Инвестиционная сфера страны — это сфера неопределенности. Тем более что в ключевых показателях инвестиционной деятельности путается даже большинство членов правительства. Недавно глава Минпромторга Денис Мантуров в интервью газете «Ведомости» (18.02.2018) всех нас (и, вероятно, сам себя — тоже) порадовал. Он сказал, что в России «с 2012 по 2017 годы число действующих и создаваемых индустриальных парков выросло более чем в 2,5 раза, с 64 до 166». Спору нет — это результат.
Но далее Денис Валентинович вот так определил актуальную задачу новой индустриализации страны: выровнять количество индустриальных парков по стране, чтобы помочь каждому региону создать свои конкурентные преимущества.
Что конкретно имел в виду «промышленный» министр под термином «выровнять»? Думается, что речь шла в том числе и о том, чтобы в сибирских регионах индустриальных площадок значительно поприбавилось бы. Ведь за последние годы «опорный край державы» — Сибирь — пожалуй, так и не стал ни экономически эффективной, ни полноценно инвестиционно привлекательной территорией. И тут на успех претендуют почти исключительно те промышленные проекты, которые основаны на «выкачивании» природных ресурсов...
Для появления новых промплощадок нужны инвестиции и инвесторы. Откуда их ждать?
Инвестиции под «прикрытием»
Взять Германию. Которая, с одной стороны, от лица ЕС самозабвенно сочиняет все больше санкционных запретов, а с другой стороны — столь же самозабвенно и самостоятельно эти запреты обходит. Вот примеры. В марте 2017 года компания Knauf купила 50% акций белорусского «Белгипс» (дочерняя фирма российской «Волма»). Также в марте ДМК «Дойчес Мильхконтор ГмбХ» заявила, что в индустриальных парках «Бобровский» и «Масловский» (Воронежская область) планирует увеличить объем переработки молока с 200 до 300–350 тонн (объем инвестиций — около 7 млн евро).
В апреле компания «Швабе» (актив «Ростеха») и саксонское предприятие «Данчке Медицинтехник» объявили о реализации плана локализация в России производства медицинского оборудования. В мае немецкий промышленный концерн «Линде» (который совместно с американской компанией ASCI делит мировой рынок по выпуску теплообменников для установок по СПГ) объявил о создании совместного предприятия с российскими «Силовыми машинами».
Тем временем в особой экономической зоне «Липецк» обнародованы инвестиции объемом 22 млн евро в производство котлов низкого давления «Виссманн». В июле стало известно, что компания «Бионорика» инвестировала в производство лекарственных средств все в той же Воронежской области уже почти 65 млн евро.
В сентябре 2017 года баварский бренд Kermi инвестирует в Подмосковье 30 млн евро в завод по производству радиаторов. На закладке «первого камня» этого завода были «соучастники» этой инвестиции — из Австрии, Швейцарии, Венгрии.
В сентябре же бывший канцлер Германии Герхард Шредер возглавил совет директоров «Роснефти». Ну чем вам не инвестиция, правда, нефинансового плана? Любопытно то, что уже через 20 дней после назначения Шредера стало известно о приходе в «Роснефть» крупных китайских инвесторов (CEFC China Energy).
За Уральским хребтом немецкий капитал в прошлом году ощутимо «отметился», пожалуй, лишь «два с половиной раза».
Компания «Маурер Зене ГмбХ» открыла СП по производству деформационных швов (партнер с российской стороны — тюменская фирма «Мостострой-11»). BASF вроде как намерился построить в Сибири новый завод сухих строительных смесей и добавок к бетону (планируемые инвестиции — всего 5 млн евро, выход «на продукцию» ожидается с 2020 года).
Да еще (по сообщению ТАСС) в Новосибирской области австрийская компания «Кроношпан», кажется, собирается построить деревообрабатывающий завод. Заявленный объем инвестиций — около 285 млн евро будет предоставлен, в том числе, группой немецких банков и Фондом моногородов (который собирается взять на себя затраты на создание инженерной инфраструктуры в размере около 1 млрд рублей).
На конкурентном поле инвестиций немецкие предприниматели вынуждены занимать проактивную позицию. Именно поэтому, возможно, немцы (Ульф Шнайдер — генеральный директор RUSSIA CONSULTING и почти пророссийский политолог Александр Рар) придумали инициативу «Лиссабон–Владивосток». Эту идею иногда считают показательным конкурентным актом в противовес китайскому проекту «Шелковый путь».
Инвестиции без правил
Вот теперь пришла пора порассуждать про китайские инвестиции. Уверенный в своих силах Китай озабочен возвращением себе мирового лидерства. Именно с таким посылом руководство Поднебесной мобилизует все имеющиеся у него ресурсы.
Ожидать ли в Сибири создания «филиалов китайского промышленного успеха»? Ведь присутствие китайского бизнеса во многих сибирских регионах стало привычным: наш прагматичный сосед традиционно вкладывается в основном в горнорудную и лесную промышленности.
