Смартфон
Начать можно так: в девяностые у нас была эпоха диал-ап интернета. Пока через телефонный кабель грузился сайт, можно было успеть заварить кофе, а иногда и выпить его. В нулевые жители мегаполисов уже наслаждались широкополосным доступом в сеть по оптоволокну. А десятые стали эпохой мобильного интернета, или 4G.
Наличие сети 24 часа в сутки теперь не просто норма, а важнейшая потребность человека. В современной версии пирамиды потребностей Маслоу «потребность в интернете» иронично дорисовывают в самом фундаменте, под базовыми потребностями в выживании. Постоянный доступ к сети в десятые каждому обеспечивает смартфон.
Можно начать и по-другому: в 80-е компьютеры занимали целые комнаты, а школьники видели их разве только на экскурсии в вычислительный центр. Девяностые стали эпохой триумфа настольных персональных компьютеров — теперь каждый школьник мечтал о таком, как в 80-е о микрокалькуляторе. В нулевые громоздкие ПК сменились изящными ноутбуками, а в десятые компьютер обязательно есть в кармане у каждого школьника (и его заставляют выключать или даже сдавать на время уроков), только теперь он называется смартфоном.
Уменьшаясь в размерах, компьютер только увеличивал количество своих функций, а смартфон и вовсе превратился в универсальный гаджет, словно вобравший в себя тысячу разных устройств. Смартфон появился в нулевых, но именно в десятые он стал важнейшим предметом в жизни любого человека, — чуть ли не новой частью тела, порталом в параллельный мир, без которого даже день прожить — очень неуютно и проблемно. С его помощью мы учимся и знакомимся, развлекаемся и работаем, находим дорогу и любую информацию — проще сказать, с его помощью мы теперь делаем все.
Социальные сети
Весь мир зависает в социальных сетях, чем дальше, тем плотнее. Если, едва продрав глаза, вы первым делом проверяете сообщения в мессенджерах, — значит, живете в десятые годы. Дорога на работу пройдет незаметно, в скроллинге ленты соцсети. А часто и сама работа.
Впрочем у многих она теперь и заключается в том, чтобы «продвигать» что-то в соцсетях или с помощью мессенджеров. Эти два типа социальных сетевых сервисов различаются все меньше; мы говорим о соцсетях, когда читаем и комментируем ленту новостей (кстати, новости, как и прочую информацию, мы теперь все чаще черпаем не с сайтов СМИ, а из ленты любимой соцсети), а о мессенджерах — когда речь идет про чаты, скрытые от посторонних глаз. Но большинство сервисов совмещает эти две функции.
Ламповый интернет с сайтами куда-то исчез, его место в десятые занял создаваемый самими пользователями интернет соцсетей, веб 2.0. Скроллинг ленты все чаще заменяет книги вкупе с телевизором (YouTube, вторая по популярности в мире после Фейсбука соцсеть, — это и есть телевизор нового поколения).
Виртуальное общение активно заменяет живое; даже звонки по телефону в десятые стали восприниматься как недопустимое вторжение в личное пространство, правила вежливости требуют сначала списаться в мессенджере. Здесь же проходит все больше рабочих процессов и совещаний — в десятые вообще появилось гораздо больше возможностей не ходить каждый день к девяти утра на службу, а то и вовсе работать удаленно, нередко в компании, расположенной в другом городе или даже стране, или в коллаборации с людьми, живущими за тридевять земель. В эпоху соцсетей для успеха оказывается особо важен нетворкинг — универсальный способ решения проблем с помощью социальных связей, социальных навыков, социального интеллекта и прочего социального капитала.
