— В последний раз мы с вами виделись в 2016-м, когда на улицах Скопье происходила «разноцветная революция». Что существенно изменилось с тех пор, как она фактически победила и вы стали премьер-министром Македонии?
— В Республике Северная Македония многое поменялось. В 2016 году, когда я давал вам интервью, мы были Республикой Македония, а для отдельных стран мира — БЮРМ (Бывшей Югославской Республикой Македония), поскольку государство признали не все, была блокада. В таких обстоятельствах произошли реальные перемены: мы заключили исторический договор с нашими друзьями из Болгарии, затем договор с Грецией. Были внесены изменения в Конституцию; мы получили признание нашего македонского народа, признание македонского языка. Произошло и географическое разграничение с историческим регионом Македония, и сейчас наша страна называется Республика Северная Македония. Таким образом, мы установили дружеские отношения со всеми нашими пятью соседями.
В нашем многонациональном государстве проживают македонцы, албанцы, турки, сербы, влахи, цыгане, босняки. Сейчас все мы сплочены, образуем единое общество и развиваем концепцию равных граждан. В экономическом плане страна идет вперед: рецессия в 2016 году составила минус 1,8%, а сейчас наблюдается рост 3,7%. Увеличился и приток иностранных инвестиций. В целом уровень жизни в нашей стране вырос.
— Всего 37% граждан вышли на референдум о соглашении с Грецией и переименовании в Северную Македонию. Почему так мало?
— Потому что из 1,8 миллиона избирателей, или 2,1 миллиона жителей, более 600 тысяч уехали из страны и живут в Швейцарии, Германии, Италии — везде. Кроме того, сложность вызывает сам вопрос: «Согласны ли вы изменить наименование нашей страны, чтобы она стала членом Европейского Союза и НАТО?». По моему мнению, 667 тысяч граждан, которые вышли на референдум, — это огромное большинство. Референдум был успешным, право на окончательное решение в итоге было передано Парламенту. Парламент двумя третями голосов в течение 110 дней завершил процесс конституционных изменений, чтобы можно было осуществить ратификацию Преспанского соглашения и проголосовать за изменение Конституции. И сегодня у нас нет каких-либо проблем с соседями или с какой-либо другой страной мира.
— Россия признала Македонию под новым именем. Но в Москве задаются вопросом, стоит ли ожидать перемен в македонско-российских отношениях после победы «разноцветной революции». В российских СМИ высказывались предположения о том, что вы собираетесь ввести санкции против России. Так ли это?
Нет. Российская Федерация — наш большой друг, российский народ — большой друг. Мы два православных народа, у которых есть общая культура, общая вера. Между нами братская связь, которая, как я ожидаю, в будущем будет крепнуть, а не регрессировать.
Конечно же, Российская Федерация сделала большой дружеский жест, признав двустороннюю договоренность, которая была достигнута между нашей страной и Грецией, проявила к нам уважение. И мы продолжаем двигаться в этом направлении. Наша страна пока не входит в Европейский Союз, и мы — вместе с очень немногими странами — не присоединились к санкциям против России, поскольку развивать экономические отношения с Россией в интересах нашего народа. По результатам первых трех месяцев экспорт и импорт выросли более чем на 40%; Северной Македонии необходимо сотрудничество со всем миром. Неверно утверждать, будто бы мы хотим взаимодействовать только с Америкой и Европой. Мы хотим сотрудничать и с Россией, и с Китаем. Мы маленькая страна, нам необходимо укреплять отношения и с Российской Федерацией, и с российским народом.
— Заместитель помощника госсекретаря США по делам Европы и Евразии Мэтью Палмер заявил, что Москва якобы «тщательно стремилась» подорвать договоренности между Грецией и Северной Македонией. По-вашему, это обоснованное или ошибочное суждение?
— Еще раз повторяю: наш народ решил использовать свое суверенное право быть членом НАТО и вступить в Европейский Союз. Но это не означает, что мы намерены с кем-то враждовать. Мы хотим развивать дружеские отношения со всеми. Конечно, каждая страна дала свой комментарий, и комментарии были принципиальными. Российская Федерация против расширения НАТО, но не против Македонии или граждан Республики Северная Македония. Я убежден, что Россия нам друг и в будущем поддержка с ее стороны будет расти.
— Значит, лично вы не заметили попыток России помешать Македонии заключить это соглашение и вступить в НАТО?
— У России была своя позиция, которая в каких-то пунктах не нравилась мне или части наших граждан. Но я эту позицию понимаю, потому что Россия, как я уже сказал, против расширения блока НАТО. Тем не менее наша страна хочет быть членом НАТО, хочет чувствовать себя уверенно, безопасно и способствовать установлению мира во всем мире.
— Год назад вы выслали одного из российских дипломатов из посольства РФ в Скопье в связи с делом об отравлении Скрипаля. Зачем? Это был знак солидарности с НАТО?
— Речь не о солидарности. Речь о международных конвенциях и правилах, которые все должны соблюдать. Когда наши дипломаты или наши аккредитованные сотрудники работают в России, они должны придерживаться международных правил. Так и с русскими дипломатами и сотрудниками, которые аккредитованы для работы здесь. Все мы подписали международные конвенции. В данном случае была нарушена граница несоблюдения правил международных конвенций — со всеми доказательствами, которые мы предоставили нашему другу, Российской Федерации, чтобы объяснить, что и как нарушено.
