Фермерское хозяйство «Удача» работает в хуторе Кавалерский Егорлыкского района уже 26 лет. Местные жители Сергей и Анна Калашниковы решили заняться собственным делом после того, как правительство РФ разрешило гражданам, занятым в сельском хозяйстве, получать земельные паи и создавать КФХ (постановление № 86 от 29 декабря 1991 года «О порядке реорганизации колхозов и совхозов»). Тогда начинающие фермеры получали участки из «областного земельного банка». К началу весенних работ у Калашниковых стало 60 гектаров площадей. Это был первый и самый трудный этап развития КФХ. Фермеры могли рассчитывать только на собственные силы и возможности: в 90-е годы коммерческие структуры и банки воспринимали село как чёрную дыру, в которую «сколько ни бросай — всё пропадает». Получить средства на развитие, товарный кредит в виде ГСМ или удобрений было крайне сложно. Чтобы выжить, Калашниковы занялись «параллельным бизнесом», грузоперевозками, но от идеи работать на земле не отказались. Наоборот, в 1998-м, с шестилетним опытом за плечами, Калашников-старший решил сосредоточиться на основном направлении «Удачи». Так начался второй этап экстенсивного развития предприятия. За 12 лет площади хозяйства выросли в 15 раз, и в 2010 году составили тысячу гектаров. Вся земля сейчас находится в собственности Калашниковых. В 2009 году начался интенсивный этап развития сельхозпредприятия, который продолжается и сейчас. Главное в нём — ставка на увеличение выручки и повышение рентабельности. Особенно ощутимы результаты последних пяти лет: выручка выросла почти впятеро (с 7 млн рублей в 2012 году до 34 млн рублей в 2017-м); рентабельность по основной культуре (пшенице) стала вдвое больше и несколько лет держится на уровне 50-60%.
Как рассказал «Эксперту ЮГ» директор КФХ «Удача» Анатолий Калашников, последние несколько лет валовой сбор зерновых рос на 20-30% в год и в 2017 году составил 3,5 тысячи тонн, что выше, чем у большинства фермерских хозяйств района. В этом году картину существенно подпортила засуха: зерна собрали на 600 тонн меньше. Правда, полностью уничтоженных жарой посевов, как, например, в ряде сельхозпредприятий на востоке Ростовской области, нет. Сохранить посевы «Удаче» помогли опытные специалисты и передовые агротехнологии, которые здесь активно внедряют уже несколько лет.
От жары показатели «таяли»
— Насколько динамично ваше предприятие развивалось в 2017 году с точки зрения роста валового сбора и выручки?
— В целом прошлый год можно назвать удачным. Это особенно хорошо видно на фоне проблем года нынешнего, главная из которых — жара, засуха. Тогда, в 2017-м, оборот по зерновым у нас был порядка 30 миллионов рублей, валовой сбор — 3,5 тысячи тонн. Это на 20 процентов больше, чем в 2016 году и на 25 процентов — по сравнению с 2015-м. Сейчас мы собрали всего 2,9 тысячи тонн пшеницы (для нас это главная культура), что на 20 процентов ниже прошлогоднего показателя. Падение по выручке будет ещё больше, поскольку мы на 30 процентов меньше собрали пшеницы высокого третьего класса. В предыдущие годы её было 1,7-1,8 тысячи тонн. Теперь у нас «тройки» меньше (чуть более 1,1 тысячи тонн), а «четвёрки», которая классом ниже и стоит дешевле, намного больше (около 1,8 тысячи тонн).
Суровые погодные условия 2018 года заставили нас пересмотреть ближайшие планы и приоритеты. Сейчас одна из ключевых задач — проведение необходимых мелиоративных работ, создание более современной системы орошения, чтобы не зависеть от капризов погоды.
— Вы сказали, что основная ваша продукция — пшеница. Какова её доля в общем объёме производства?
— Около 70 процентов. 20 процентов занимает подсолнечник. Остальное озимый ячмень, у которого выше урожайность по сравнению с яровым.
— Какой в последние три года была у вас урожайность по основным культурам? Можно ли отмечать устойчивый тренд на её увеличение?
