На прошлой неделе команда наших репортеров поездила по разным городам. Я рассказывала о том, как создаются истории. Говорила самозабвенно. А когда перешла к вопросам из зала, руку поднял парень.

— Вы говорите, что журналисты не успевают за информационными поводами, — начал он. — И пока вы приедете на место событий, соберете информацию, сопоставите факты и напишете статью, пройдет время, за которое люди уже успеют потерять интерес. Не лучше ли делать так, как делают блогеры? Вот блогер Поперечный первым сказал, что власть скрывает количество жертв в Кемерове, а на самом деле погибших в торговом центре было в разы больше.

— Но это оказалось неправдой, — парировала я.

— Но он оказался первым, — не сдался мой собеседник.

— Он обвинил власть в сокрытии фактов и сам при этом не привел ни одного факта в пользу того, что его обвинение верно.

— А предположение не требует доказательств! — возразил студент.

— А обвинение — требует! Да и вам-то, читателю, какой прок от того, что блогер сказал вам неправду?

— Зато он был первым! — вскричал студент.

Конечно, мне было что возразить. Прежде всего потому, что микрофон был у меня в руке — я была громче. Я говорила о том, что обвинение без доказательств преступно. Что каждый несет ответственность за то, что он говорит. Но по глазам своего собеседника я понимала, что звучу неубедительно. А в зале стояла тишина, и, кажется, мои слушатели не знали, чью сторону принять. И тогда мой оппонент произнес слова понятные для зала и, судя по оживлению, нашедшие в нем одобрение.

— А работа блогера в том и заключается, чтобы быть первым! — сказал он.

— Быть первым во вранье! — не мешкая, по-блогерски, отбила я.

И вот тут-то мой оппонент замолчал, а я поняла, что правильно поступила, назвав все своими именами. Я не произнесла модного слова «фейк», я не вспомнила даже про хайп и трафик. Не прибегла к помощи тех нерусских слов, которые своей новизной и краткой бравостью закрывают истинный смысл того, что они прячут. Но стоило мне произнести слово «вранье», как студент притих, и мне показалось, что посыпалась вся пирамида из хайпа и фейков — осталось одно голое вранье, которое, как его ни крути, враньем и останется.

Почувствовав себя снова на коне, я сообщила в микрофон (громко): «Первый тот, кто говорит правду. И эта истина останется непреложной, даже когда наступят последние времена».

— В чем смысл говорить неправду? — продолжала я, полагая, что вопрос исчерпан и действую я сейчас как милостивый победитель. — Людям нужна правда. Они устали от неправды.

— Блогер всегда может извиниться, — вдруг нашелся все тот же студент. — Вы сами не поняли! Если он сказал неправду, он может потом извиниться. У него такая работа — быть первым. А у журналистов быть первыми не получается. В этом ваша проблема.

— Ну нет, — возразила я, — совсем не так. Я считаю, что задача блогера — приносить пользу обществу.

По глазам студента я увидела: тезис не работает; мой оппонент считает, что самое важное — быть первым, пусть даже в том, за что потом придется извиняться. И тогда в пылу дискуссии я произнесла то, что сейчас кажется очень важным.

— Пусть у журналистов сегодня действительно не получается быть первыми. Мы смирились с тем, что нам не угнаться за блогерами. Но именно мы по-прежнему пишем реальные истории, которые останутся в вас и с вами — навсегда. Вам сложно будет забыть нашу историю, а пост вы забудете через пять минут.

Вот этот аргумент оказался понятным! Хотя, может быть, время подошло к концу и студент не успел ответить.

Но на следующее занятие он пришел. Послушать о том, как создаются реальные истории.