Ваша первая специальность — эксплуатация водного транспорта. Помогало ли это когда-нибудь в постановке мюзиклов?
Мне всегда было интересно разбираться в том, как что-то делается с технической точки зрения. В институте меня научили структурировать все, идти от общего к частному, решать локальные задачи. А мюзикл — очень технологический жанр. Поэтому, да, пересечения есть. После третьего курса у нас была плавпрактика — восемь круизов на теплоходе «Беларусь» по Средиземному морю. Все портовые города были исследованы вдоль и поперек. На этой практике мне досталось убирать пятую палубу. Вахта у меня начиналась без пятнадцати пять утра — я надевала форму и шла убирать туалеты... Этот опыт мне очень помог! Я и сейчас считаю, что все надо начинать с уборки. Пусть вначале все будет чисто, а уж потом можно заниматься искусством.
Расскажите о «проверке на прочность» при работе с пьесой «Белоснежка и семь гномов» в Омском ТЮЗе.
Это была моя первая постановка после диплома — очень слабая пьеса, но играть ее должны были заслуженные артисты. Было сложно. Сначала я красила глаза и ходила в новой нутриевой шубке, очень красивой. А закончилось все тем, что я перестала краситься и ругалась только матом, потому что по-другому ничего не получалось. Необходимо было стать жесткой — к себе в первую очередь. Удивительно, но когда меня свекровь спрашивает: «Когда ты станешь режиссером, что будет дальше?», я отвечаю: «Дальше будет могила». Почему? Потому что режиссура – это путь, ты все время учишься. Я была покорена, когда приехал режиссер-постановщик мюзикла Mamma Mia! Пол Гаррингтон. Он абсолютный ребенок — открытый, радостный — и при этом профессионал. Помню, в нашу первую с ним встречу мы непрерывно хохотали, а в следующий раз мне позвонили и сказали: «Знаете, Пол хочет с вами встретиться, а то он прохохотал все время, а теперь хочет выяснить какие-то другие вещи, серьезные». Во время своего второго приезда Пол признался, что влюбился в Россию, накупил огромное количество книг и икон, которые хранятся теперь в его в лондонской квартире. Пол очень теплый человек, смешной, любил водку. Даже выучил слово «вдробадан», очень нравилось оно ему. Говорил, что хочет поехать на поезде по всей России, посмотреть Невинномысск.
Это был ваш первый опыт в Театре МДМ?
Да, первый. Практически все режиссеры, которые приезжали ставить мюзиклы, влюблялись в Россию. Например, режиссер мюзикла «Золушка» Линдсей Познер рассказывал, как в десять лет почему-то решил учить русский язык. Он прочитал практически всю русскую классику. Работая с такими людьми, я знакомилась с жанром мюзикла.
Какими проектами вы занимаетесь сейчас?
Сейчас для меня огромное открытие — лондонский Mischief Theatre. Основали эту театральную компанию три друга, автора и артиста — Генри Льюис, Джонатан Сэйер и Генри Шилдс. Сочиняя спектакль, они год импровизируют, а только потом фиксируют и ставят спектакль. Так как, они артисты, то вся история постановки пьесы очень актерская. В том смысле, что артист стоит во главе угла. В Mischief пестуют артистов — это огромная любовь, уважение. Впервые на кастинге я видела, как режиссер «Комедии о том, КАК БАНК ГРАБИЛИ» Кэти-Энн Макдонаф вставала, когда артист заходит на кастинг, жала ему руку, иногда даже сама ставила стул для актера. Вообще, Mischief — совершенно иная идеология театра и идеология общения с артистами. Главная их идея — мы настолько сильны, как наш самый слабый участник, и настолько быстры, как наш самый медленный участник. У них нет главных, нет ни сильных, ни слабых. Труппа и постановщики — это команда, в которой каждый отвечает за другого и за общий результат. Например, на поклонах, и герои и ансамбль кланяются вместе, потому что в спектакле все главные. Мне это очень нравится. Удивительно, что в ответ на любовь и уважение режиссера к артисту, тот максимально раскрывается. Артист за это благодарен, он делает все возможное и невозможное. Такой подход, конечно, многому учит режиссера.
Для вас это непривычно?
Непривычно. Меня воспитывали в классической гимназии, в ЛГИТМиКе, наш профессор Александр Александрович Музиль прекрасно знал латынь, происходил из очень известной актерской династии Рыжовых-Музилей. И нас воспитывали в том духе, что режиссер всегда стоит выше. Это всегда немножко авторитарная история. Здесь же режиссер — член команды. Конечно, в результате он отвечает за то, что происходит на сцене. Это прекрасный опыт, я благодарна и Дмитрию Богачеву, и судьбе, что я познакомилась с такими потрясающими проектами театра Mischief. В этом сезоне у Московского дворца молодежи три крупных проекта: театральная пародия на голливудские блокбастеры «Комедия о том, КАК БАНК ГРАБИЛИ», спектакль «...ШОУ ПОШЛО НЕ ТАК», прошедший путь от лондонского паба до премьеры на Вест-Энде и Бродвее, и бродвейский мюзикл «Первое свидание» в формате site-specific.
