Недавняя ситуация с группой «Открытие» дает повод посмотреть на проблемы и перспективы банковской системы с макроэкономических позиций.
Фундаментальная проблема сектора — низкая рентабельность, которая продолжает падать. За последнее десятилетие средняя (медианная) рентабельность активов сократилась почти в два раза. Факторов несколько, и все однонаправленные. Снижается процентная маржа. С одной стороны, низкие инфляция и ставки — благо для экономики. Но с другой — банкам удобнее работать на высокой марже (вспомним девяностые, когда банки были одними из получателей инфляционного налога, наряду с государством финансировавшим таким образом дефицит бюджета). Рост рентабельности наблюдался в 2009–2012 годах на волне потребительского кредитования, но в итоге это привело банки к высоким рискам, просрочке и банкротствам.
Существенную долю прибыли съедают резервы: если в обычные годы они составляли 20–30% от операционной прибыли, то в кризисные (2009, 2014, 2015) — до 90%. В прошлом году на них ушло почти 60% заработанной прибыли. И понятно, что резервы недосозданы.
Развитие технологий, о которых так любит говорить глава Сбербанка Герман Греф, сокращают расходы и повышают рентабельность. Но далеко не у всех: кто не поспевает за лидерами, теряет позиции.
Банковский сектор потерял привлекательность для инвестиций — как иностранных, так и внутренних. И просто переждать тяжелые времена нельзя, высокая конкуренция убивает слабых. Финансовый капитал очень мобилен: если отрасль не привлекательна, начинается отток капитала, и наоборот. Сравните: при снижении цен на нефть или алюминий массовое закрытие производств или при росте — открытие новых не наблюдается. О банках такого не скажешь (хотя, собственно, новых не появлялось, проще было купить готовую лицензию и раскрутить; так, никто не помнит, что Тинькофф-банк до 2009 года входил в пятую сотню и назывался Химмашбанк, по той же схеме возникли ХКФ и «Русский стандарт», стартовавшие несколькими годами ранее).
Существует несколько смыслов существования банков в текущих условиях, кроме собственно зарабатывания денег банковским бизнесом:
1. Привлечение денег с рынка и инвестирование в свои проекты. Понято, что эти проекты адекватными по рискам не бывают, иначе бы их кредитовали другие банки.
2. Теневой банкинг — обналичка, транзит и т.д. С ним все усерднее борется регулятор.
3. Просто пирамида с заранее известным финалом, от п. 1 отличается тем, что клиентам не должно достаться ничего, короткий срок «проекта» от нескольких месяцев (группа Матвея Урина) до пяти лет (Банк Югра).
4. Многие банки продолжают работать по инерции в ожидании лучших времен, так как продать банк невозможно, а какую-то копеечку он приносит. Или не приносит, но как его бросишь, он же родной. Это прежде всего регионалы. Степень проблем определяется качеством портфеля, созданного до кризиса. Впрочем, не все зависит от менеджмента банка. Если региональная экономика испытывает трудности, хороший портфель создать не получится. На практике у каждого конкретного банка присутствуют несколько стратегий в разных пропорциях.
Низкая рентабельность порождает проблемы с капиталом. Регулятор требует поддерживать достаточность капитала на определенном уровне (грубо говоря, минимум 10% от активов), а низкая рентабельность — наращивать активы, рисуя при этом капитал. В итоге у банка нет защиты от кредитных рисков, кроме того, если работать только на платных пассивах, то банк рискует скатиться в убытки.
Казалось бы, проблема низкой рентабельности, достаточности капитала и лишних банков решается консолидацией, к которой давно призывает Банк России. Но на практике слияния слабых игроков лишь множат проблемы. Синергетический эффект от слияния был возможен на стадии роста рынка. Практика показала, что большинство слияний последних десяти лет проблемны. Среди крупнейших банков лидеры по количеству поглощений (включая незавершенные) — санируемые ФК «Открытие» (16 банков, не считая многочисленные небанковские активы), Уралсиб (15). А также Бинбанк (17) и «Восточный Экспресс» (11) — у обоих проблемы с прибылью, или операционной, или балансовой. Практически вся консолидация банковского сектора с 2008 года происходит за счет санации и выделения на это государственных денег. К каждому госбанку и квази-госбанку были прицеплены по несколько банков-банкротов. Последние два года желающих участвовать в санации поубавилось, и санатором становился непосредственно АСВ, а такой монстр, как «Открытие», по силам оказался только ЦБ.
Если проследить судьбу сибирских банков с середины 1998 года, то на 58 отзывов лицензий приходится 18 поглощений, из них у трех банков лицензия впоследствии отозвана, а девять санируются. Из двадцати крупнейших на тот момент 11 стали банкротами или санированы и лишь пять работают в регионе в статусе самостоятельных. Всего же количество самостоятельных банков в регионе сократилось с 119 до 31. Из 66 банкротств за 19 лет 25 пришлось на кризис 1998–99 годов и столько же на нынешний.
Говоря о слияниях, на самом деле мы имеем в виду поглощения. Классических слияний, когда акционеры получают пропорциональные доли в объединенном юрлице, практически нет. Отсутствие за редким исключением по-настоящему акционерного капитала — общая проблема банковской, а шире — финансовой сферы России. Впрочем, его нет и в целом в российском бизнесе. В условиях, когда банк принадлежит одному собственнику (или очень узкой группе физлиц), тот по факту является топ-менеджером и принимает стратегические решения, порой сопряженные с недопустимыми рисками. Это может быть оправдано в металлургии или ритейле, но не в банковском деле или страховании. В этой ситуации пенять на слабый внутренний контроль и изъяны в управлении рисками бесполезно: основные риски — стратегические, и они завязаны на единоличные решения владельцев. В условиях, когда чисто банковский бизнес не приносит желаемой доходности, быть миноритарным акционером не имеет смысла, с точки зрения как акционера, так и банка. Исключением являются дочки иностранных банков (их, по сути, можно считать филиалами), госбанки и отдельные региональные банки.
В результате санации «Открытия», собственники которого пошли ва-банк, мы имеем появление еще одного госбанка, вероятно, не последнего, после чего доля госсектора в банковской отрасли достигла 67% в активах, 75% в корпоративном кредитном портфеле, 70% в розничном, около 70% в привлеченных средствах юридических и физических лиц.
Как клиенту понять, к какому типу относится его банк? Прежде всего, смотреть отчетность. Некоторые советы мы дали в прошлом обзоре (см. «Игра на выбывание», «Эксперт-Сибирь» № 24–27 за 2017 год, там же приводятся таблицы со структурой активов, капитала и доходов — она не сильно изменилась за квартал. Список владельцев публикуется на сайте регулятора). Пару слов скажем об анализе другой информации. Надо иметь в виду: небанковская часть группы — это всегда «черный ящик», что внутри, не может понять даже надзор, тем более если банк не расположен это афишировать.
Надежный банк должен быть прежде всего банком, то есть большая часть его активов и доходов должна являться самостоятельным банковским бизнесом. Информация из СМИ (порой сложно отделить пиар от аналитики) и тем более «инсайд» могут лишь понизить оценку надежности, но не повысить ее.
