Андрей чувствует себя, как тот мужик из анекдота, который вышел в Донецке на площадь Ленина и расплакался. «Что с тобой?» — спросили его прохожие. «Я хочу жить в ДНР», — плача пуще прежнего, отвечал он. «Но ты и живешь в ДНР!» — сказали ему. «Нет, — утер слезу мужик. — Я хочу в ту ДНР, которую по телевизору показывают».
Этот анекдот — новейшее народное творчество республики. Над ним все смеются. Особенно те, кто смотрит телевизор. Андрей смеется тоже — тем смехом, каким смеешься над самим собой, когда ничего другого не остается.
Три года назад Андрей открыл на войне бизнес — занялся перевозками людей на украинскую сторону. И тогда, отвечая на вопрос «как дела?», думал, что задавать такой вопрос равносильно тому, чтобы спросить: «ну как, нашел общий язык с войной?». Андрей его нашел — дела шли хорошо, не то что у тех, кто работал на заводе без зарплаты, а потом этот завод из-за войны закрыли.
Было время, когда жители республики надеялись, что война закончится и закрытые производства снова заработают на полную мощь. Но с тех пор как продолжительность этой войны по количеству дней перекрыла Великую Отечественную, люди перестали надеяться на близость ее конца, перестали ждать решительных действий от России, президент которой, как считалось еще года два назад, имеет блестящую стратегию для вывода промышленности Донбасса из кризиса, а также стратегию по выводу из кризиса самих людей Донбасса. Но сейчас жители ДНР знают: такой стратегии у Путина нет не только для Донбасса и его республик, но и для самой России и россиян.
Медленно люди здесь погружаются на дно апатии и депрессии. Вместе с ними туда же погружается территория — с домами, заводами, деревьями, скамейками, тротуарами и небом. Кажется несерьезным и неприличным говорить об энергетике места, но именно в ДНР о ней можно и надо говорить. Если сравнить Донецк 2014-го, с его бурлящей устремленной на восток энергией, Донецк 2015-го, сжавшийся ради прыжка к победе, и Донецк сегодняшний, погружающийся на дно геополитического забвения, то только об энергетике места и остается рассуждать. Энергетика эта встает над местом, как свинцовая крышка, на которой выбито проклятие, и спускается ниже, захватывая край России. Андрей считает, что последние два года жителей республики травят невидимо распыляемым новейшим химическим оружием, которое в качестве эксперимента опробуется на жителях ДНР. Это оружие вгоняет в апатию, сонливость, отнимает все желания и мечты. Он горячо спорит, доказывая существование этого оружия, и приводит в качестве доказательства мнение своих друзей, которые пребывают в аналогичном состоянии и находят тому аналогичное объяснение. А еще он говорит, что апатию и сонливость как рукой снимает, когда он выезжает с территории ДНР в сторону Краматорска или Славянска. Два года назад Андрей утверждал другое: «В Славянске и Краматорске жизни нет. Там все серенькое, скудненькое. А в Донецк въезжаешь — все светится: магазины, витрины, фонари. Может, я люблю в Донецк возвращаться просто потому, что это наш дом». Для того чтобы процитировать Андрея с точностью, понадобилось поднять аудиозаписи, сделанные мною два года назад. Андрея я знаю уже несколько лет и имею возможность наблюдать развитие человеческих судеб от начала войны и до ее бесконечности. Но Андрей не верит мне, когда я говорю, что новейшее химическое оружие — это тоска. Депрессия и тоска по тому, что уже не сбудется. Тоска, пришедшая на смену сильнейшему душевному подъему, который бывает только раз в жизни, когда народ принимает судьбоносное решение. Такая тоска и такое отупение приходят на смену великому напряжению, когда ты понимаешь, что путь бесконечен, а твои силы закончились и кто-то посмеялся над твоей святой верой.
Андрей накопил на войне денег на новую машину и на отдых за пределами ДНР. У него все есть. Он, в отличие от большинства, нашел общий язык с войной. Если захочет, то сможет заказать любой контрабандный сыр, пусть даже французский, со стороны Украины. Если захочет, то может заказать даже свежих морских моллюсков. В прошлом году он всего этого хотел, до войны обо всем этом только мечтал, а в этом году не хочет ничего кроме одного. Он смотрит на пустые тротуары. Сверху на него смотрит билборд с фотографией и постной цитатой главы Республики Александра Захарченко: «В гражданской войне победит тот, кто будет руководствоваться нравственными принципами». Андрей, несколько раз в неделю пересекающий республиканские и украинские таможни, точно знает, какие нравственные принципы царят там, и поэтому конца гражданской войны не ждет. Он действительно больше ничего не хочет кроме одного — чтобы на этих тротуарах появились люди. Чужие незнакомые люди, чтобы они, как до войны, мельтешили по ним потоками, создавая энергетику счастья. Андрей говорит, что счастье — это не деньги, а большое количество свободных людей на улице, которые куда-то идут.
