- Рост АПК страны по статистике за период с 2014 по 2016 годы составил 3,9 процента. Насколько, по вашему мнению, эта цифра отражает реальный рост благосостояния компаний-товаропроизводителей? Каков реальный рост агропромышленного комплекса в сибирском регионе?

— В целом эти три года — 2014, 2015 и 2016-й — показали рост: выросло количество посевных площадей, кое-где заменилось поголовье скота на более продуктивное. Вопрос о корреляции с доходностью стоит сложнее: издержки за это время выросли больше чем на 3,9 процента. Если брать основные расходы, то это ГСМ, удобрения — они все ввозные, и рост курса доллара оказал существенное влияние. Просто стало все дороже производить. Так что все, что касается компаний-сельхозтоваропроизводителей, — у них себестоимость производства подросла. Рынок же напротив — не вырос. Он был точечно скорректирован государством закупочными интервенциями, но не вырос. Поэтому это просто патовая ситуация, которая негативно перечеркнет все достижения прошлых лет. Вывод такой: есть рост валовых показателей, но доходные показатели не выросли в силу того, что выросли издержки. И, если говорить о реальном росте АПК в сибирском регионе — то по сырью у нас в Сибири перепроизводство, это еще примета советского времени. Рост в сибирском регионе есть, я бы его оценил по валовым показателям в 5–7 процентов.

— Чем может обернуться рекордный урожай для отрасли, для сибирских аграриев в частности? Стоит ли гнаться за рекордом или необходимо предпринимать другие критерии развития АПК?

— Очень своевременный вопрос. У нас рекордный урожай не только в этом году, но и в предыдущие три года, и налицо кризис перепроизводства уже несколько лет подряд. При этом платежеспособный спрос остается прежним, либо снижается. Постоянные положительно переходящие остатки на 2017 год привели к тому, что элеваторы полные. Цена на зерно, в связи с тем, что предложений много, снизились ниже уровня себестоимости, которая сегодня составляет в среднем на тонну пшеницы — 5,5–6 руб­лей, плюс доставка от поля до первичной переработки и крестьянину на руки 3,5–4 руб­ля. То есть практически он не выходит на прибыль — даже ниже себестоимости! Это привело к затариванию, социальное накопление привело просто к заполняемости элеваторов. В НСО порядка 400 тыс. тонн хранится интервенции, в Сибири — 1,8 млн тонн. Учитывая, что с девяностых годов ни один элеваторов в Сибири не построен, это, конечно, критическая масса. Потому что зерно влажное в хозяйстве долго не сохранишь, надо вести на элеватор, который полный.

Но в этом году получилось еще хуже — транспортная дискриминация региона относительно перемещения зерна железной дорогой. Необеспечение заявок — больше 50 процентов, парк вагонов-зерновозов в сравнении с периодами того же 2015, 2016 и 2017 годов уменьшился более чем в два раза. На самом деле оператор-перевозчик, и без того занимающий монопольное положение, в этом году поднял провозную плату на 30 процентов и просто использовал парк не на Западно-Сибирской железной дороге, а в Казахстане или, например, на юге России, где короткое плечо и большие ставки. Сибирь он попросту выключил из своего бизнеса, что привело к тому, что на Западно-Сибирской железной дороге по состоянию на нынешний день только 500 вагонов-зерновозов, а в прошлом году в октябре по Западно-Сибирской ездило 3,5 тысячи зерновозов!

Вот ответ на ваш вопрос «Чем обернулся рекордный урожай?» Обернулся убытками. Рекордный урожай — как целевой индикатор. Сейчас рыночная экономика говорит о том, что не надо производить больше, надо уметь продавать выгодно то, что произвели.

Соответственно, гнаться за рекордами нет необходимости, рынок должен уметь «переварить» товарную массу не только в отношении потребления, но и в инфраструктурном отношении. То есть это мощности по хранению, которые в девяностые не вводились, отсутствие госполитики в сфере развития элеваторных емкостей и просто транспортная дискриминация, когда тарифы подняли, сделав просто заградительными. Вместо погони за рекордом нужно сформировать новые критерии развития АПК: производить не в массе, а высокомаржинальные культуры. На нынешний день тренд, который подкреплен спросом платежеспособным со стороны внешних рынков (прежде всего, Юго-Восточная Азия и Китай) — масличные культуры: рапс и лен. Это те культуры, которые китайцы научились в массе перерабатывать во многие виды продукции, включая продукты питания, биотопливо, масла и т.д. На сегодня, к примеру, я говорил о разнице между доходностью и рынком по масличным, по рапсу — 6 тысяч руб­лей на тонну. То есть те производители, которые в этом году попробовали, — проиграли на пшенице, но серьезно подтянули этот минус на рапсе.

