— Дмитрий, многие обсуждали ваш уход из российского «Стейдж Энтертейнмент», но пока я готовилась к этому разговору, я не нашла ни одного интервью с вами на этот счет.

— А их и не было. В моей жизни произошли некоторые изменения, которые вряд ли интересны широкой публике. Тем более что никакого перерыва в моей профессиональной карьере и деятельности, по сути, не было. Последние несколько месяцев я планировал новые постановки в Москве, работал в тесном контакте с моими коллегами на Бродвее и в Европе, продолжал заниматься образовательными проектами в области музыкального театра, как и все предыдущие годы.

Под брендом «Московский Бродвей» вместе с моими американскими партнерами — некоммерческой организацией The Broadway Dreams Foundation мы ежегодно проводили и проводим уникальные бесплатные двухнедельные мастер-классы для опытных и начинающих артистов самого разного возраста, для тех, кто связывает свое настоящее или будущее с мюзиклами и музыкальным театром. Каждую весну мы приглашаем в Москву профессиональных бродвейских режиссеров, хореографов, педагогов, актеров, которые передают свой опыт участникам творческих мастерских. За две недели репетиций в «боевых» условиях юные и взрослые участники приобретают бесценный опыт, разучивая сложный материал номеров из самых известных и актуальных бродвейских мюзиклов, ряд которых еще только планируется перенести с киноэкрана на мюзикловую сцену, как, например, «Ла-Ла Ленд» и «Величайший шоумен». Хитами заключительных отчетных концертов наших творческих мастерских последних лет были, в частности, номера из бродвейских мюзиклов «Гамильтон» и «Дорогой Эван Хансен», на которые там просто невозможно купить билеты! Правообладатели с пониманием относятся к нашей инициативе и всячески нас поддерживают, как и многие друзья из московского и бродвейского театральных сообществ, что, собственно, и отражено в названии моей театральной компании «Московский Бродвей».

Многие другие программы тоже являются некоммерческими инициативами, которые требуют финансирования, времени и сил. Среди них «Аллея звезд московских мюзиклов» перед театром «Россия», бесплатные концерты из мюзикловых хитов на Пушкинской площади, приезд в Москву легендарного режиссера и продюсера Харольда Принса, с именем которого связана вся история Бродвея второй половины ХХ века, галерея «Московского Бродвея» в главном фойе театра МДМ, в которой собраны фотографии сотен российских артистов бродвейских постановок…

— Эта экспозиция будет доступна для всех зрителей?

—Да. Обычно театры размещают в фойе фотографии артистов своей труппы. Но театр МДМ особенный: в нем нет постоянной труппы. Мы работаем по бродвейской модели, где каждая постановка начинается с кастинга. За пятнадцать лет количество артистов, которые подарили нам свой талант на сцене МДМ, превысило, наверное, сотни три. Среди них Наталия Быстрова, Лариса Долина, Нонна Гришаева, Филипп Киркоров, Виктор Добронравов, Екатерина Гусева, Алена Хмельницкая, Юлия Ива, Галина Безрук, Павел Левкин, Александра Урсуляк, Дмитрий Ермак, Анастасия Макеева, Елена Чарквиани, Валерия Ланская, Стас Беляев, Лиза Арзамасова и многие другие — известные и неизвестные, но неизменно талантливые и красивые! Они вносили свой индивидуальный вклад в успех наших постановок. Успехом у зрителей пользовались все наши мюзиклы, каждый из которых посмотрели сотни тысяч, а в общей сложности — многомиллионная аудитория со всей страны. Другое дело, что зрительский успех не всегда сопровождался успехом финансовым.

— То есть были мюзиклы, которые не окупились?

— Ну, например, мюзиклы «Кошки» и «12 стульев» не окупились. Мюзикл «Звуки музыки» — одна из творческих побед — к сожалению, тоже вернул не все вложенные средства. Так бывает. Это абсолютно нормальные внутренние проблемы коммерческого театра, о которых зритель догадываться не должен. Какая ему разница, насколько прибыльной или убыточной для продюсеров стала та или иная постановка, если ему все понравилось? Главное, мы никогда не шли на компромисс в отношении художественного уровня и качества наших спектаклей. А уж собрали мы деньги или не собрали — это внутренние проблемы, с которыми мы справлялись и шли дальше. Что же касается бизнеса, то доля наших финансово успешных постановок значительно превышает долю неуспешных. И это вселяет надежду на дальнейшее развитие коммерческого театра. Он существует, может существовать и будет существовать. Мы умеем зарабатывать больше, чем тратить. Так что бродвейская модель работает и в России.

— Кстати, а самый прибыльный мюзикл — это какой?

— Самым удачным был первый год проката «Призрака Оперы» в театре МДМ с оборотом почти в полтора миллиарда. Плюс в то же самое время — семьсот миллионов от «Поющих под дождем» в театре «Россия». Это был наш самый удачный сезон. Очень успешными с финансовой точки зрения были мюзиклы «Русалочка» и «Красавица и чудовище», мюзиклы Chicago и Zorro тоже принесли неплохую прибыль.

— А как ваша финансовая модель устроена? Финансово успешные проекты кормят финансово неуспешные?

— Ровно так работают диверсифицированные инвестиции. Когда в бизнес заходят инвесторы, они оценивают предстоящие риски и открывающиеся возможности. Если они готовы нести эти риски во имя возможностей, они вкладывают деньги, понимая при этом, что могут что-то и потерять. На Бродвее, когда продюсер подписывает с инвестором контракт, он обращает внимание последнего на возможные риски и прописывает это в контракте — заметно, крупно, а не мелким шрифтом в приложении. Этого требуют американское законодательство и бродвейские правовые нормы. Модель работает, когда инвесторы вкладывают не в одну, а в несколько постановок параллельно или последовательно и оценивают рентабельность в долгосрочной перспективе. Из пятнадцати постановок, продюсером которых я был, три оказались убыточными, три — нейтральными или относительно прибыльными, а половина принесла вполне приличные деньги. Такой баланс и делает наш бизнес интересным и привлекательным для инвесторов. Одной из моих целей была адаптация этой хорошо известной и давно работающей бродвейской модели коммерческого театра для наших условий.