Периодически появляется информация, что инвесторы из КНР то готовы инвестировать в строительство сибирских целлюлозных заводов (общей стоимостью 1 млрд долларов), то арендуют миллион гектаров сибирского леса под вырубку, то планируют развивать деревообработку в Кузбассе (более 600 млн рублей в период с 2018 по 2022 годы), то скоро запустят новую линию лесопиления и завод по производству МДФ-плит в Томской области (в совокупности обещано более 28 млрд рублей инвестиций от дочернего предприятия китайской AVIC Forestry).
Собственно говоря, в этом же фактологическом ряду стоит покупка китайской компанией Fosun 10% компании «Полюс золота» (за 900 млн долларов), покупка не менее китайским инвестором (Beijing Gas) 20% ПАО «Верхнечонскнефтегаз» (за 1,1 млрд долларов), завершение строительства проекта «Ямал-СПГ» (29,9% которого в руках китайских партнеров), а также — упомянутая уже сделка по вхождению CEFC China Energy в состав акционеров «Роснефти» (катарский QIA и швейцарский Glencore при этом оказались лишь временными держателями 19,5% акций).
Хочется обратить внимание, что перечисленные примеры не имеют никакого отношения к развитию российских индустриальных парков. Но есть факты другого рода. Немногочисленные, правда.
В самом конце прошлого года компания «Скоми Авто» поделилась планами совместно с китайской корпорацией Norinco G начать строительство завода (крупноузловая сборка грузовых автомобилей Beiben) в Новосибирской области. Только, судя по всему, сборочная площадка вряд ли будет привязана к существующим индустриальным паркам региона.
Есть пикантная деталь. Если проекту суждено сбыться, то это будет, вероятно, первый в России опыт работы китайской компании, столь связанной с мировым рынком вооружений. Ведь Norinco не без оснований называют прямым конкурентом «Алмаз-Антея» и предприятий, входящих в «Ростех».
Еще один пример — это опять-таки новосибирский «Лиотех» (совместный проект госкорпорации «Роснано» и китайской компании Thunder Sky Group).
Проект этот даже с большой натяжкой нельзя назвать состоявшимся. И вот, после двух лет почти полного молчания стало известно: «Лиотех» теперь в силах поставить аж 66 машинокомплектов батарей для саратовского троллейбусного завода «Тролза». Более того, первый электробус на аккумуляторах «Лиотех» вышел на линию в Санкт-Петербурге.
На фоне этой информации врио губернатора Андрей Травников встречался с представителями «Роснано», что неожиданно стало причиной фантазий о будущем переходе всего новосибирского транспорта на электротягу. И уж тогда точно ни у кого язык не повернется утверждать: несколько лет назад роснановскими усилиями из Китая была «завезена» архаичная технология производства аккумуляторов…
А стоит ли ожидать в Сибири комплексного проекта, хотя бы отчасти похожего, например, на китайско-белорусский индустриальный парк «Великий камень»? Напомним, что этот инпарк — флагманский проект Александра Лукашенко, под президентские гарантии которого КНР создает масштабную промышленную площадку с общим инвестиционным портфелем в 30 млрд долларов. При этом контрольный пакет индустриального парка (60%) — у китайских партнеров.
Инвестиции «Великого камня» направлены не только в производство (на данный момент резидентами инпарка стало более 20 компаний — из Китая, Беларуси, России, Литвы, Австрии, Германии), но и в «социалку». Запроектированы объекты общественного транспорта, поликлиника, первый жилой дом на 144 квартиры…
За счет китайской стороны в индустриальном парке уже строится совместный Центр коммерциализации инноваций. Будет в «Великом камне» и совместный белорусско-китайский проектный институт (который, судя по всему, вовлечет в свою работу и российских инженеров).
Это похоже на полноценную китайскую экспансию (которая господина Лукашенко, тем не менее, не очень-то смущает). Но вот сибирским регионам такого рода экспансия, наверное, не грозит. И тому есть множество подтверждений.
Разглядеть перспективу
Для начала — мнение Ивао Охаси, независимого эксперта по содействию стратегическому развитию и международной кооперации: «Некоторые эксперты считают, что Китай тратит деньги на многие неэффективные крупномасштабные проекты. Но историческим фактом является то, что за последние три десятилетия Китай приобрел такую экономическую мощь, постоянно и стратегически повторяя (и увеличивая) инвестиции именно таким образом. Качество отдельных инвестиционных проектов с участием Китая может быть не всегда высоким. Но необходимо учитывать: в Китае <…> каждый проект реализуется как один из элементов в рамках большой национальной стратегии развития. Стратегический характер китайских иностранных инвестиций за рубежом становится все сильнее».
В профессиональных кругах мнение Ивао Охаси подвергать сомнению не принято.
Поэтому, во-первых: китайских инвестиций в Сибирь стоит ожидать, если предприниматели Поднебесной с разрешения своего правительства разглядят здесь стратегические интересы для всего Китая.
