В приемной кампании 2018 года не было ничего особенного: стабильные правила приема, которые радикально не меняются вот уже несколько лет, продолжающийся выход из демографической ямы, который прибавляет университетам абитуриентов без особенных усилий приемных комиссий, и все остальные тренды, выделенные в прошлые годы. Интригой должно было стать разделение Министерства образования и науки на Министерство просвещения и Министерство науки и высшего образования, однако в процессе создания новых регламентов и разделения ставок новые ведомства приемной кампании практически и не заметили.
Новые тренды выявились в связи с некоторыми добавлениями методики исследования нашего традиционного рейтинга: в частности, мы попросили университеты предоставить информацию о 10 школах, которые дали наибольшее количество абитуриентов. Если коротко, то выяснилось, что университеты, которые позиционируются как игроки мирового образовательного пространства, в реальности принимают абитуриентов в основном из своих собственных городов, а иногда (как НГУ) — из школ в радиусе 5 км от университета. С учетом того, что региональные перетоки стабилизировались и необычных всплесков миграционной активности не зафиксировано, можно констатировать наличие нового тренда: большинство ведущих университетов окукливаются в своих регионах.
Выбирай сердцем
В 2018 году школы России окончили порядка 750 тысяч одиннадцатиклассников. Это на 30 тысяч больше, чем в прошлом году, и эта цифра — стратегически важная. Фактически мы присутствуем на выходе из глубокой демографической ямы, в которую возрастная когорта 17-летних погружалась с середины 2000‑х. Скажем, в 2005 году, на пике демографического благополучия, количество выпускников составляло 1,3 млн человек, и это были годы расцвета высшего образования: можно было просто открывать двери приемных комиссий и принимать стоящих в очередях абитуриентов.
Рынок стал сжиматься одновременно с драматическими изменениями в системе высшего образования. 2006 год — это первый год снижения количества абитуриентов, но этот же год — время основания первых федеральных университетов (Сибирского и Южного), давших старт расслоению российских вузов. Последний гвоздь в крышку гроба для беспечной работы приемных комиссий забили инициаторы ЕГЭ, который стал повсеместно распространяться все в тех же 2005–2008 годах. Несмотря на всю критику, ЕГЭ дал абитуриентам мобильность — и они поехали из своих регионов в поисках лучшей жизни. А в 2011 году в «Эксперте-Сибирь» вышел первый обзор результатов приемной кампании в ведущих вузах Сибири, который именовался «Западный вектор» и зафиксировал резкий (местами — кратный) рост миграционных потоков с восточной части страны в Красноярск, Томск и Новосибирск. Последние 10 лет — это фактически время тотального вымывания значительной доли лучшей молодежи с востока страны. И масштаб этой проблемы до сих пор в полной пере не осознан ни вузами, ни региональными правительствами.
Парадоксальности ситуации придавала характеристика структуры выбора абитуриентами направлений подготовки. Ведь последние 10–15 лет — это еще и время массированной пропаганды о важности специальностей инженерного профиля, сокращения бюджетных мест по гуманитарным и экономическим направлениям подготовки, закрытия «непрофильных направлений подготовки» и принятия многочисленных государственных программ, подразумевающих резкий рост технической подготовки. Последний пример — программа «Цифровая экономика», следуя логике которой, необходимо нарастить набор на IT-направления в регионах в два–пять раз.
Отразилось ли это на интересе абитуриентов? Ничуть. И вот в 2018 году, анализируя итоги минувшей приемной кампании, ректор Высшей школы экономики Ярослав Кузьминов говорит: «Интерес абитуриента сдвигается в сторону коммуникаций. Это маркетинг, связи с общественностью, межкультурные коммуникации, востоковедение, журналистика и медиа, то есть прикладное гуманитарное знание. Так, на впервые открытых в «вышке» бакалаврских программах по библеистике и истории древнего Израиля, языкам и литературе Индии и языку и литературе Ирана конкурс, по словам ректора ВШЭ, составил десятки человек на место. Все это свидетельствует о возрождении интереса к знанию, которое не только обеспечивает быструю карьеру. Люди поверили в то, что, если занимаешься тем, что любишь, ты сможешь сделать карьеру».
