–30. Тут многие говорят, что мы «политики», но мне до политики, как говорится... мне главное — чтобы свалку закрыли.
Татьяна Бахметьева, Клин, 61 год: «Вместо закрытия свалки вырубают лес»
— Я работала на телеграфе инженером связи, обслуживала телеграфную аппаратуру. Семь лет назад вышла на пенсию, сидела с внуками, занималась домашними делами. Но мы живем практически на окраине города, и от свалки до нас меньше двух километров. Запах есть практически каждый день. Недавно сегодня звонила по этому поводу в МЧС, но они уже трубку не берут, сбрасывают звонок.
— Когда вы перестали сидеть дома и начали протестовать?
— До июля прошлого года я даже не знала о существовании свалки. Двадцать лет там была небольшая муниципальная свалка, в 2013 году по распоряжению президента ее должны были закрыть. Но не закрыли. Сначала она работала вообще без лицензии и без включения в реестр. Туда начали привозить мусор не только из Клинского района, но и из Московской области. В июне прошлого года закрылся полигон «Кучино» в Балашихе, и на нашу свалку нагрузка увеличилась. В феврале прошлого года я каталась на лыжах, как раз неподалеку, и видела, что там была маленькая горка, а сейчас там гора 25 метров высотой! Я начала писать заявления, обращаться в разные инстанции, а в сентябре мы уже плотно занялись этим с группой активистов. Я делаю все это ради здоровья своих внуков и детей. Мой пятилетний внук спрашивает меня: «Бабушка, чем так пахнет?» Он уже рисунки рисует со свалкой, мусором. Если ни я, ни кто-либо другой этим не займется, то чем дело кончится? Нас просто завалят!
— После митинга 14 апреля, на который пришли три тысячи человек, появились какие-то подвижки. Обсуждают ли закрытие или рекультивацию полигона?
— Во время митинга были специально организованы спортивно-развлекательные мероприятия на нескольких площадках, чтобы отвлечь жителей от проблемы. А после него, наоборот, начали строить прямую дорогу к свалке. Под нее вырубят почти 34 гектара хорошего здорового леса! Хотя лесопарковую зону нельзя переводить в другую категорию, но губернатор Московской области Воробьев подписал распоряжение о переводе ее в обычную лесную зону, не спросив никого.
— Вы куда-нибудь обращались по этому поводу?
— После митинга 4 марта я отвезла в приемную президента 12 тысяч подписей за закрытие и рекультивацию полигона. Ответа до сих пор нет.
Дмитрий Соломевич, Коломна, деревня Малое Карасево, 38 лет: «Люди сами чинят сломанный механизм»
— Я работаю в Москве посменно диспетчером на паркинге, а когда возвращаюсь в Коломну, то борюсь с нарушениями на полигоне ТБО «Воловичи», с позицией Министерства экологии Московской области по строительству мусоросжигательного завода в Свистягино и мусоросжигательных заводов вообще. На это у меня уходит все свободное время.
— Когда начались проблемы с мусором и как вы в них погрузились?
— Я живу всего в четырех километрах от свалки. Когда летом 2017 года сюда поехали машины в большом количестве, я был одним из первых, кто начал протест. В сентябре на сайте change.org мы создали петицию против завоза чужого мусора. Потом из маленького чатика сформировалась группа недовольных жителей, в которой сейчас уже 21 тысяча человек. Также мы направили множество писем депутатам и в надзорные органы. Под письмом в администрацию президента собрали 40 тысяч подписей — ответом была отписка с перенаправлением в Министерство экологии Московской области. Этой зимой провели первый крупный митинг, пришло более трех тысяч человек.
— Это вы перекрывали проезды к свалкам?
— Так делали не только у нас в Коломне, то же самое было в Воскресенске и Волоколамске. Но у нас самая долгосрочная акция — с 25 марта по сегодняшний день.
— У вас есть семья?
— У меня жена и трое детей от 5 до 15 лет. Я не таскаю их на эти мероприятия, но рассказываю им, что там происходит. Они гордятся тем, что я делаю! Носят значки с символикой нашего движения. Жена понимает: если мы ничего не будем делать, ничего и не изменится. Да и я веду себя предельно корректно, действую в правовом поле. Правда, один раз меня вызывали в милицию на беседу, но ничего криминального.
— Почему вы решили этим заняться, а не ждать, когда кто-то «придет и поправит все»?
— По сути все должно быть просто: мы пишем в Министерство экологии Московской области, оно принимает какие-то меры. Но этого не произошло, механизм не работал! Поэтому мы сами взялись его чинить. Вот вы идете и видите, что мужик обижает девушку, вы что, ждать кого-то будете? Так и для нас — это гражданская попытка заставить чиновников исполнять закон.
— Чего вы хотите от них добиться?
— Чтобы провели нормальный анализ на свалке, решили проблему с дегазацией, потому что у нас собираются ставить факел, как в «Кучино» (неэкологичный способ избавления полигона от свалочного газа, который подразумевает вывод газа и его сжигание без очистки, в результате чего атмосфера загрязняется диоксинами и другими вредными веществами. — «РР»), но это ерунда, а не решение — он не работает. Сейчас администрация говорит лишь о том, насколько можно сократить количество машин. Это неправильная постановка вопроса: даже наш собственный коломенский мусор по объему уже превышает нормы, на которые рассчитан полигон. А нас пытаются уговорить: «Давайте хоть 50 машин из области примем».
На самом деле экологи говорили о проблеме мусорных полигонов еще десять лет назад. Количество упаковки в мире едва ли не превышает количество продуктов, и рано или поздно все мегаполисы приходят к мусорному коллапсу. Обидно, что то, что гниет на полигонах и от чего страдают люди, на самом деле является огромным ресурсом. Решение этой проблемы есть, опробовано во всем мире и известно как технология Zero Waste («Ноль отходов»). Сто процентов отходов могут и должны перерабатываться. Мусора не существует — есть вторичные ресурсы: пластик, стекло, металл, резина, бумага, пищевые отходы. Из них производят синтепон, наполнитель для набивки мягкой мебели, материал для покрытия дорог, пластиковые запчасти, компост — список можно продолжать бесконечно. На технологию «Ноль отходов» переходят целые корпорации, такие как Toyota, и города, например Сан-Франциско. Пора и нам.
