Вы пришли в хоспис волонтером. Почему?

Я девять лет работала директором городского психологического центра и, по сути, была чиновником. У меня была административная работа — запустить проект, идею протолкнуть, найти финансы, а на частную практику времени не оставалось. Но вдруг у меня появилось много вопросов к себе и к тому, что я делаю. Я прошла переподготовку и получила специализацию «онкопсихолог», чтобы обрести смысл. Предложила хоспису свою помощь и в течение года консультировала пациентов, была волонтером. Четыре месяца назад я уволилась со своей основной работы и перешла в хоспис. В Перми я пока единственный онкопсихолог.

Каким был первый день в хосписе?

Я увидела, что многие переживания оказываются очень мелкими на фоне смертельной болезни. Мне сразу предложили проконсультировать женщину, у которой шансов на выздоровление уже практически не было. Ее дочка выходила замуж, и женщина переживала, что ее уход может испортить это радостное событие. Я очень хотела помочь ей поверить в то, что даже если что-то случится, сейчас она может вместе со своей дочкой выбрать свадебное платье, прическу. Не думать о том, что можно не успеть, а просто жить. Женщина стала вести дневник счастливых моментов, чтобы потом подарить детям: например, как она подошла к окну и увидела там солнце, как прочитала книгу, как ждала родственников… После нашего знакомства она прожила еще год — ушла совсем недавно, очень тихо, спокойно.

Вы стали работать в хосписе и сразу предложили создать телевидение для пациентов. Какова вообще роль экрана, который стоит в палате?

В каждой палате пермского хосписа есть телевизор, и те, кому состояние позволяет, конечно, смотрят. Но то, что предлагает нам телевидение, часто носит такой агрессивный, деструктивный характер! Я с ужасом осознала, что телевизионная речь может стать последним, что в своей жизни услышит пациент хосписа. И почему эти последние слова должны быть такими? Я подумала, что можно просто объединить телевизоры в палатах в единую сеть и сделать терапевтическую программу: утром будет звучать медитативная музыка, будут красивые виды природы, днем — хорошее кино, интервью. Мы снимаем сейчас ролики со словами поддержки от пермяков — очень многие откликнулись. Мы назвали телевидение «Пермь — территория добра».

Как вы набирали команду?

Первое, что я сделала, — написала пост в социальных сетях и попросила назвать три любимых фильма, которые можно было бы рекомендовать людям в хосписе. В тот же день меня закидали названиями фильмов, кто-то присылал уже скачанные файлы, а один человек предложил написать краткие анонсы для каждого фильма. Потом я позвонила одному из корреспондентов нашей местной телекомпании, и он мне посоветовал хорошего оператора. Мы решили снять фильм о нашем проекте — к нам присоединились режиссер и звукорежиссер, и мы подали заявку на участие в фестивале социальных фильмов и рекламы «Лампа». Примерно к 15 октября у нас будет и своя телевизионная сеть — больница взяла на себя расходы. Запустим программу на 30 дней, потом она будет корректироваться и улучшаться.

Люди, которые вам помогают, делают это бесплатно?

Конечно, проект волонтерский.

Вы разговаривали с пациентами о том, что они хотели бы увидеть?

Я сейчас показываю им видео со словами поддержки, которые мы сняли, и пытаюсь получать обратную связь: многие говорят о смерти — вдруг какие-то слова будут ранить, какие-то формулировки покажутся неуместными… Очень важно, что в Перми вообще начали вообще про хосписы говорить: раньше о них никто не думал — есть где-то и есть.

А нужно ли оберегать пациентов хосписа от лишних переживаний? Может, кому-то хочется и боевик посмотреть.

Наше телевидение не такое уж жалостливое и оберегающее — оно разное. Будем показывать и боевики, и драмы, и индийское кино. Один раз у меня была беседа с пациентками одной палаты, которым нравилось смотреть «Модный приговор». Они услышали идею о телевидении для хосписов и попросили не лишать их интересных программ, которые идут по федеральным каналам. Мы не будем ограничивать пациентов в выборе. Это как экзамен для нас: если центральное телевидение по-прежнему будут смотреть чаще нашего, значит, мы что-то не до конца продумали.

Вы не планируете сделать канал доступным и в других хосписах по России?

У нас есть такие амбиции. Я написала Нюте Федермессер, жду от нее ответа. Я готова со всеми делиться, рассказывать, показывать и отдавать.

Насколько важно, чтобы с пациентами хосписа был именно онкопсихолог? Бывают ли случаи, когда достаточно просто качественной психологической помощи?

Онкопсихолог знает, что происходит с человеком на каждом этапе развития его болезни и какие слова ему помогут. Помощь кризисного психолога отличается от классической психологической помощи. Но еще важно понимать, что в хосписе человек уже знает, что с ним происходит. А вот на этапе постановки диагноза, когда людей как обухом по голове бьет эта новость, когда они в один миг теряют смысл жизни, онкопсихологи даже нужнее. Они должны быть в кабинете прямо во время приема онколога, потому что нужно знать, как произнести слова «у вас онкология». Пациенты хосписа рассказывают, что часто больше всего травмирует то, как им сообщили о раке. Когда человек пытается организовать свое лечение, когда принимает решение, соглашаться или не соглашаться на химиотерапию или на хирургическое вмешательство — именно в эти моменты, как правило, рядом с пациентом никого нет.