Прокрастинация
Откладывание важных дел на потом, чаще всего связанное с зависанием в соцсетях, стало если еще не болезнью века, то уж точно болезнью десятилетия. В сети легко и уютно, стресс куда-то уходит, да и потом, люди — самый любопытный вид живых существ; мы не можем игнорировать интересную информацию, а она обрушивается на нас со всех сторон. И мы стали всем нужны, мессенджеры так и пикают, требуя внимания… Ну как в таких условиях сосредоточиться на работе? Пора бы приспособиться к лавине информации, научиться не отвлекаться на все интересное. Как учил еще Иван Павлов, высшая нервная деятельность по большей части состоит из торможения естественных импульсов. Общепризнанного эффективного «лечения» от прокрастинации пока никто не придумал, но появляются попытки выработать новую культуру поведения. Становится неприличным фаббинг — привычка теребить смартфон во время разговора с реальным собеседником. У продвинутой молодежи в моде медиааскетизм — осознанные ограничения общения в мессенджерах, потребления новостей, и прочая информационная гигиена. Пытаясь избавиться от главной зависимости XXI века, люди удаляют аккаунты в соцсетях и уходят в офлайн, переживают ломку, рано или поздно срываются. Появились даже тренинги и лагеря цифрового детокса, где народ учится заново радоваться жизни на лоне природы без гаджетов. Чтобы потом с новыми силами кинуться в соцсети — делиться экзотическим опытом жизни офлайн.
Большие данные
Главные технологические достижения и изобретения десятых были связаны с информационными технологиями — их развитие двигало прогресс цивилизации в стальных областях. Закон Мура все десятые продолжал действовать: мощность процессоров по-прежнему удваивалась каждые пару лет. Но главным направлением развития IT стало не наращивание мощностей, а анализ данных. Главным технологическим трендом десятых стала цифровизация, или диджитализация, — оцифровывалось все, что может быть оцифровано, вещи «умнели» и связывались сетями, данные собирались и анализировались. Все, чего касается цивилизация, теперь превращается в информацию, в нолики и единицы. Количество информации, накапливаемой человечеством, растет по экспоненте, — весь вопрос в том, как ее обработать. Все больше решений принимается с учетом или даже на основе анализа BigData, больших данных. В десятые их называют новой нефтью, ведь из анализа информации извлекаются не только знания, но и огромные прибыли. В десятке самых дорогих компаний мира — впервые в истории — сплошь информационные гиганты, вроде Гугла с Фейсбуком. Уважение к данным привело к возникновению доказательной медицины — подхода к медицинской практике, требующего применять только научно обоснованные меры воздействия, подкрепленные данными объективных исследований. А к концу десятых появились даже доказательная политика и доказательная педагогика.
Нейросети
В наших представлениях об искусственном интеллекте произошла революция. Еще недавно специалисты были полны скепсиса. Чтобы научить машину отличать котиков от собачек или выигрывать у человека в шахматы, людям требовалось написать хорошую программу, то есть придумать «правила действий» для машины — вот и весь машинный интеллект. Но глубокие нейросети обучаются не как компьютеры прошлого, а как дети, осваивающие язык самостоятельно, — на примерах, по аналогии, не зная никаких правил грамматики. Мы вводим в нейросеть информацию, она ее изучает и выдает результат обработки. Как она его получила, каким правилам следовала, мы не понимаем! Главное для машинного обучения нейросети — дать ей массив размеченных данных, примеры для обучения. Последнее достижение в глубоком обучении во многом снимает эту проблему: машины начинают самостоятельно генерировать примеры. Например, программа, победившая в го программу предыдущего поколения, учившуюся на примерах человеческих игр, просто играла миллионы партий сама с собой. Благодаря глубокому обучению искусственный интеллект в десятые совершил прорыв в распознавании образов — узнавать человека в лицо или перевести текст для машины больше не проблема, а значит, мы вступили в новый мир, где от надзора не скрыться, а иностранные языки уже не барьер для понимания.
Илон Маск
Легендарный предприниматель, инженер и прогрессор, — конечно, главный герой десятилетия, не сходящий с первых полос СМИ, неустанно поражающий публику своими проектами и служащий образцом для всех стартаперов мира. Перечисляя его проекты, трудно поверить, что один человек может настолько изменить мир. В нулевые, до Маска, мы слышали про электромобили, но было хорошо, если они вообще ездили, а он сделал свою «теслу» самым модным и продвинутым автомобилем в мире — и вот уже все гиганты автопрома разрабатывают электромобили, а дороги развитых стран покрылись сетью зарядных станций для них. В нулевые, до Маска, мы летали в космос, но без особого вдохновения, — казалось, детские мечты ушли навсегда, человечество переключилось на земные цели, от освоения космоса уже ничего особого не ждали. В десятые компания Space X открыла эру частной космонавтики; после того как мир впервые увидел, как ракета-носитель Маска садится на хвосте пламени, частные космические компании начали расти как грибы. В последние годы Space X осуществляет больше запусков, чем Роскосмос. Космос снова стал притягательной мечтой — Маск способен заставить людей поверить даже в самые безумные идеи вроде колонизации Марса, к осуществлению которой он, вопреки всем прогнозам, упорно делает шаг за шагом.
