— Как вам стало понятно, что в России нужно создавать программы наставничества для детей-сирот?

— У детей из детских домов обычно нет рядом значимого взрослого. Иногда такими взрослыми становятся воспитатели, но это не вечно, потому что они часто меняются; к тому же одного хорошего воспитателя все равно не хватит на группу из десяти человек. Чтобы помочь ребенку развиваться, нужно, чтобы он получал индивидуальное внимание. Материальное обеспечение всех детских учреждений в Москве и Петербурге на довольно высоком уровне, они участвуют в разных благотворительных программах и проектах по социализации. Но у детей нет возможности выстраивать индивидуальные отношения со взрослым человеком. Так появилась наша программа «Старшие Братья Старшие Сестры».

— У многих фондов есть опыт организации массовых мероприятий — праздников, мастер-классов. Как вы учились подбирать для ребенка наставника, создавать пары «старших» и «младших»?

— Когда мы обращались в детские учреждения, детям и воспитателям было непонятно, кто такие наставники. Приходилось объяснять, что эти люди не собираются брать детей в семью, а будут приходить и общаться с ними, что это важно и дает результаты. За много лет работы у нас накопилась солидная статистика, которая показывает реальные улучшения социальных навыков детей, у которых есть наставник.

— Почему, по условиям вашей программы, взрослый может быть наставником только для одного ребенка?

— Потому что мы хотим, чтобы отношения были действительно индивидуальными и прочными, чтобы дружба длилась больше, чем один год. Когда «старший» поддерживает сначала ребенка, потом подростка, потом молодого человека, который выпускается из детского дома, это дает самые лучшие результаты.

— А бывает, что эти пары «младших» и «старших» распадаются? Почему?

Разные причины, но чаще всего это объективные обстоятельства, например, если наставник переезжает в другой город. Вторая причина — когда «младшего» забирают в приемную семью, которая не готова вместе с ребенком принять его наставника. Иногда пары распадаются, потому что «младший» и «старший» не нашли общий язык, но это случается редко. После тренингов, которые проходят у нас все наставники, куратор подбирает для каждого ребенка именно такого «старшего», который ему точно подойдет. А когда наставник начинает общаться с ребенком, он всегда может обратиться за советом к психологам.

—Тем, кому не хватает внимания в многодетных или неблагополучных семьях, вы тоже помогаете найти наставника? Как объяснить родителям, что ребенку нужен взрослый друг?

— Да. Но я бы не называла эти семьи неблагополучными, это просто семьи из группы риска, которые могут обратиться к нам сами. Иногда опеку над детьми оформляют бабушки, дедушки, дяди, тети, и ребенку трудно завести друзей, он испытывает проблемы с социализацией. Наставничество в этом случае — дополнительная поддержка. У ребенка появляется друг, который будет проводить с ним время раз в неделю, ходить на выставки, искать разные хобби. Правда, у некоторых родителей есть иллюзия, что наставник — это бесплатный репетитор или бесплатная нянька, которая будет водить ребенка на дополнительные занятия. Тогда кураторы программы объясняют, что такое наставничество на самом деле, и только потом включают семью в программу.

— Вы пишете на сайте, что подарки лучше обсуждать с психологом-куратором. Зачем?

— У большинства детей-сирот сформировалось потребительское отношение к жизни. Не потому что они такие плохие, а потому что многие из них привыкли, что подарки и другие вещи попадают к ним просто так, без всяких усилий. И эта ситуация кардинальным образом меняется, когда ребенок выходит из детского дома в реальную жизнь. Мы советуем покупать небольшие подарки только на праздники или по другим важным поводам, чтобы дети, общаясь с наставником, учились ценить именно внимание.  

— Проект «Я шеф» — это первая образовательная программа, которую вы планируете проводить ежегодно?

— Это наш первый проект с компанией Electrolux, которая решила открыть двухмесячную кулинарную школу для детей в трудной жизненной ситуации и искала благотворительную организацию с опытом работы с такими подростками. Было важно, чтобы нашим «младшим» дали профессию, а не проводили разовые мастер-классы для галочки.

— Как вы корректировали программу?

— Например, обсуждали количество участников и формат занятий. Организаторы думали, что если набрать 20 человек, то все они дойдут до конца. Но у ребят разный бэкграунд, многим сложно вообще где-то удерживаться и соблюдать дисциплину. Поэтому важно было заниматься не больше четырех часов в день, а еще подобрать таких шеф-поваров, которые не просто хорошо готовят, а могут терпеливо объяснять, иногда по пять-десять раз. Мы хотели, чтобы у ребят появилась какая-то цель, чтобы они говорили себе: «Да, я смогу два месяца лета посвятить проекту, познакомиться с классными шеф-поварами, попасть на стажировку в ресторан». Для них это новый опыт. Некоторые, например, съедали половину продуктов, из которых нужно было готовить блюда, потому что они этого никогда не покупали и не пробовали.

— Все ребята, которые дошли до конца, смогут попасть на стажировку в московский ресторан?

— Те, кто будет в большей степени этого хотеть, получат такую возможность. Будет здорово, если подростки сами сделают первые шаги — найдут контакт с шеф-поварами и договорятся о сотрудничестве. Но основная цель проекта — собрать команду на престижный конкурс Chef a la Russe, куда достаточно трудно попасть даже профессионалам. Туда отправятся четверо лучших участников программы «Я шеф».