Итак, библеистика и история древнего Израиля против задач развития инженерного образования. Важно, что это тенденция не «перекормленной» Москвы. Посмотрите на графики 1 и 2*, посвященные направлениям подготовки ведущих университетов Сибири с самыми высокими и самыми низкими баллами ЕГЭ (что означает: на первые идет жесткий отбор, а на второй принимают всех, лишь бы «закрыть места»). Самые «качественные» абитуриенты выбирают: юриспруденцию (АлтГУ и НГУ), журналистику, лингвистику и востоковедение. А абитуриенты с самым низким средним баллом ЕГЭ (начиная от среднего балла 42,5, что, в общем, является очень и очень условной «тройкой») выбирают направления, связанные с пищевой промышленностью, машиностроением и даже прикладной информатикой.
«Те, кто делает выбор осознанно, с пониманием, чем ему предстоит заниматься после окончания университета, — таких меньшинство, — констатирует руководитель департамента довузовской подготовки и нового набора Сибирского федерального университета Андрей Лученков. — Большинство выбирает направление подготовки по наитию. Юриспруденция, экономика, журналистика, психология — эти направления традиционно модные и пользуются повышенным спросом. Куда большую осознанность мы наблюдаем у тех, кто поступает в магистратуру или идет учиться в университет после колледжей. Эти ребята уже вполне четко понимают, что им необходимо».
«Замечено, что абитуриенты все чаще делают выбор самостоятельно, не учитывая мнения родственников и близких», — добавляет ответственный секретарь приемной комиссии ТГАСУ Евгений Спирин.
Мы задали представителям ведущих университетов Сибири один вопрос: «Какие ключевые преимущества своего вуза вы транслируете абитуриентам?». Результаты очевидны: в основном представители вузов говорят об интересной студенческой жизни, «мобильном и живом организме», хорошем кампусе, и только иногда — о трудоустройстве. Констатируем: университеты все так же выбирают сердцем, а их представители только подогревают эту мотивацию.
Когорта лучших
Анализ данных по поступлению абитуриентов и межрегиональных перетоков талантливой молодежи между Сибирскими регионами «Эксперт-Сибирь» проводит уже восьмой раз. Учитывая, что в первый раз, делая этот проект в 2011 году, мы запрашивали данные, начиная с 2007 года, у нас накопился массив информации за 11 лет, что дает значительные основания полагать, что это самый масштабный исследовательский проект в сфере изучения высшего образования в Сибири.
Вначале здесь было просто количество поступающих. С 2013 года был реализован соблазн сделать собственный рейтинг востребованности университетов. Его логика довольно проста. Мы берем количество поступивших в университет из других регионов и стран и «взвешиваем» эту цифру на общее количество поступивших (до 2017 года — на общее количество поступивших «бюджетников», с 2017 года включительно — количество всех поступивших на первый курс бакалавриата и специалитета). Дополнительным параметром, позволяющим оценить ситуацию более комплексно, в этой системе является средний балл ЕГЭ по университету. Грубо говоря, он дает понять, не «покупает» ли университет абитуриентов низкими баллами ЕГЭ (а, следовательно, низким уровнем входящего отсечения потока поступающих). Мы умножаем средний балл на долю иностранных и иногородних абитуриентов, поступивших в университет, и получаем некий индекс, позволяющий оценить интерес качественных выпускников других регионов и стран к тому или иному вузу. Почему берутся «образовательные мигранты»? В силу допущения, что поступить «абы куда» можно и в своем регионе, а смена места жительства означает более или менее осознанный выбор. Таким образом, мы пытаемся оценить, сколько мотивированных, пассионарных и к тому же хорошо сдавших ЕГЭ абитуриентов «ловит» тот или иной университет.
С 2016 года мы также исследуем магистратуру ведущих университетов по несколько упрощенной методике: просто считаем долю иностранных и иногородних поступивших в магистратуру, в силу все того же допущения о наиболее мотивированных, а значит, «качественных» студентах. Никаких средних баллов для оценки качества поступивших здесь нет, поскольку у университетов нет единых систем оценки поступающих в магистратуру (вроде ЕГЭ) — каждый устанавливает их самостоятельно, а потому сравнивать эти баллы не имеет смысла.
Наконец, в этом году был добавлен еще один вопрос — топ-10 школ по количеству поступивших в университет в 2018 году. Здесь было две взаимосвязанных гипотезы. Первая: насколько университеты ограничены регионами своего пребывания в перспективном сотрудничестве со школами? Иными словами — есть ли у университетов надежные источники поступления абитуриентов за пределами своего региона? Вторая: как совпадут эти списки с рейтингами школ (для сравнения использовался рейтинг 500 лучших школ страны, который в конце 2017 года был представлен Минобрнауки РФ). Или, иначе: ориентированы ли лучшие университеты региона на системное взаимодействие (которое приносит, как правило, значительный поток абитуриентов) с лучшими школами страны из своего или соседних регионов?