А в следующем году, мы вернемся к жанру мюзикла. Это будет мюзикл «Шахматы» —сильный, мощный, с настоящими шекспировскими страстями. Музыку к нему написали Бьёрн Ульвеус и Бенни Андерссон.
«Комедия о том, КАК БАНК ГРАБИЛИ» — не первый совместный проект с Mischief?
Да, в прошлом сезоне мы поставили спектакль в жанре театральной клоунады «Очень смешная комедия о том, как ШОУ ПОШЛО НЕ ТАК». Когда был объявлен кастинг на этот проект, мы стали приглашать драматических артистов, которые приходили к нам с некоторой опаской. Это была такая авантюра с их стороны. Но, в результате, все влюбились в это дело, потому что нам удалось освоить этот жанр. Если вначале нам было сложно взаимодействовать с залом, общаться, играть с ним, то через месяц после премьеры, это стало получаться. Сегодня мы берем зал с самого начала. Возможно, именно поэтому, на кастинг спектакля «...КАК БАНК ГРАБИЛИ» пришло гораздо больше актеров, им было интересно попробовать себя в новом жанре и хотелось попасть в проект. И нам уже не нужно было никого уговаривать, что-то доказывать. Притом «ШОУ ПОШЛО НЕ ТАК» и «Комедия о том, КАК БАНК ГРАБИЛИ» — два абсолютно разных проекта. Иногда даже не верится, что эти пьесы написали одни и те же авторы! Другая природа юмора, другая природа существования актеров. Например, в «...КАК БАНК ГРАБИЛИ» есть музыкальные номера — американские хиты 50-х. Они дают драйв спектаклю. Удивляет невероятная градация таланта артиста: мало того, что он может существовать в фарсе, в клоунаде, он еще и офигенно поет! Да, у нас запели и драматические артисты. Можно сказать, что ребята из Mischief сочинили свой особый жанр.
У вас интересный формат у мюзикла «Первое свидание». Это что-то вроде кабаре?
Везде — в Штатах, Великобритании, Японии, Аргентине и других странах — этот мюзикл шел в традиционном формате, на театральной сцене. Когда Дмитрий Богачев предложил мне поставить мюзикл в МДМ, он сказал: «У нас есть фойе, поставим столики, получится такой ресторанчик, давай это и будет пространством спектакля». Я боялась, что из-за этого мюзикл может стать более эстрадным, чего мне, конечно, не хотелось. Наш художник - постановщик и художник по свету Александр Сиваев сделал такое правильное пространство, и такой классный свет, что эстрадности удалось избежать. Прежде всего, перед нами история двух людей, которые пришли на свидание «вслепую». Спектакль о 30- летних героях, совершенно разных, у которых уже есть какой-то негативный опыт, поэтому при встрече, они очень сильно защищаются. На то, чтобы пробить эту защиту, уходит много времени, но, потом, когда они открываются, они становятся друг другу необходимы. У нас очень теплая, камерная атмосфера, люди удобно сидят в зале за столиками со свечками, разговаривают за бокалом вина — а в это время начинается пролог в метре от зрителя. Забавно наблюдать, как люди реагируют на провокационные реплики актеров. И, конечно, украшают спектакль живой оркестр и живой звук.
Ваши спектакли идут каждый день на протяжении всего сезона. Случается ли у артистов кризис?
Спектакль — это скрипка. И в «...КАК БАНК ГРАБИЛИ» каждый день нужно эту скрипку настраивать: подготовка к спектаклю, замечания после спектакля. Каждый день я около часа рассказываю, что и как, почему здесь не стоило что-то делать, здесь хорошо, здесь мы потеряли... Спектакль идет в ежедневном режиме, у нас разные составы. Настраиваешь скрипку — потом приходят другие актеры, возникают другие ошибки, и опять все по новой. У артистов нет сбоев, но им необходима настройка. Я им все время говорю, что они здесь, потому что все они очень талантливые — не хватает только концентрации внимания и понимания, что в этом спектакле очень высокие ставки.
Есть ли понятие российского мюзикла или это что-то вне географии?
Вы знаете, у нас мюзикл — еще достаточно молодой жанр. На Бродвее, в Вест-Энде очень точно понимают, что наличие музыки, номеров — это не развлекательная часть, а продолжение истории, там нужно пробивать сквозное действие. Рассказывать историю можно как угодно, просто средства выразительности разные. Хороший режиссер понимает, что сквозное действие существует и в музыкальных номерах тоже. Режиссер, который думает, что мюзикл — это легкий жанр, и работает по принципу «здесь мы рассказали кусочек истории, а потом мы вас развлечем», теряет историю. У нас были замечательные русские мюзиклы: «Двенадцать стульев», «Норд-Ост». Наверно, когда-нибудь можно будет к этому вернуться. Сегодня мы работаем в ежедневном прокате, делаем ставку на проверенные проекты, потому что не имеем права на ошибку. С русскими мюзиклами, к сожалению, сложно. Я была бы счастлива, если бы появился какой-то отечественный проект, сделанный так же талантливо, как западные аналоги.