Для того чтобы ознакомиться с зарплатами жителей ДНР, можно зайти на сайт Республиканского центра занятости. Например, электромонтеру по ремонту и обслуживанию оборудования предлагают 5401 рубль в месяц, слесарю-ремонтнику — столько же, каменщику — 5000. Крупные производства Республики лишились украинских рынков сбыта, но не закрыты. Возобновил работу Юзовский метзавод, закрытый после начала блокады. Но путь к восстановлению лежит через открытые рынки сбыта и через спрос не только на металл, но и на уголь, на химию. Таких рынков нет, и спроса такого тоже нет. Донецкий металл продается по демпинговым ценам, и его берут те, кому дела нет до его происхождения и до того, сколько денег получил рабочий на предприятии. Покупатели и продавцы вовсе не озабочены нравственными принципами. Но, с другой стороны, у них ведь нет и цели победить в гражданской войне. Между тем цены в республиканских магазинах не сильно отличаются от московских. Бананы стоят 70–75 рублей, огурцы — 90–120, яйца — 35–40, куриные крылья — 90, сыр — от 370, свинина — от 240. И на мой вопрос, почему такие дорогие груши, продавец республиканского магазина с горечью ответил: «Приличные жители ДНР груш не едят!».
А пока журналисты Республики создают мир несуществующей ДНР, в котором, впрочем, и сами они хотели бы жить. В данной статье невозможно привести цитаты наших донецких коллег из соображений их безопасности, ведь министерство информации ДНР зорко следит за высказываниями республиканских журналистов в соцсетях, и если те позволяют себе хотя бы намек на критику властей, им звонят из министерства и для начала просто журят. Для многих журналистов, позволявших себе задаваться вопросом: «Почему руководству можно вести себя безнравственно и некомпетентно, а нам рассказывать об этом нельзя?», показательным стало дело блогера Романа Манекина. Он был арестован и обвинен в сотрудничестве с Украиной — скорее всего, за критические выступления, а и иногда и ложные слухи в блоге. Но публикация слухов в Фейсбуке — не преступление. Блогера Манекина спасло его российское гражданство, а также то, что российские блогеры, не имеющие страха оказаться в подвале ДНР, активно обсуждали его арест, требуя освобождения заключенного. Но в самом Донецке дело Манекина напугало многих из тех, кто еще не боялся. Тех, на кого не действовал уже избитый аргумент: «В Республике война, а вы тут со своей критикой…». Разросшееся министерство информации ДНР, кажется, только и занято тем, чтобы не давать аккредитации журналистам, которые и так не жаждут сюда ехать с тех пор, как война перешла в вялотекущую стадию.
Страх местной интеллигенции, блогеров, журналистов и остатков гражданского общества, не убежавшего от войны, усилился после дела известного ресторатора Андрея Бегезы. Он был обвинен в подготовке покушения на главу Республики и арестован. Но известно, что предварительно к нему приходили с требованием уплатить крупный штраф за неоформленные поставки курительных смесей для кальянов. В конце концов ресторатора отпустили, из чего можно сделать вывод о надуманности обвинения. Донецкая общественность в соцсетях интересовалась судьбой ресторатора, но, ошеломленная, замолчала, когда в блоге советника Захарченко появилась практически недвусмысленная угроза в адрес интересующихся.
Последний всплеск социальной активности случился в мае этого года накануне празднования четвертой годовщины создания Донецкой Народной Республики 11 мая. В соцсетях появились фотографии и видео с репетиции празднования, опубликованные рассерженными родителями школьников, которых построили так, чтобы их ряды складывались в портрет главы Республики Захарченко. Родители писали о том, что школьникам накануне праздника велено ночевать в школе, а если кто не явится на формирование «живого портрета», тому будут занижены школьные оценки. В конце концов «живой портрет» под натиском критики отменили.