— Однако расследование еще не закончено, и убедительных доказательств вины России британской стороной не было предоставлено.
— Мы не комментируем события в Великобритании. Мы экстрадировали дипломата потому, что он нарушил международные договоры и конвенции здесь, работая в Республике Северная Македония. И сделали это аккуратно, предоставив доказательства российскому посольству, чтобы было видно, о чем речь. На этом было заострено внимание, чтобы в будущем мы могли строить дружеские отношения.
— Что касается «Турецкого потока», еще недавно были планы провести одну из его веток через Македонию. Но теперь вернулись к варианту с Болгарией, македонская опция оставлена в качестве запасной. Какова ваша позиция по этому вопросу?
— Мы хотим, чтобы газопроводы проходили через нашу страну. Она действительно является перекрестком на Балканах, и мы заинтересованы в том, чтобы здесь проходили и «Турецкий поток», и Трансадриатический газопровод (Trans Adriatic Pipeline), и российский газ (от «Газпрома») через Болгарию — пусть будет все. Это реальная возможность для нашей страны и наших граждан получать дополнительный доход.
— То есть вы поддерживаете проект «Турецкий поток»?
— Разумеется.
— Сейчас часто поговаривают о том, что, мол, албанцы стремятся создать «Великую Албанию». И вас критикуют за расширение прав албанцев в Македонии, поскольку это им на руку. Существует ли, на ваш взгляд, угроза образования «Великой Албании»?
— Нет. Я являюсь одним из сторонников проекта единого общества для всех. Мы боремся за то, чтобы все граждане Республики Северная Македония имели одинаковые права и одинаковые обязанности по отношению к государству. Только при этом условии мы можем утверждать, что страна наша — общая. Помимо македонцев здесь живут албанцы, турки, сербы, влахи, цыгане, босняки; их отцы и деды родились здесь, их дети рождаются здесь, и уже на подходе внуки. Эти люди хотят чувствовать страну своей. Только сейчас мы на законодательном уровне предоставили им право использовать родной язык: это гарантирует Конституция. Закон принят несколько месяцев назад, он функционирует…
— Ваши оппоненты говорят, что таким образом вы создали «угрозу федерализации» Македонии.
— Нисколько. Угроза федерализации возникает, если мы ругаемся между собой, если не гарантируем прав человека. Тогда люди будут отстаивать свои права иным способом (Заев интонационно подчеркивает слово «иным», намекая на опасность повторения гражданской войны наподобие той, что потрясла Македонию в 2001 году. — «РР»). Вот так, строя свою страну, сегодня и албанцы, и другие этнические сообщества с меньшей численностью борются за нашу Македонию: чтобы все были вместе, чтобы жизнь была лучше, чтобы у людей были достойные перспективы.
— «Разноцветную революцию» в СМИ часто сравнивали с киевским Майданом. В чем, по-вашему, главное отличие?
— Вы же сами были свидетелем «разноцветной революции»… Это был мирный протест, который закончился выборами, где власть поменялась голосованием — без крови, без человеческих жертв, без пострадавших. Это произошло в результате гражданского протеста, который является демократическим правом. В этом состоит разница между какой-либо другой революцией и нашей «разноцветной революцией» в Скопье.
— В соседней Сербии, где сейчас регулярно проходят массовые антиправительственные протесты, говорят об «опасности македонского сценария». Насколько верно это сравнение?
Протесты проходят везде в мире. В том числе и в Скопье, сегодня, против моего правительства. Люди протестуют, когда недовольны. Сербы — наши братья, православный народ. Я желаю Сербии только хорошего. У меня даже мысли не возникнет вмешиваться в дела какой-либо соседней страны! Граждане Сербии знают, что для них лучше. Мы намереваемся по-прежнему сотрудничать с сербским правительством, с сербским президентом. Еще очень многое можно сделать в плане сотрудничества в области экономики, здравоохранения, образования и других сферах.
— В российских СМИ цитировали ваше заявление: «Если не принять дополнительных мер в связи с низким интересом ЕС и США в этом регионе, у России появится больше пространства для продвижения своих интересов». А может, наоборот, американское влияние уже настолько велико, что ставит под сомнение суверенитет Македонии? Часто приходилось слышать от македонских коллег и дипломатов: посол США в Скопье ведет себя как «губернатор»…
— Наша страна является суверенной, решения принимаются в нашем парламенте, в нашем правительстве. Народ принимает решения на выборах. Для нас важно, чтобы все были с нами в мирных отношениях. Пускай «вмешиваются» — но в экономическом плане: помогают инвестициями, строят фабрики. Давайте налаживать сотрудничество — строить газопроводы вместе, давайте развивать страну, экспортировать отсюда овощи, а у России мы возьмем газ и железо… В этом и состоит интерес. Так и с Америкой, так и с Германией, и с Британией, и с Китаем, и со всем миром! Мы маленькая страна. Мы хотим только дружеских отношений, ничего больше.
— В нашу прошлую встречу вы критиковали тогдашнюю власть за раздутую государственную администрацию и заявили, что обязательно ее сократите…
— Когда мы были оппозицией, в государственной администрации было 180 тысяч сотрудников. Затем часть из них вышла на пенсию — это число уменьшилось до 165 тысяч. В настоящий момент в государственной администрации работает 149 тысяч человек. Это число постепенно уменьшается с появлением рабочих мест в частном секторе, за которым будущее развития страны.