Электронные платежи
Электронные деньги в виде банковских карт существовали с прошлого века. Но ко всему нужно привыкнуть — и только в десятых, выезжая за границу, мы больше не озабочены обменом валюты, ведь ее можно получить в банкомате или не получать вовсе, рассчитываясь картой. В нулевых появились сетевые электронные деньги — виртуальные кошельки, идентификатором владельца в которых может быть реальная или виртуальная карта, номер аккаунта в платежной системе (WebMoney), адрес электронной почты (PayPal), номер телефона (Qiwi). Еще недавно мы привыкали к этому многообразию, робко пробуя рассчитываться, не хрустя купюрами, и вот незаметно перешли в новый мир, где бумажные деньги — уже редкость, за ними надо специально ходить в банкомат по особым случаям. Тугие кошельки больше не отягощают наши карманы, самые продвинутые обходятся даже без карты, расплачиваясь смартфоном в магазине или перекидывая продавцу нужную сумму через мобильный банк. Да и вообще поход в магазин частенько заменяется блужданиями по виртуальным магазинам, да еще и не нашим, а китайским каким-нибудь. Благодаря развитию систем электронных платежей десятые стали временем бума интернет-торговли. Недаром две самые известные компании, взошедшие на вершину мирового бизнес-олимпа в десятые, — это как раз крупнейшие интернет-магазины Запада и Востока, Amazon и AliExpress.
Криптовалюты
Глобальному миру нужны не зависящие от правительств и банков деньги. В десятых впервые в широкий оборот вошли криптовалюты и успели наделать немало шума. Биткойн, блокчейн и майнинг — три слова, лидировавшие в запросах поисковиков в декабре 2017 года, когда хайп вокруг биткойна за пару недель поднял курс с 10 до 19 тысяч долларов. Теперь всякий знает, что биткойн — это денежная единица, блокчейн — способ надежной записи о транзакции, которую нельзя подделать, а майнинг — генерация новых денежных единиц. Чтобы выпускать биткойны, нужно решать криптографические задачи, все более сложные и требующие все более мощных компьютеров, ведь биткойн и другие криптовалюты — это математические коды, цифровые деньги, выпуск и учет которых основан на криптографических методах. Их функционирование не завязано ни на какой центр, при совершении торговых операций устройства пользователей связываются друг с другом без посредников — принцип тот же, что и в торрент-сетях. У каждой криптовалюты есть свой курс, который определяется лишь динамикой спроса и предложения на эту валюту, и предсказать их динамику пока не представляется возможным. К концу десятых уже не так модно майнить биткойны (это вредно для экологии), зато накопилось множество историй о том, как кто-то трагически продал свой биткойн как раз перед тем, как он взлетел, ну или наоборот, купил как раз перед тем, как он упал. Авторитет рассказчика при этом не падает: он хоть и не обогатился, но по крайней мере был в центре событий!
Центениалы
Новые технологии формируют новые поколения, делая опыт жизни детей непохожим на опыт «предков». Центениалы, представители поколения Z, или цифрового поколения, стали первопроходцами во многих смыслах. Они первые дети XXI века, первые аборигены цифрового мира, растущие с гаджетами в руках, им первым социальные медиа заменили книги, телевизор и дворовую компанию. Наконец, это первое глобальное поколение, связанное интернетом и автоматическим переводом. Для центениалов, не разделенных культурами и религиями, любые границы — непонятный пережиток прошлого. Социологи и психологи спорят о том, чем центениалы отличаются от прошлых поколений; кто-то считает, что они не способны сосредоточиться, страдают от последствий «клипового мышления» и разучились читать, другие доказывают, что их многозадачность и способность фильтровать ненужную информацию — как раз то, что нужно в современном мире.