Министерство должно не только декларировать статистику, сколько собрали или сколько посеяли, а именно заниматься ориентированием в отрасли людей, сельхозтоваропроизводителей, зная и понимая тренды и технологичность, как никто другой.

— Какие факторы оказали большее влияние на развитие отрасли в этом году?

— Тарифно-таможенное регулирование. Это как раз прерогатива органа государственной власти в этой области. У нас не должно быть заградительных тарифов на перевозку зерна и продуктов его переработки. Мы должны быть равнодоступны для всех потребителей! Сегодня тарифообразование произвольное. Да, есть Тарифное руководство № 10–01, которое в принципе задает тон, но по факту эти вещи в других составляющих тарифа государством, к сожалению, администрируется некачественно. В данный момент провозная плата равна стоимости товара, только несправедливость в том, что сельхозтоваропроизводитель раз в году получает товар, а железная дорога — за две недели точно такую же выручку. Если будет такой диспаритет, то у крестьян и будет продолжаться фиаско. Пока это несоизмеримые издержки.

У нас должны быть открыты порты. Мы в принципе в середине страны. Порты находятся по краям: это юг — Черное море, Краснодарский край и Дальний Восток. Расстояние по 4 тыс. км во все стороны. Практика такая во многих странах существует по поддержке сельского хозяйства. Это понижающие коэффициенты на перевозку сельхозпродукции, которая бы мотивировала бы выезд за пределы РФ.

— Стоит ли продолжать политику импортозамещения? Или сменить на приоритетные задачи в АПК?

— Импортозамещение сыграло свою роль. По некоторым отраслям это мотивировало сделать техническое перевооружение, докупить оборудование, больше производить. Локомотивом этого в АПК является производство мяса птицы и яиц, свинины. Мы практически полностью научились себя обеспечивать этой группой товаров. Но здесь возникает другой негативный момент: теневой рынок, который мимикрировал под импортозамещение. Ведь в данное время объем импорта не сильно уменьшился. У нас есть много достаточно известных способов завести товар в Россию. Например, если раньше гусь из Венгрии продавался как венгерский, то теперь он «казахский». Мы для интереса провели такой опыт: нашли такого венгерско-казахского гуся, поискали якобы казахского производителя, нашли по адресу столярное производство. Грубо говоря, под реквизитами производителя из Казахстана заезжает тот же импорт. Известная история с фруктами из Восточной Европы, в частности, из Польши. Польские яблоки заезжают через Беларусь. Я это говорю к тому, что пора расставлять акценты и иметь приоритетные задачи в АПК.

— Какие это должны быть задачи?

— На мой взгляд, приоритетными задачами в АПК являются повышение конкурентоспособности производимой продукции через внедрение энергоэффективных технологий, поскольку сегодня выигрывает тот, кто умеет управлять своими издержками, а издержки в большей степени идут от энергоносителей.

Еще один важный момент — налоговая нагрузка. Это остроактуально, ведь большинство сельхозтоваропроизводителей находится на льготном налоговом режиме, при этом вся дальнейшая цепочка — переработчики, торговые сети и частные лавочки — находится на обычной системе налогообложения, соответственно, с НДС. Получается, что налоговая инспекция на это смотрит двояко: к зачету этот НДС для дальнейшей цепочки идти не может. Это технически объяснимо — понятно, что сельхозтоваропроизводитель продал товар без НДС, соответственно, мы все говорим о том, что он уже оплатил НДС, покупая ГСМ, электроэнергию, удобрения, сельхозтехнику, запчасти и т.д. Но на самом деле это не способствует развитию рынка и даже наоборот — способствует появлению теневого рынка. Многие отраслевые союзы сельхозпроизводителей выходили с предложением внести поправку в налоговый кодекс, сохранив льготный налоговый режим для сельхозтоваропроизводителей, разрешить им выделять налог на НДС, который они действительно уплатили в своей производственной деятельности. Этот вопрос один из ключевых, и его решение окажет существенное влияние на развитие отечественного агропрома.