Российское телевидение часто противопоставляет Республикам Киев с его задушенной свободой слова, арестованными журналистами, коррупцией и депрессией. Но этот трюк давно не работает ни для украинцев, ни для жителей Республик, ведь последние четко отличают вымышленную ДНР от настоящей, в которой они здесь и сейчас живут — в которой на телевидении существуют стоп-листы запрещенных спикеров и длинный список запрещенных в эфире вопросов. Донбасс и Украина отражают друг друга словно в зеркале. И если со свободой слова на Украине плохи дела, то в Республиках они еще хуже, ведь на Украине еще сохранилось несколько смелых СМИ. Впрочем, СМИ сегодня — это не то, что создает картину происходящего на Украине для жителя Республик, и, наоборот, картину происходящего в Республиках — для жителя Украины. Картину для тех и других формируют сообщения в социальных сетях и мессенджерах, а также родственные и дружеские связи. Родственники и друзья рассказывают друг другу, что у них происходит, сравнивают происходящее, и жители Украины, которые могли бы сохранить лояльность к России, видя, как та заботится об их близких в Республиках, благодарят Бога за то, что Россия не пришла к ним. Единственный способ, которым Россия могла бы сохранить лояльность украинцев, — проявить внимание к людям в Республиках. Но Россия этого не сделала. Она не выдала людям российских паспортов и бросила многих из них доживать под бесконечным обстрелом в серых зонах. Рейтинг республиканских властей снижается, несмотря на то что в 2015 году, согласно республиканским же соцопросам, Захарченко поддерживало 80–83 процента населения. Еще одной серьезной причиной снижения авторитета местной власти стал коллапс сотовой связи, случившийся в начале этого года. В результате военных действий была повреждена вышка МТС, находящаяся в нейтральной зоне. Руководство ДНР не сумело вовремя договориться с представителями «Водафона» о совместных ремонтных работах, понадеявшись на то, что жители вынуждены будут переключиться на местного сотового оператора «Феникс». Но тот не выдержал нагрузки, и многие жители ДНР просто остались без телефонной связи и без интернета. И тогда чувство тоски, заброшенности и отгороженности от мира усилилось. Многие, как Андрей, посчитали, что власть пожертвовала остатками их оптимизма ради заработка на своем операторе. Уже сейчас понятно, что за Захарченко жители Республики проголосуют лишь в том случае, если он будет единственным кандидатом от Москвы, и лишь потому, что Киев, поливающий их снарядами по сей день, они ненавидят больше.
ЦЕНЫ
Сравнение по обе стороны линии фронта
Данные из исследования Аналитической группы ГИД и «РР» на основе официальных данных в сравнении с данными собственных корреспондентов по обе стороны линии разграничения на конец 2017 года.
Андрей после окончания школы практически не прочел ни одной книги. Он не принадлежит к творческой интеллигенции города, но он, в отличие от ее представителей, сумел заговорить с войной на одном языке, сказав своему первому пограничнику: «Мне семью кормить надо. И тебе — надо. И это в данный момент такой способ выжить». А если бы он читал книги, то сумел бы дать совсем другие словесные характеристики этому месту, этому времени, этим людям и своему состоянию. В его фразах появились бы слова из тех, что произносит интеллигенция, прячась по недорогим барам, владельцев которых иногда арестовывают: безвременье, ни войны, ни мира, серая зона, тоска, меланхолия и снова тоска. Из новейшего лексикона Республики новый синоним для обозначения войны — «Минские соглашения». Чувствуя, что жить в Минских cоглашениях больше невмоготу, люди даже ждут активной военной фазы, ибо жить в безвременье — невыносимо. Несколько дней назад активная фаза пришла — через Горловку. В Горловке вчера и сегодня есть раненые, убитые и разрушенные дома. Телевидение ДНР сообщает: стреляют из Гладосово, а оно — невыгодная позиция, которая по причине невыгодности была сдана ВСУ осенью прошлого года, один из примеров «ползучего наступления» армии Украины в нейтральной зоне. Но родственники и знакомые звонят с позиций или присылают в мессенджеры такие сообщения: «Три часа назад Гольму накрыли! Опять прилет трех реактивных крупного калибра! Стреляют суки из Гладосово, которое наши просрали и говорят теперь, что у украинцев там невыгодная позиция. Дебилы. Наша артиллерия не успевает накрыть. Мы только дадим координаты и расчехлимся, а они уже линяют». И чем больше ДНР из телевизора теряет сходство с ДНР из реальности, тем сильнее жители отдаляются от России и власти, которая претенциозно рассказывает им откуда-то сверху с билбордов о том, что здесь строят «справедливое общество равных людей», а народ — «истинный хозяин ДНР», и о том, что жить надо свободным, поступать по совести и ко всему относиться справедливо.
ЗАРПЛАТЫ
Сравнение по обе стороны линии фронта
Данные из исследования Аналитической группы ГИД и «РР» на основе официальных данных в сравнении с данными собственных корреспондентов по обе стороны линии разграничения на конец 2017 года.
Творческая интеллигенция отпускает саркастические шуточки при появлении новых плакатов. А такие люди, как Андрей, просто их не замечают за своей невыразимой тоской. И ведь только в тоску и можно уйти, когда уходить больше некуда и ты чувствуешь себя как мужик из того анекдота.