Мейкеры
В десятые из многих домов исчезли принтеры — электронный документооборот все больше заменяет бумагу. Зато появились 3D-принтеры, печатающие вещи. 3D-печать, или аддитивное производство, — это послойное создание физических объектов по трехмерной цифровой модели. Объекты могут быть любыми, от шоколадных конфет до электрических микросхем — и для того, и для другого уже есть свои 3D-принтеры. Домашние устройства, пока больше похожие на игрушки для печати всяких штук из пластика, в начале десятых были мечтой продвинутых школьников, а к середине десятилетия ребята наконец до них дорвались. 3D-принтер стал основным атрибутом мейкера.
Наследники хакеров и радиолюбителей, мейкеры (от многозначного английского слова make — делать, изготовлять) — гаражные роботостроители, ремесленники цифровой эпохи, работающие на стыке информационных технологий и технологий физического мира. В перспективе на самостоятельных творцов, создающих будущее в школьных кружках, гаражах, фаблабах и просто у себя дома, будет ориентироваться вся инновационная экономика. Цифровое оборудование сделает выгодным отказ от массового производства и возврат к «индивидуальному пошиву» на 3D-принтерах. Но это в двадцатые, а в десятые их роль в обществе похожа на роль инженеров 70-х, которые с таким же энтузиазмом осваивали компьютеры, еще не приспособленные для массового использования. Так и мейкеры первыми осваивают умные устройства и создают удобные модели их использования.
Онлайн-образование
Интернет меняет образование, возможно, столь же революционно, как массовые школы в начале индустриальной эпохи. Как обычному вузовскому преподавателю конкурировать со звездами мировой науки, лекции которых выкладывают в свободный доступ лучшие университеты мира? Массовые открытые онлайн-курсы (МООКи), такие как Coursera, созданная в Стэнфорде, или edX, разрабатываемая в Гарварде, Беркли и MIT в десятых, заработали звание «университетов для миллиардов» из-за массового спроса на их бесплатные обучающие программы. Российские платформы не сильно отстают — на таких ресурсах, как «Открытое образование», «Универсариум», «Лекториум» уже есть огромный выбор обучающих программ от наших лучших вузов. Многие программы не дают расслабиться: нужно не только внимательно слушать лекторов, но и запоминать, что они сказали: ведь потом придется сдавать тесты — все серьезно, как и при обычном обучении! А те, кто считает, что бумажка — это важно, порадуются полученному сертификату. Онлайн-образование отвечает главным требованиям времени: оно доступно в любое время дня и ночи, учиться по сети можно всю жизнь (а без этого в наше время точно не обойтись), притом обучение больше похоже на увлекательную игру, чем на скучный урок, который надо вызубрить из страха получить двойку… Наконец, оно максимально индивидуализировано — каждый может строить свою собственную образовательную траекторию.
Речь далеко не только о вузах. Каждый, кому есть чему научить других, в десятые создавал и проводил собственные вебинары; для этого достаточно пары кликов на YouTube или другой платформе проведения удаленных трансляций.
Даже школьные предметы выглядят намного привлекательней в исполнении лучших учителей-видеоблогеров. Школьники и даже учителя на уроках уже вовсю их используют, выводя на электронные доски, обосновавшиеся в школах в десятые рядом с обычными, доставшимися нам из «мелового периода». А электронные журналы вытеснили бумажные школьные журналы и дневники, которые больше никто не приносит родителям на подпись…
Краудсорсинг
Термин «краудсорсинг» был придуман писателем Джеффом Хау в 2006 году, но бум на «творчество масс» пришелся на второе десятилетие XXI века. Крупные компании, государственные структуры, общественные организации и активисты осознали, что к решению задач можно привлекать не только узкую группу экспертов, но и сотрудников, клиентов, самую широкую аудиторию. Сама идея «спросить людей» не нова, но интернет дал возможность сделать это быстро, дешево и с размахом. Теперь всем миром можно искать пропавших людей вместе с «Лизой Алерт» или определять астероиды-убийцы для NASA (это гражданская наука — вошедший в моду в десятые способ проведения научных исследований с привлечением широкого круга добровольцев). Самым значимым для общества достижением краудсорсинга стали создание и эволюция Википедии. В нулевые все смеялись — мол, как можно ссылаться на Википедию как на источник знаний! — а в десятые исследования показали, что она стала самой полной и достоверной из существующих энциклопедий. Теперь это действительно важнейший источник знаний для человечества и важнейший сайт мировой сети. Краудфандинг — один из видов краудсорсинга, где люди «скидываются» не идеями или личным участием, а деньгами. Многие проекты, которые никогда бы не получили средств от расчетливых инвесторов, были претворены в жизнь, заслужив доверие и симпатию простых людей.