— В этом году из-за жары и скудных дождей средняя урожайность у нас не выше 50 центнеров с гектара. Если брать отдельно по культурам, то в этом году урожайность пшеницы 50–55 центнеров с гектара. Урожайность подсолнечника ожидаем на уровне 15–17 центнеров с гектара. Для сравнения, в менее засушливом 2017 году средняя урожайность в целом по хозяйству была не менее 70 центнеров с гектара. Причём более 50 центнеров мы получили на пшенице, которая в прошлом году порадовала нас и количеством, и качеством. Как я уже говорил, мы получили более 50 процентов «тройки», на которую за границей стабильно высокий спрос.
— На экспорт вы отправляете только пшеницу третьего класса, или и другую продукцию тоже? Как изменилась её доля в 2017 году по сравнению с предыдущими годами?
— Мы отправляем на экспорт через зерновые компании до 100 процентов всего, что производим. Это пшеница третьего и четвёртого класса, подсолнечник, ячмень. Так мы работаем последние 15 лет, но напрямую мы за границу нашу продукцию не поставляем.
— Каков сегодня средний уровень рентабельности по основным культурам, которыми вы занимаетесь? Как он изменился за последнее время?
— В среднем рентабельность бизнеса у нас на уровне 50–60 процентов. В 2016 году на пшенице она была ниже (30–40 процентов), на подсолнечнике повыше (до 70 процентов). Год к году выходим в среднем примерно на один и тот же уровень рентабельности, поскольку стараемся договариваться с трейдерами по ценам. С каждым годом делать это всё тяжелее, поскольку фирмы-экспортёры всё время работают на понижение. Но мы ведь тоже хотим зарабатывать. Поэтому, когда договориться не получается, не продаём всё сразу, а придерживаем урожай в надежде на более высокие осенние или зимние цены. Благо, такие возможности у нас есть: у КФХ «Удача» собственный склад на 3,5 тысячи тонн единовременного хранения, который мы построили лет семь назад.
Направление ветра в сторону порта
— Какие задачи в сфере растениеводства стоят перед вашей компанией на ближайшие годы?
— Образно говоря, наша производственная политика определяется направлением ветра в строну порта. То есть мы стремимся выращивать те культуры, которые пользуются устойчивым спросом на зарубежных рынках. Мы смотрим, что именно и почём покупает у России заграница. Ориентируемся на эти культуры. Вкладываемся по полной и стараемся получить максимальную выгоду. На внутренний рынок мы пока не ориентируемся, поскольку это сейчас неперспективно и невыгодно. Ситуацию может изменить запуск в Ростовской области крупных комплексов по глубокой переработке пшеницы, которые смогут у таких хозяйств, как наше, стабильно покупать урожай, причём по более выгодным, чем у трейдеров, ценам.
— Есть ли возможности для увеличения объёмов сельхозпроизводства, расширения посевных площадей?
— Сегодня нам вполне хватает тех объёмов, которые есть. Имеющаяся техника и технологии позволяют нам стабильно собирать 3-3,5 тысячи тонн зерновых. После решения задачи дополнительного орошения мы сможем довести объёмы до 3,7-4 тысяч тонн. Это — потолок, которого мы достигнем через год-два. Дальнейший рост возможен только через увеличение площадей — покупку или арену участков, что сразу же скажется на наших финансовых показателях. Арендная плата приведёт к увеличению расходов на гектар и, соответственно, к снижению рентабельности. Если сейчас мы при 50 центнерах имеем на озимой пшенице рентабельность 40 процентов, то при привлечении новой земли рентабельность упадёт до 25 процентов. Мы берём в банках кредиты под 15-17 процентов (сейчас — на пополнение оборотных средств). На таких же условиях нам придётся и привлекать средства на расширение площадей. Но возникает вполне логичный вопрос: а смысл работать ради семи-восьми процентов, если в банке можно разместить вклад под те же семь процентов и не париться? К тому же при резком увеличении объёмов производства могут возникнуть проблемы со сбытом продукции: мы же не единственные на рынке фермеры, жить и выживать надо всем.
— То есть для вас сейчас актуальна дальнейшая интенсификация бизнеса, чтобы выжать всё из существующей пашни?
