Объединение инвалидности с феминизмом — необычный взгляд на тему. Почему возник такой фестиваль?

Еще во время студенчества я занималась социологией инвалидности и гендерной социологией. Имея феминистские взгляды, я хотела, чтобы вокруг меня было много единомышленниц и чтобы как можно больше женщин прониклись феминистской философией. Мне написала Лолита Агамалова, одна из организаторок. Она не имеет инвалидности, но у нее есть много интересных идей, возможностей помогать инво-феминистскому сообществу. У Лолиты Агамаловой с Аленой Левиной возникло желание организовать феминистский фестиваль. Идея выросла из простого разговора — они обсуждали, с какими проблемами сталкиваются женщины с инвалидностью и почему феминистское движение в России игнорирует эти проблемы.

Почему феминистки недостаточно внимательны к женщинам-инвалидам?

Потому что в феминистском движении практически нет женщин с инвалидностью. Кто будет говорить о наших проблемах, кроме нас самих? Конечно, феминисты рассматривают множество пересечений дискриминаций, но не всегда слышен голос непосредственно той группы, которая испытывает проблемы.

О каких еще «пересечениях дискриминаций» пойдет речь?

Я передвигаюсь на коляске, у меня заболевание спинного мозга. У другой девочки — ревматоидный артрит, это опыт «невидимой» инвалидности, которую не признавали даже родители. При этом она открытая лесбиянка и сталкивается сразу с лесбофобией и эйблизмом (системная дискриминация людей с инвалидностью. — «РР»). Еще у одной девушки есть опыт туберкулезного заболевания. Она не только открыто об этом говорит, а развивает сообщество поддержки женщин, перенесших туберкулез. И это иной опыт, нежели у мужчин. И вот мы просто сели на кухне и стали обсуждать, у кого от чего «подгорает». Мы набрали несколько тем для круглых столов; таким образом выстроилась повестка фестиваля.

Вы можете привести пример, когда проблемы человека с инвалидностью усугубляются в случае, если этот человек — женщина?

Например, вопрос доступной среды (на первый взгляд, общий). Идешь ты ночью по городу — и среда перестает быть доступной для твоего самостоятельного передвижения. Ты просишь мужчину помочь тебе. Он же находит возможность не просто словесных сексуальных домогательств — порой буквально облапает тебя. И ты не можешь убежать, потому что ты на инвалидной коляске или у тебя протез. В такие моменты проявляется твое двойное «угнетение». Еще один пример: если ты женщина с ограничениями опорно-двигательного аппарата, тебе необходимо специализированное гинекологическое кресло. Я с этим столкнулась не так давно, и пришлось подключать чуть ли не заведующую отделом, чтобы решить проблему. А бывают ситуации, когда гинекология в принципе недоступна тебе. Клиника находится в другом городе, а твои родные считают, что, если ты инвалид, то ты не занимаешься сексом и в обследовании нет необходимости.

Профессиональные трудности возникают?

Статистика РАН показывает, что у нищеты не просто женское лицо, а лицо женщины с инвалидностью. Почему так? Многие недополучают знания в школе. Это происходит по ряду причин: учителя могут и не ходить к тебе, если ты инвалид, а родители берегут. В итоге — усеченное образование и невозможность поступить в подавляющее большинство вузов. Если у тебя нет высшего образования, у тебя нет доступа к достойным рабочим местам. Ты не сможешь занять позицию, допустим, менеджера Сбербанка, потому что у тебя в ВПР прописано: «необходимо специально обустроенное рабочее место». Большинство работодателей либо не хочет обустраивать рабочие места для инвалида, либо физически не может. И потом, раз ты женщина, ты столкнешься и со всеми классическими предрассудками. Может, кроме того, что ты родишь: ты же инвалид, разве тебе рожать?

А в чем тогда выход? Есть уже какие-то решения, которые помогли исправить ваше положение?

Я размышляла о том, что мы соберемся, поболтаем, но что конкретно мы должны предложить? Мы что, пойдем вырубать все ступеньки, чтобы убежать в нужный момент от неприятного нам мужика? Думаю, закупка специализированных кресел возможна посредством переговоров со специальными организациями, в том числе с медицинскими организациями и с НКО. Пока что цель фестиваля — в выстраивании диалога между феминистками и женщинами-инвалидами: чтобы перестать быть классом «в себе», а стать классом «для себя».

А вне вашего сообщества происходит что-то, что меняет ситуацию к лучшему? На уровне законов или менее заметных общественных инициатив?

Многие женщины из организации отмечают, что пока нет таких подвижек, которые бы уменьшили фронт нашей работы. На прошлой неделе я возвращалась домой на электричке, и мне потребовалась помощь, чтобы выйти. Я попросила одного мужчину помочь, на что он мне предложил сходить с ним погулять. Отказать ты ему не можешь, потому что тебе нужна помощь, принять его предложение тоже не можешь — тупик. Так что и отношение людей пока остается прежним.

Женщины с приобретенной и врожденной инвалидностью по-разному социализируются?

Если женщина здорова, она, с одной стороны, развивает себя как личность, с другой — старается больше нравиться окружающим. Женщина с инвалидностью ассоциируется у окружающих с «ненормализированным» телом. Этот факт отнимает много сил у инвалидок — силы идут на попытки «соответствовать» вместо того, чтобы построить альтернативные взгляды на себя и на свою природу. Проблема многих женщин-инвалидов заключается в том, что их родители, тоже подверженные стереотипам, часто воспитывают их в духе покорности, пассивности. Это можно проследить по опыту людей, которые приобрели инвалидность со временем — у них совершенно другая социализация. Если вы посмотрите на руководящий состав организаций для инвалидов, вы увидите людей с не врожденной инвалидностью: их воспитывали быть активными. Возможно, в их жизни был период, когда они были особенно уязвимыми, но потом они все равно приходят к активной деятельности. Люди с врожденной инвалидностью — в другой ситуации: их чаще воспитывают в тепличных условиях, они не имеют такого напора.