Нейроэкономика
«Нейро-» — одна из самых модных приставок в научных терминах 2010-х. Заглядывать в мозг стало хорошим тоном в исследованиях поведения. Человеческие поведение теперь все чаще объясняют не с помощью психологии или социологии, а с помощью биологических дисциплин — генетики, этологии (науки о поведении животных) и, главное, нейробиологии. Нейроэкономика — это междисциплинарная область научных исследований, изучающая, как люди принимают решения с точки зрения нейробиологии. Точнее говоря, решения принимают не люди, а нейроны — причем еще за секунды до того, как мы сознательно что-то решаем; в этом и состоит основная идея нейроэкономики. А практическое приложение этого учения, нейромаркетинг, ставит целью ввести в соблазн тем или иным товаром не нас, а наши центры принятия решений — и неважно, что вы сами думаете по этому поводу.
Интернет вещей
В десятые мы узнали, что помимо сети для людей есть интернет вещей, причем он сильно побольше знакомого нам интернета — к нему подключены десятки миллиардов объектов. Благодаря интернету вещей многие вещи «поумнели»: появляются умные браслеты, лампочки, чайники, колонки, дома, машины — все что угодно, даже умные города. А еще интернет вещей обеспечил небывалую безопасность мира: благодаря обилию видеокамер, круглосуточно все записывающих, а в последние годы еще и распознающих лица (например, в московском метро или во многих банках), преступность стала гораздо более рискованным делом.
Облака
В 80-е мы слушали музыку на пластинках, в 90-е — на кассетах, в нулевые собирали коллекции компакт-дисков, а в десятые материальный носитель словно исчез — поначалу цифровые записи скачивали, а теперь достаточно просто подключиться к сети и включить список воспроизведения. Идея компьютера как автономного устройства безнадежно устарела — по мере того как сеть становится всепроникающей, компьютеры превращаются просто в устройства доступа к сети наряду со смартфонами, планшетами и другими умными вещами, а все содержимое жестких дисков перемещается в облака — распределенные сетевые хранилища информации где-то в сети. На смену персональному компьютеру пришло «персональное облако», доступное с любого устройства, способного идентифицировать пользователя. Например, контакты больше не надо переносить с телефона на телефон — вся подобная информация содержится в аккаунте Google. Видео тоже перестали скачивать на устройства: широкополосный интернет десятых годов позволил стать главными развлечениями человечества YouTube и Netflix.
Носимые компьютеры
Едва народ успел обзавестись смартфонами и планшетами, как они потеряли статус венца развития технологий. Едва привыкли носить компьютеры в карманах, как уже привыкаем их надевать. Умные часы, фитнес-браслеты, кольца, очки, программируемая одежда… В десятые открылся рынок wearables — носимых на теле компьютеров, которые надевают поверх одежды, под одежду или вместе с одеждой, в которую они встроены. Наступило время smart fashion, моды на умные вещи. Но речь далеко не только о вещах. Презираемые бывшими крутыми парнями «ботаны» в десятые сами превратились в крутых парней — гиков, а то и в сайенстеров — фанатов науки (или хотя бы сериала «Теория большого взрыва»). Десятые — время сапиосексуальности, когда главным показателем привлекательности человека для противоположного пола все чаще становится интеллект. Модно заниматься его совершенствованием, учиться, быть продвинутым и осознанным.
Уберизация
После того как компания Uber стала захватывать один местный рынок такси за другим и мы начали отдавать предпочтение подешевевшим такси, которые в десятых вызываем через приложения — и с водителями больше не ведем разговоров об оплате, — мир заговорил об «уберизации экономики». Речь об отказе от посредников, связывающих того, кто предоставляет услугу, с пользователем, — их заменяют сетевые приложения (платформы, как теперь говорят). Каждый второй стартапер мечтает создать виртуальную платформу для встречи поставщиков каких-нибудь услуг с клиентами. Например, если вы собрались в путешествие, платформа Booking.com заменит турфирму, а платформа Aviasales — кассу по выбору и продаже авиабилетов. Цифровая трансформация любой отрасли выглядит похоже — всюду появляются платформы вместо посредников.