— У нас нет задачи «выжать всё». Мы довольно бережно относимся к земельным ресурсам. Сегодня в России технический и технологический уровень сельхозпроизводства не такой низкий, как 15–20 лет назад. Сейчас, при грамотном соблюдении всех агротехнологических мероприятий, любую культуру можно выращивать ежегодно на одном и том же поле. И ничего страшного ни с почвой (истощение), ни с посевами (заболевания) не произойдёт. Современные средства защиты растений, передовые способы внесения подкормки, минеральных и органических удобрений в принципе позволяют работать качественно, без потерь для бизнеса и без ущерба для окружающей среды. Главное — делать это своевременно, с соблюдением всех нормативов и предписаний. Например, у нас есть немецкие разбрызгиватели с компьютером, позволяющим рассчитывать и вносить оптимальные дозы удобрений.
Несколько раз в сезон ведём мониторинг почвы и оцениваем состояние зелёной массы растений, что позволяет нам вовремя выявлять проблемные места и реагировать: подкармливать, защищать и так далее. Но есть факторы-ограничители. Таким для нас стал в этом году дефицит влаги. Это — проблема, которую обязательно надо решить.
Технику покупаем, механизаторов учим
— А является ли для вас острой проблема обеспеченности современной сельхозтехникой?
— Как раз это для нас вообще не проблема. Сейчас в нашем парке есть всё, что необходимо для эффективной работы на тысяче гектаров: два отечественных зерноуборочных комбайна Acros, три импортных трактора (два «Маккормика» и один «Челленджер»), весь арсенал навесного и прицепного оборудования (дискаторы, плуги, культиваторы, сеялки, опрыскиватели, разбрасыватели удобрений и т. д., и т. п.). Технику в основном покупали на условиях льготного кредитования.
— Есть ли у вас доступ к современной торговой и логистической инфраструктуре?
— На мой взгляд, на рынке определённый избыток логистических предложений, проблем доступа к такой инфраструктуре нет. Однако это и не требуется, поскольку, как я уже говорил выше, у нас есть собственный склад, позволяющий хранить весь урожай до следующего сезона. Мы инвестировали в строительство порядка 12 миллионов рублей.
— Как вы решаете проблему обеспечения предприятия квалифицированными кадрами?
— Решаем просто: берём и учим. Основная потребность у нас в водителях и механизаторах. Зарплата у механизатора 40 тысяч рублей в месяц, что неплохо даже по меркам большого города. Мы умышленно не раздуваем штат КФХ. У нас есть специалисты, которые совмещают несколько функций, и такая оптимизация не вредит делу. А с опытными агрономами и вовсе предпочитаем работать на аутсорсинге. У нас есть несколько сторонних специалистов, которые годами консультируют нас по вопросам севооборота, внесения удобрений, применения средств защиты растений и так далее. К их услугам мы прибегаем по мере необходимости, сами попутно учимся. Так что у нас нет необходимости в постоянном присутствии агронома в здании правления КФХ или в поле.
— Насколько сильно применение современных средств защиты растений влияет на рост вашего бизнеса?
— С одной стороны, мы обеспечены всем необходимым, и в течение суток получаем любой препарат, который заказываем. Работаем с двумя компаниями — «Агро-Лига России» и «БиоАгроСервис». Их специалисты привозят нам импортные вещества. С другой стороны, качество этих препаратов оставляет желать лучшего. Нам хотелось бы получать более современные продукты, которые есть на зарубежных рынках. Мы о них знаем, поскольку бываем на выставках в Ганновере и в других европейских странах, общаемся с зарубежными коллегами, читаем научную периодику. Мы не понимаем, почему в России нет тех средств защиты растений, которые есть на Западе. Мы прекрасно понимаем, какими именно препаратами пользуются фермеры за границей. А нам твердят: это невозможно, препараты не прошли регистрацию в России, и тому подобные вещи. Обидно.
Но выбирать не приходится. Берём, что есть, даже несмотря на то, что урожайность при применении существующих на российском рынке веществ на 10–15 процентов ниже, чем была бы при пользовании более современными препаратами. Однако альтернатива (не использовать существующие средства) ещё хуже и грозит частичной или полной потерей урожая. Потому что есть болезни, миграции насекомых и другие факторы, негативно влияющие на посевы.
— В таком случае, каких именно действий вы ждёте от компаний, которые обеспечивают вас средствами защиты растений?
— Просьба одна: ребята, привезите современные действующие вещества. Те, которыми пользуются Западная Европа, США, Канада, а не то, что там давно вышло из употребления и поставляется для стран третьего мира. Своим поставщикам, которые, по сути, являются мостом между нами и производителями веществ, мы говорим об этом два-три раза в год. Но ситуация кардинально не улучшается.