Во-вторых, китайский капитал может позволить себе неэффективные инвестиции, потому что Китай настолько беспрецедентно большой, что может себе позволить не замечать этой неэффективности (хотя с некоторых пор опять-таки — исключительно с дозволения правительства).
Генеральный директор компании «Спутник — управление капиталом» Александр Лосев соглашается с мнением японского эксперта и при этом замечает: на XIX съезде КПК приняты решения о том, что «Китай приступает к построению «среднезажиточного общества» к 2021 году и сосредоточится на внутреннем спросе и собственном развитии. Китай меняет модель экономики. Для поддержания высоких темпов ее роста необходим внутренний спрос и научно-технологическое лидерство («Ведомости», 23.11.2017 года).
А это означает только одно: Китай максимально форсирует переход своей экономики к постиндустриальному обществу. И это не только создает риски для всей мировой экономики, но и ставит под сомнение саму возможность будущих инвестиции в традиционные промышленные проекты и в самом Китае, и за рубежом.
Снова предоставим слово Ивао Охаси: «Государственное намерение Китая заключается в том, чтобы развивать инвестиции в инфраструктурные объекты за рубежом со стратегической точки зрения и с долгосрочной перспективы. Цель этих инвестиций — создать в далеком будущем свою отечественную экономику на основе сети таких объектов».
Готова ли Сибирь к тому, чтобы стать территорией, где будет размещена сеть китайских экономических объектов? Это первый вопрос. Второй вопрос: не станут ли китайские инвестиции основой для потери Сибирью своего экономического суверенитета?
И вопрос № 3: не является ли новая инвестиционная политика Китая по своей сути политикой новой колонизации?
Только несколько фактов. Китай инвестирует в производственные секторы и в секторы услуг, приобретает ведущие местные компании в разных странах мира, активно инвестирует в недвижность в США, Великобритании, Австралии и Японии.
Китайцами были построены два новых порта — Гвадар (Пакистан, инвестиции — более 1 млрд долларов) и Хамбантон (Шри-Ланка, инвестиции — также более 1 млрд долларов). На островах близ Малайзии китайцы намерены построить «с нуля» экологический город под названием Форест-сити стоимостью не менее 100 млрд долларов. В Египте китайцы готовы инвестировать 3,2 млрд долларов в строительство скоростной линии для электропоезда, который свяжет различные части Большого Каира, в частности, Салам-Сити и Новую столицу.
В 2017 году китайские инвестиции в Камбоджу, Лаос, Малайзию выросли на 83%, 69%, 68% соответственно (относительно 2016 года). Про индустриальный парк «Великий камень» в Беларуси снова напоминать и не стоит. Этот список можно продолжать и продолжать.
По данным ЮНКТАД (конференция ООН по торговле и развитию — орган Генеральной Ассамблеи ООН), общий объем китайских (включая Гонконг) прямых иностранных инвестиций за рубежом в 2016 году составил 245 млрд долларов и таким образом Китай стал вторым крупнейшим инвестором в мире после США (299 млрд долларов) .
Но стоит ли ожидать роста китайских (и вообще — иностранных) инвестиций в Сибирь? Ответ есть в так называемой «Стратегии развития Сибири». Этот ответ весьма пораженчески озвучил Виктор Толоконский (еще в его бытность полпредом СибФО): «Надеяться на то, что иностранцы будут вкладывать в сырьевые и инфраструктурные проекты значительные суммы, явно не приходится». И далее Виктор Алексеевич с присущей ему информированностью поведал (имея в виду оффшорную сущность инвестиционного капитала), что «иностранные инвестиции у нас — понятие формальное».
Итак, что в «сухом остатке»? Европейских инвестиций в Сибирь (в развитие промышленных объектов, в том числе) в ближайшее время ждать не приходится — мешают санкции, которые могут нарушать только «избранные» компании из стран ЕС, да и то — под строгим «прикрытием».
Китайских же инвестиций тоже не случится, если сибирские регионы (порознь или вместе) не смогут предложить по-настоящему масштабные проекты, которые будут достойны внимания экономического и политического руководства Китая.
Но китайские инвестиции столь же желаемы, сколь и опасны. Ведь регионы Сибири и Дальнего Востока вполне могут попасть под влияние мощнейшей экономики, мощнейшей идеологии и колоссальных (по численности и по работоспособности) трудовых ресурсов другой страны. И таким образом — утратить возможности инициативного развития на основе национальной и региональной самостоятельности. Поэтому в приграничных регионах (с оглядкой на федеральные власти, конечно) работа с инвесторами вынужденно выстраивается на принципах заградительного доброжелательства.
И в итоге. Ломоносов в свое время написал: «Российское могущество прирастать будет Сибирью». Судя по всему, Михайло Васильевич уже 255 лет назад подразумевал, что сибирские богатства нам лучше осваивать самостоятельно, без привлечения «чужих» денег.