В «Норд-Осте» я был коммерческим директором. Этот мюзикл был поставлен компанией Георгия Васильева на частные деньги. Затем был мюзикл «12 стульев», который мы поставили вместе с Александром Цекало, Тиграном Кеосаяном и Константином Старокожевым и не смогли вернуть вложенные средства. Спустя еще год, в 2004-м, я основал российскую компанию «Стейдж Холдинг», впоследствии переименованную в «Стейдж Энтертейнмент», и через полгода сделал ее частью одноименного европейского холдинга, убедив его владельца инвестировать в российский рынок. Так мы обрели определенную устойчивость и получили возможность долгосрочного планирования бизнеса. За следующие 13 лет удалось достичь стабильности, прозрачности и относительной предсказуемости. Но пару лет назад материнская компания сменила собственника и почти сразу же стала искать нового. Каждый, кто с этим сталкивался, знает, что происходит, когда компания идет по рукам. Поэтому я и расстался с российским «Стейджем», а спустя несколько месяцев после моего ухода, по существующей информации, они приостановили свою деятельность, оставив лишь небольшой офис с бухгалтерией и отделом кадров.

— То есть вы с ними уже не связаны?

— С конца 2017 года я перестал иметь к ним какое-либо отношение. Я основал эту компанию в 2004 году и возглавлял ее в течение тринадцати лет, за которые мы прошли славный путь. Но за последние годы она была продана дважды. Мои жизненные цели, взгляды на профессию и представления о прекрасном стали довольно сильно расходиться с мнением нового голландского менеджмента, представляющего инвестиционный фонд. Пропало взаимопонимание, ценности претерпели определенные изменения. Перефразируя Андрея Синявского, у меня с новыми управленцами возникли «стилистические разногласия». Так что мы разошлись, и я продолжил идти тем путем, который начал почти 20 лет назад, занимаясь музыкальным театром — а теперь и не только музыкальным! Мы с новыми партнерами решили перепрофилировать МДМ из театра, где шли только мюзиклы, в московский Бродвей. Но Бродвей — это ведь не только мюзиклы. Там с большим успехом идут и драматические спектакли, хотя, конечно, их там меньше, чем мюзиклов. Драматические спектакли ставятся тоже по бродвейским технологиям, с бродвейским качеством, ежедневным прокатом и на частные деньги — в Штатах вообще нет государственных театров. Короче говоря, мы вместе с партнерами решили попробовать поставить бродвейский драматический спектакль по хорошо нам знакомой бродвейской технологии.

Нашей первой постановкой в театре МДМ станет «Очень смешная комедия о том, как ШОУ ПОШЛО НЕ ТАК» британской театральной компании Mischief Theatre. Это спектакль в спектакле, комедия о театре, о том, как группа актеров-неудачников пытается поставить детектив в духе Агаты Кристи. По сюжету нашей комедии, реальные зрители, пришедшие в МДМ, сами становятся участниками действия, как бы попадая на премьеру спектакля «Убийство в поместье Хэвершем», поставленного выдуманным Обществом любителей театра политехнического института города Корнли — такого города, кстати, тоже не существует. Артисты нашей комедии играют роли артистов общества любителей театра, которые в свою очередь играют роли в детективном спектакле, о котором наша комедия… И с самого начала все, что происходит на сцене, идет не так, как предполагалось!

— Петь не будут совсем?

— Петь не будут совсем! Есть буквально один музыкальный 15-секундный фрагмент из Modern Talking. Я могу пересказать весь спектакль, но воспроизвести на словах то, что происходит на сцене, невозможно! На самом деле, если кто-то просто прочтет текст пьесы, он не найдет в нем ни одной шутки. Смешно становится от несоответствия того, что вы слышите, тому, что вы видите. Когда я смотрел этот спектакль на Бродвее и в Лондоне, я сам и зрители вокруг буквально задыхались от хохота все два часа, что идет спектакль. В его основе — высокая театральная клоунада, сочетающая принципы итальянской комедии дель арте, французской буффонады, английского и американского слэпстика. Все это в единую и стройную систему объединил в середине XX века французский режиссер Жак Лекок, создав новое театральное направление. Наиболее яркие представители такой клоунады — Чарли Чаплин, Бастер Китон, «Монти Пайтон», Пьер Ришар, Саша Барон Коэн, Слава Полунин. Английские авторы, комики из Mischief Theatrе, придумавшие нашу комедию, — последователи школы Жака Лекока, физического театра, где внешнее имеет едва ли не большее значение, чем внутреннее. Это своего рода противовес русскому психологическому театру. За исключением Славы Полунина театральная клоунада не представлена в нашей стране практически нигде. Но творчество Полунина — это все-таки не вполне театр в привычном смысле слова. У нас же вполне себе классический спектакль с сюжетом и диалогами, в котором, однако, персонажи ведут себя по правилам клоунады, а не по правилам драматического театра, к которому мы все привыкли. В нашей комедии зрители и артисты не разделены так называемой четвертой стеной, и актерская игра зависит от реакции зала. И у каждого актера свой образ, которого он должен придерживаться не только на репетициях или на сцене, но и в жизни.

— Это условия контракта?

— Это не условия формального контракта, это условия нашей, скажем так, игры, в которую мы все договорились играть весь ближайший год. Главное, чтобы актеры по окончании проката смогли выйти из своих образов.