На занятиях для начинающих научных журналистов я часто повторяю: «Людям интересней не как устроен робот, а как с этим роботом жить». Самое волнующее — всегда этические вопросы. Гораздо увлекательней обсуждать «дилемму вагонетки» (кого следует спасать беспилотному автомобилю, если стоит выбор между пассажиром и пешеходом), чем детали работы управляющей этой машиной нейросети. Ведь этика — это не про машины, а про нас, про то, что делать и как жить. Спорить об этике всегда интересно: никого не переубедить, зато проясняешь собственную позицию, осознаешь наконец свои идеалы, да и чужие уже не выглядят столь чуждо.
Главный этический спор, кипящий сейчас в науке, — о «дизайнерских детях» с «улучшенным» геномом. Страсти не утихают уже четыре месяца, с тех пор как Хэ Цзянкуй объявил о рождении в Китае близняшек Лулу и Наны — он отредактировал им ген CCR5, чтобы сделать детей невосприимчивыми к ВИЧ, которым заражен их отец. Научный мир, конечно, осудил экспериментатора: мы еще недостаточно разобрались в генетических механизмах, мало ли какие побочные эффекты принесет эта модификация девочкам! И ладно бы речь шла о спасении их жизни, но здесь смертельной угрозы не было, риск не оправдан.
Тут бы и спору конец, но масла в огонь подлило недавнее исследование, показавшее, что отключение CCR5 улучшает когнитивные способности (мышам, во всяком случае) — то есть делает умнее. И коварный Хэ Цзянкуй, судя по всему, знал об этом «побочном эффекте». Возмущение вспыхнуло с удвоенной силой: нельзя же улучшать людей! Если и можно редактировать геном, то только с целью лечения болезней. Опросы общественного мнения что в США, что в Китае показали, что примерно две трети людей готовы поддержать редактирование генов — но только в лечебных целях. А если интеллект начать улучшать, это будет неравенство, и вообще мы перестанем быть людьми.
Когда же начнется дискуссия, если все единогласно требуют моратория и запрета? Не все — один из самых именитых генетиков Джордж Черч высказал иную позицию: «Не думаю, что несколько дополнительных баллов IQ — это угроза нашей морали. Меня волнует не то, что мы сможем стать немного более умными, а то, что эта возможность будет не у всех из-за дороговизны или недоступности технологии. Но ведь решение проблемы не в том, чтобы всем запретить редактирование генов, а в том, чтобы сделать его доступным для всех!»
Вот тут мои до того мирно спящие этические идеалы и дали о себе знать, когда я почувствовал, что с Черчем согласен, а с возмущенным хором — вовсе нет. Что за идеалы? Сформулировать непросто, но, кажется, главный вопрос тут — что делает человека человеком. По мне, способность меняться: человек тем и отличается от прочих существ, что он не готовое существо, раз и навсегда сформированное природой или высшими силами. Ответ на вопрос «что такое человек?» никогда не известен заранее — его каждый из нас всякий раз дает заново, реализуя себя. Мы не венец творения, а продолжаем эволюционировать и способны выбирать направление своей эволюции. Быть живым — значит выходить за собственные границы. Человек, по своей сути, самый главный «антитрадиционалист» на планете, и если у мира есть создатель, то он создал нас именно такими — а значит, тоже не особенно ценит устои и традиции, зато любит эволюцию. И даже генетические модификации, ведь с их помощью эволюция и происходит.
