Пелевин в эпоху Телеграма

Раньше птица счастья залетала в наш дом то раз в тринадцать, то раз в пятнадцать месяцев, но ныне Виктор Олегович Пелевин полностью синхронизировался с лунно-солнечным календарем и новый роман приходит к читателям ровно через год после выхода в свет предыдущего. Более того, если предыдущие тексты были устроены крайне сложно, сюжет в них петлял как проселочная дорога, то новый роман прямой, как скоростная магистраль. По соседним полосам движутся на своей могучей яхте крупный предприниматель не понятно в какой области Федор и девушка противоречивой судьбы Таня. Их параллельные прямые сходятся два раза в начале романа, потом резко расходятся. А что будет в финале — спойлер. По дороге и Федор, и Татьяна будут заниматься бесконечным самосовершенствованием: он будет постигать премудрости буддисткого Палийского канона, она проходить перерождение из обычной московской моли в легенду мирового феминизма. Которой нынче моден.

Были славные времена, когда о новейших трендах как интеллектуальных, так и потребительских, включая и потребление различных веществ, мы, люди несмелые, медлительные и книжные, узнавали из романов Виктора Олеговича. Обилие информации, которое в них содержалось, даже закрывало нам глаза на пелевинские сюжеты. Мы читали его не как прозу, мы читали его как потом читали википедию. Наверное именно по мере того как развивался рунет, Пелевин терял свою магическую власть над читателями. Наличие альтернативных источников информации сыграло с ним злую шутку. Интеллектуальные и потребительские тренды, все хорошее и все нехорошее, ныне сконцентрировано в Телеграме. Что может великий Пелевин в эпоху Телеграма? Написать сюжетную прозу, где вещества и буддизм будут, но в резервации. Кажется, это первый честный случай «просто романа» у Виктора Олеговича Пелевина. По крайней мере так его тоже можно прочесть.

Новая краткая история Мексики

Издательство Весь Мир

История Мексики, написанная самими мексиканцами. Тут диктатора Диаса называют просто дон Порфирио, а диктатора Хуареса — дон Бенито. Но это еще не все. Взгляд изнутри всегда другой.  Скажем, если бы историю Мексики писал бы русский специалист, он вряд ли нашел бы добрые слова про период Второй мексиканской империи, французскую оккупации и императора Максимилиана. А мексиканцы со своей историей общаются по другому, и пишут что оккупация оккупацией, но они допускают, что Максимилиан был не так уж и плох как император, да и расстрел свой встретил крайне достойно.

Для интеллектуалов

Михаил Трофименков ХХ век представляет

Издательство Флюид ФриФлай

Кинокритик Михаил Трофименков, размахивая шашкой, рассуждает о парадоксах двадцатого столетия. «С разницей в шесть апрельских дней (1889) в Австрии родились два мальчика. Один стал богемным художником, косил от армии так, что его объявили в розыск. Второй учился в Кембридже у Бертрана Рассела. На фронт оба пошли добровольцами. Один воевал храбро — грудь в Железных крестах — прошел Изер, Ипр, Аррас, Сомму, был ранен, контужен, едва не ослеп. Второй попал в плен, где написал трактат, в котором вывел формулу функции истинности и предложил «молчать о том, о чем говорить невозможно. Гитлер и Людвиг Витгенштейн».

Для интеллектуалов

Для людей

Ольга Фикс Улыбка Химеры

Издательство Время

Альтернативная история — страна, чем-то мучительно напоминающая Советский Союз, но не развалившаяся, а относительно успешно функционирующая. И только нам начинает казаться, что перед нами книга, которая будет плавно перетекать из утопии в антиутопию и обратно, как в романе начинает вырисоваться альтернативная зоология — появляются химеры. С некоторым допущением можно сказать, что перед нами попытка написать русскую версию трилогии «Темные начала» Филипа Пулмана. Но там, где у англичан викторианская старина, у русского писателя советское будущее.

Для людей

Эми Шумер Девушка с тату пониже спины 

Издательство АСТ

Шумер — известная американская комедиантка, которая смешно (ну, иногда смешно) и всегда откровенно рассказывает о том, как живет современная девушка в большом городе. Об этом же ее фильмы, например, «Девушка без комплексов».  «Я — интроверт. Знаю, что вы подумали: «Эми, да какого ты? Только что нам рассказала, как переспала с первым встречным в Тампе, а теперь косишь под скромницу? Никакая ты не застенчивая скромница, ты шумное пьяное животное!» Ладно, согласна. Иногда так и бывает. Но я совершенно точно интроверт, классический, как по учебнику. Быть интровертом вовсе не значит быть застенчивым. Это значит, что вам нравится быть одному. Не просто нравится — вам это нужно».

Для любителей поржать