Геномика
От исследования отдельных генов наука перешла к изучению целых геномов методами биоинформатики, которая была одной из самых плодотворных научных областей десятых. Чтобы узнать больше о содержащейся в геноме информации, ученые сравнивают геномы разных людей, популяций и организмов: например, расшифровав геном голого землекопа и сравнивая его с геномами других грызунов, исследователи пытаются понять, какие гены обеспечивают ему необыкновенно долгую жизнь без признаков старения. Научный мир занимается сбором и накоплением генетической информации — в развитых странах создаются геномные банки, хранящие и сравнивающие данные геномов миллионов людей. Информационная революция радикально меняет здравоохранение (и речь далеко не только об электронных картах и дистанционной записи к врачу) — персонализированная медицина лечит не болезнь, а человека как носителя неповторимого набора генов. Впрочем, для большинства людей она пока существует на уровне лозунгов, хотя получить кое-какие данные о своем геноме в рамках «развлекательного генетического тестирования» в десятые стало модным и сравнительно недорогим удовольствием. Еще, как оказалось, для нашего здоровья важен не только наш собственный геном, но и микробиом — совокупность геномов триллионов бактерий, населяющих наш организм.
CRISPR
Речь о революционной технологии редактирования ДНК, принцип которой был заимствован у бактерий. Судя по всему, она стала главным научным прорывом десятых, резко ускорившим наш путь в эру синтетической биологии — науки о проектировании и создании не имеющих аналогов в природе биологических систем с заданными свойствами и функциями. С ее помощью ученые «играют в бога» и соревнуются за пальму первенства в апгрейде признаков: одни лечат болезни на животных моделях, другие повышают урожайность агрикультур, третьи пытаются воссоздать мамонта, переписав геном слона… CRISPR-энтузиасты уже избавили мышей от ВИЧ и даже создали комаров, не способных распространять малярийного паразита. Большие надежды возлагают на свиней с подправленным геномом, органы которых лучше подойдут для трансплантации человеку. Несмотря на этические противоречия, людей тоже уже «редактируют» — в десятые китайцы подарили миру первых CRISPR-babies, генетически модифицированных младенцев, в теории устойчивых к заражению ВИЧ. До потока дизайнерских младенцев далеко — технология недостаточно эффективна, ее безопасность не доказана, да и опыты на эмбрионах в большинстве стран запрещены. Зато для взрослых придумали этически безобидный трюк: извлекают нужные клетки из тела, редактируют и вводят обратно. Так борются с раком и наследственными болезнями, а недавно даже вылечили пациенток с анемией и бета-талассемией.
Трансгуманизм
Среди идеологий и философских направлений десятых годов громче всего о себе заявил трансгуманизм, учение о том, что человек — не венец творения, а эволюционирующее существо, которое может совершенствоваться технологическими и научными методами, выйти из рабской зависимости от своей биологии и стать наконец творцом самого себя. В десятые, со смартфонами в кармане, дополняющими и расширяющими функции мозга, мы все стали немного киборгами и «постлюдьми»… но трансгуманистам хочется чего-то большего. В первую очередь — отменить старение и продлить жизнь, во вторую — увеличить возможности интеллекта и органов чувств, ну а дальше можно киборгизировать себя как душе угодно. Трансгуманизм наследует представлению классического гуманизма о человеке как о свободном творце самого себя, но на практике может выглядеть весьма экзотично: например, как биохакинг — модное течение, пришедшее из Силиконовой долины, где среди предпринимателей биохакингом стали называть методы воздействия на свой организм с целью сделать себя здоровей, умней, энергичней, эффективней и, если возможно, моложе. Основой биохакинга на новый лад стало изучение обратной связи от организма (по биохакерски — чекап), постоянное наблюдение за своими биохимическими показателями, которые биохакеры стремятся привести в идеальное состояние. Часто, правда, получается наоборот, ведь хакерство — дело рискованное.