Будущее — за переработкой сырья
— По вашему мнению, что сейчас может существенно повысить эффективность растениеводства?
— Лично я единственный резерв вижу в кооперации фермеров для создания переработки сельхозпродукции. Надо продавать за рубеж не сырьё, а готовый продукт. Это гораздо выгоднее. Для сравнения: килограмм гороха с поля стоит 10 рублей, а подготовленного для варки и упакованного — 18 рублей. И момент для такого объединения благоприятный. Государство сейчас оказывает сельхозкооперативам всестороннюю поддержку. Например, выдаёт гранты на развитие переработки. Это не требует каких-то колоссальных усилий: объединились, составили бизнес-план, взяли под это деньги, построили завод по выпуску, скажем, крупы и стали продавать её на экспорт. Таким образом мы оставляем в России 13 процентов подоходного налога, платим НДС, отчисления в пенсионный фонд, да и сами получаем хорошую прибыль.
С одной стороны, такая переработка позволит повысить рентабельность бизнеса на 20-30 процентов минимум. С другой стороны, она станет стимулом для развития у нас и других направлений растениеводства. Наши хозяйства смогут выращивать горох, нут, чечевицу и другие культуры, на продукты переработки которых есть устойчивый спрос на международных рынках. В Ростовской области это доказывает успешный опыт таких предприятий, как зерноградская фирма «Маяк», которая выпускает очень качественные крупы и поставляет их, например, на Ближний Восток.
— Каковы, на ваш взгляд, основные барьеры, мешающие развитию растениеводческих компаний?
— Допуск на мировой рынок. Мы просто мечтаем о том, чтобы напрямую, без посредников работать с мировыми зернотрейдерами. В своё время нас пугали: вот Россия вступит в ВТО и нам придётся средства защиты, семена, дизтопливо, удобрения покупать по мировым ценам, что для нас будет настоящим ударом. Мы отвечали, что согласны покупать всё это по мировым ценам, только позвольте нам и свою продукцию по таким ценам продавать. И мы были бы счастливы. Но что сейчас? Мы покупаем средства производства по мировым ценам, а свою продукцию продаём по ценам иным, которые гораздо ниже среднемировых. Потому что на российском зерновом рынке существует много посредников, каждый из которых тоже хочет заработать. В итоге зарабатывают все, кроме тех, кто сельхозпродукцию производит — самих мелких сельхозпредприятий, фермеров. Из-за этого почти все КФХ в нашем районе перестали выращивать бобовые —ценовой произвол трейдеров сделал производство гороха, сои, нута и других технологичных культур просто убыточным.
— Пользуется ли ваша компания мерами государственной поддержки? Какими именно? Считаете ли вы эти меры достаточными?
— Мы пользуемся всеми существующими мерами господдержки. Льготным кредитованием, субсидиями на технику, на приобретение жилья для рабочих, беспроцентными ипотечными кредитами. Льготные кредиты (под пять процентов) имеют целевой характер и не позволяют получать доступные дешёвые деньги для того, чтобы закрыть все потребности хозяйства. А ведь это не только приобретение основных средств производства, но и пополнение оборотных средств, оплата энергоносителей, амортизация техники, зарплата работникам. Данные разделы сметы под льготы не подпадают.
— Насколько, по вашей оценке, существующая система поддержки АПК стимулирует модернизационные процессы в отрасли — в том же растениеводстве?
— Хорошо стимулируют программы адресной поддержки, при которых реальную помощь получают хозяйства, которые действительно работают и в такой поддержке нуждаются. Речь, в частности, о программах, направленных на приобретение дизтоплива, удобрений, средств защиты растений, зерноуборочных комбайнов. Многим, особенно небольшим, хозяйствам это позволило бы более динамично развиваться.
Я уже говорил, что надо активно поддерживать переработку. И не только в растениеводстве. Например, при существующей ситуации с ценами на молоко, когда литр в некоторые месяцы стоит дешевле воды из-под крана, сырое молоко выгоднее переработать, чем просто продать. Программы, направленные на поддержку таких ферм, позволят развиваться и смежным отраслям. Например, производству комбикормов и биодобавок для молочного животноводства.
