1. Уже известно, кто может отправиться на помощь в Париж?
Пока нет. Но вообще-то мы готовы. У нас есть Центральные научно-реставрационные проектные мастерские, есть Научно-реставрационный центр имени академика Грабаря, есть проектный институт Спецпроектреставрация. Это люди, которые занимаются и теорией, и практикой: проектировщики и те, кто работает руками. Многие наши специалисты даже выезжали туда, делали осмотр. Конечно, все это было неофициально. Люди ездили по собственному желанию или по просьбе друзей, в рамках частных договоренностей.
2. Какую помощь способна предложить Россия?
Ну, наши возможности безграничны. Мы можем отреставрировать и деревянные конструкции, и металлическую свинцовую кровлю, которая там развалилась, и все, что связано с реставрацией камня, основных опор: колонны, ажурные балясины. Это все возможно.
3. У российских реставраторов есть опыт восстановления подобных зданий?
Конечно! Например, фермы Бетанкура в Манеже (особая конструкция крыши, позволившая построить здание без внутренних опор. — «РР») — один из наиболее сложных элементов, которые воссоздавались. И пусть их воссоздавали в новом материале, все равно это непросто (вместо цельных деревянных брусьев в 2004 году реставраторы использовали клееные брусья, скрепленные металлическими болтами. — «РР»). У нас есть огромный Воскресенский собор в Истре. Там восстанавливалась стропильная система гигантского масштаба над сводом. Примеров много — и не менее грандиозных по масштабу, чем Нотр-Дам.
4. Это какие-то уникальные технологии, которыми владеют только российские реставраторы, или для других стран они тоже не секрет?
Специалисты сейчас имеют большое влияние друг на друга. Мы все общаемся, поэтому нельзя сказать, что это что-то уникальное. Уникальны вещи, которых никто никогда не воспроизводил. А сейчас все, что производится, имеет аналоги или допускает возможность повторения. Потому что уровень технологий возрос по сравнению с VIII, XII, XIV веком… Уникальность теперь вещь достаточно относительная.
5. Почему тогда французы выбирают именно наших реставраторов?
Опыт у нас накоплен колоссальный. После войны мы восстанавливали огромное количество разрушенных памятников. Пригороды Ленинграда, Псков, Подмосковье, Смоленщина — все это восстановлено руками русских реставраторов, все было в руинах. Может быть, поэтому нас и выбрали.
6. Пишут, что восстановление Нотр-Дама может занять от 10 до 15 лет. Все это время реставраторам нужно будет находиться в Париже?
Это очень грубые оценки. На самом деле такой памятник в России восстанавливают за три-пять лет. Это вполне реальный срок. Находиться нужно будет на месте. Подбор технологии, отбор сохранившихся элементов — большая работа.
7. Кажется, в России так много неотреставрированных памятников. Не лучше ли реставраторам, которых поддерживает Минкульт, заняться восстановлением наших культурных объектов?
Для реставратора нет национальности. Главное — воссоздавать и сохранять национальное и общемировое наследие.