Базу для исследования мы берем из топ-100 актуальных рейтингов: «Национального рейтинга университетов», а также рейтинга вузов «Эксперт РА». В этом году в России появился еще один рейтинг, претендующий на национальный, который составил журнал Forbes. Задача последнего — «оценить качество российского образования и выяснить, какие вузы выпускают молодых людей с предпринимательской жилкой и даже способных в дальнейшем войти в список Forbes или стать частью российской политической элиты». Включение номинантов этого рейтинга в выборку исследования могло бы расширить ее двумя университетами (Новосибирским и Алтайским медицинскими, НГМУ и АГМУ), которые не входят в топ-100 двух первых рейтингов. Однако в реальности ничего не вышло: ректор НГМУ отказался предоставлять информацию для исследования, а АГМУ прислал информацию, уже когда этот текст уходил в верстку — на два дня позже установленного дедлайна.
В консолидированный список кандидатов попали, таким образом, 18 университетов Сибири, присутствующие в топ-100 всех названных рейтингов. Это все «особые вузы» (НИУ, 5-100), опорные и ведущие классические университеты и ряд других. Это один вуз из Омска: ОмГТУ, три из Барнаула: классический, медицинский и технический университеты, три университета Новосибирска (НГУ, НГМУ, НГТУ), пять университетов Томска (другими словами, все университеты Томска), один из Кемерово (КемГУ), два из Красноярска (СФУ и СибГУ), два из Иркутска — ИГУ и ИРНИТУ.
Ответы на запрос «Эксперта-Сибирь» прислали в том или ином виде 15 университетов — на их данных и основано дальнейшее исследование.
Свой уютный мир
Рейтинги интереса внешних абитуриентов к бакалавриату, магистратуре и университетов — к школам на самом деле прекрасно дополняют друг друга. Начнем с рейтинга бакалавриата и специалитета. Здесь уже третий год действует простое правило: как только данные предоставляет Сибирский государственный медицинский университет (СибГМУ, Томск), то он занимает безусловное первое место. Притом, что у этого университета сопоставимый с большинством университетов набор (например, почти такой же, как у НГУ или АлтГУ), здесь существенное количество «внешних» первокурсников, которые приезжают сюда еще и с высокими баллами ЕГЭ. В тройке — еще два томских университета, ТПУ и ТГАСУ. Первый — один из лучших региональных университетов страны, второй — относительно небольшой университет, умудряющийся сохранить качественный набор в условиях, когда архитектурные направления подготовки есть почти в каждом регионе. В остальном рейтинг распределения по индексу востребованности в целом ожидаем (см. таблицу 2). Исключение, пожалуй, составляет НГУ, оказавшийся аж на восьмой строчке рейтинга.
Такая позиция НГУ видится неожиданной только с первого взгляда. Если посмотреть на цифры нескольких лет, видно, что здесь последние несколько лет растут наборы, но происходит это за счет местных жителей. Более того, если вы думаете, что речь идет о жителях Новосибирской области, спешим разочаровать — мы имеем в виду учащихся школ, либо связанных с самим НГУ (как СУНЦ), либо расположенных в радиусе 5–10 километров от университета. В таблице 5* явно виден этот перекос: набор в НГУ (более пятой части всего набора) сконцентрирован всего в 10 школах (правда, семь из которых находятся в топ-100 лучших в стране). Половина этого набора — это СУНЦ НГУ, еще треть — школы новосибирского Академгородка и его окрестностей. Фактически мы видим, как здесь за последние 5-7 лет сложился уютный мирок с доминирующей ролью местных абитуриентов в ущерб региональной экспансии.
Хорошо это или плохо — вопрос отдельный. Заметим только, что на этой выборке есть четкая корреляция между популярностью университета среди «внешних» (иностранных и иногородних) абитуриентов и его «заточенности» на ограниченное количество школ. В этом смысле, на одном конце находится НГУ с его сверхконцентрацией на отдельных школах и росте наборов за счет жителей Новосибирской области, а с другой — университеты Томска. Посмотрите на результаты СибГМУ и ТГАСУ — они имеют совершенно неоднородную структуру набора в разрезе школ, и количество абитуриентов из топ-10 школ занимают менее 5% в наборе.
И еще одно интересное наблюдение, связанное с выборкой топ-10 школ, из которых поступили абитуриенты в ведущие университеты Сибири. Томские университеты (СибГМУ и ТГАСУ) — единственные из всей выборки, где в топ-10 есть школы не только из того региона, где они работают. Здесь не только Томская область, но и Кузбасс, оба Алтая и т.д. Почему это важно? Потому что последние 10 лет пафос государственной политики строился на формировании на базе ведущих вузов университетов мирового класса, играющих на международном рынке абитуриентов. Что получилось в итоге: ведущие вузы не способны системно играть даже на межрегиональном рынке, и их основные партнеры — это школы, как правило, в их собственных городах (таковы вузы Новосибирска, Омска, Кемерова, Барнаула, Иркутска и Красноярска). Это окукливание не такое явное, как в НГУ в пределах Академгородка, но тоже существенно определяющее лицо университетов: они хотят показаться мировыми, но в реальности остаются региональными.
Резюмируем выводы этого блока. На представленной выборке видна четкая корреляция: университет тем более успешен в привлечении мотивированных абитуриентов, чем шире у него социальные партнерские связи межрегионального уровня. Поэтому есть работающие на всю Сибирь томские вузы, где де-факто нет школ-лидеров по количеству поступивших, а есть НГУ, где почти 10% набора обеспечивает одно (хотя и свое) образовательное учреждение, а еще 10% — близлежащие школы.
Маленькие победоносные войны
Несколько тезисов нужно посвятить и традиционным межрегиональным «войнам» на фронтах: «Томск против Новосибирска», «Иркутск против Красноярска» и «Алтай против всех». На последнем все стабильно. Алтайский государственный университет, занимающий активную позицию в деле привлечения абитуриентов из стран СНГ и Юго-Восточной Азии, не сбавляет темпов (график 3*), показывая устойчивый долгосрочный рост. На оси «Красноярск–Иркутск» позиции последнего вновь ухудшились. Снизившийся было поток абитуриентов из Хакасии вернулся на прежний уровень и даже немного вырос, «не подкачала» и Иркутская область, поставив в СФУ в этом году более 600 абитуриентов (кстати, эта психологически важная отметка была преодолена впервые за всю историю университета).
Масштаб случившегося хорошо виден в таблице 4*, где сравниваются межрегиональные потоки абитуриентов в ведущих университетах Красноярска и Иркутска. Выводы однозначны: Иркутск проиграл Красноярску битву за Восточную Сибирь, и никаких тенденций к слому ситуации не предвидится. Ладно бы дело было только во взаимных обменах: из Красноярска в Иркутск поехали учиться не более 50 человек, тогда как в другую сторону — более 700 только в два исследованных университета. Но ведь аналогичная ситуация и по отношению к Бурятии, где СФУ скоро обгонит ИГУ по количеству принятых абитуриентов (по итогам этого года — 199 против 222), и по Забайкальскому краю (119 против 137), и по Якутии (118 против 26). Фактически, абитуриенты Бурятии, Забайкалья и Дальнего Востока берут билет на поезд, и проезжают мимо Иркутска.
Новая таблица этого года — попытка ответить на вечный вопрос о противостоянии Новосибирска и Томска за лидерство в Западной Сибири (таблица 5*). Здесь видны две тенденции. Во-первых, в Новосибирск из Томска едут учиться кратно меньше людей, чем из Новосибирска в Томск. Тут «сибирский Чикаго» безоговорочно проигрывает «сибирским Афинам». Во-вторых, в целом по Западной Сибири наблюдается шаткое равновесие: с одной стороны, Томск «держит» Кузбасс, с другой — Новосибирск доминирует на Алтае.
Что мы увидим в дальнейшем? Современный мир — это конкуренция не компаний, а платформ (если хотите, экосистем). Университеты, стремящиеся хотя бы к межрегиональной конкуренции, будут наращивать влияние своих платформ и «затаскивать» в них школы. «Ситуация меняется, она «цифровизируется» — все большее влияние на формирование решения оказывают цифровые среды, целые экосистемы, которые создают вокруг себя ведущие университеты, — говорит директор Центра управления контингентом студентов ТПУ Алексей Васильев. — Это комплекс порталов, электронные версии тренажеров для подготовки по профильным предметам, массовые онлайн-курсы, свои социальные сети, активная работа в существующих глобальных мировых соцсетях и так далее». Кто станет «образовательным uber» в системе высшего образования Сибири — пожалуй, один из главных вопросов ближайших лет.
