Сегодня идёт работа над проектом федерального закона «О виноградарстве и виноделии», он уже принят во втором чтении. Однако пока он не содержит мер, которые бы могли создать экономические условия для развития в России малого и среднего виноделия.
Существует мнение, что для получения хорошего вина виноград должен страдать. В России страдало и продолжает страдать всё виноделие. Отрасль достигла дна в начале двухтысячных годов, когда наше руководство, наконец, заявило о намерениях в ближайшее время создать в России частное виноделие по типу европейского. И сразу же нашлось достаточно много желающих в этом поучаствовать.
Люди с очень большими, по любым меркам, деньгами быстро всё посчитали, сориентировались и построили новые, прекрасно оборудованные мегавинзаводы, которым всё равно, что перерабатывать — виноград, балк или другие компоненты, лишь бы каждая из миллионов бутылок приносила прибыль. Большая часть таких заводов постоянно эволюционирует, вкладывая немалые деньги в совершенствование технологии, и почти наверняка через несколько лет вытеснит из России существенную часть недорогих импортных вин. Кроме того, при каждом таком заводе есть подразделение, производящее малыми тиражами вина гораздо более высокого уровня.
Противоположный фланг занимают изначально довольно многочисленные микровиноделы, так называемые «гаражисты» и фермеры. За десять лет ожидания обещанных законов, которые должны были позволить им легально и прибыльно заниматься любимым делом, большинство из них, подобно любым микроорганизмам, успешно приспособились к окружающей среде. Они делают вино кто как может, участвуют в ярмарках, дегустациях и т.д., продают вино знакомым и друзьям, дружно проигнорировав запоздалую возможность получения лицензии. И их можно понять: почти все они обречены на банкротство — исключительно из-за единственной строки в Налоговом кодексе, гласящей, что любой производитель подакцизных товаров должен использовать только полную систему налогообложения и являться плательщиком НДС. В итоге число виноделов этой категории, воспользовавшихся правом получения лицензии на свою деятельность, статистически равно нулю! Это и есть справедливая оценка действующих сегодня законов. Текущие попытки внести в эти законы косметические изменения — это просто ничего не меняющие операции с нулём.
Между тем, самый распространённый в мире вина формат производства — частные винодельни на 50 — 150 тысяч бутылок в год с собственными виноградниками площадью 10 — 30 гектаров. В Италии, в области Венето, площадь которой меньше, чем у двух некогда винодельческих районов Ростовской области, Аксайского и Мартыновского, насчитывается больше 2 тысяч таких виноделен. В Ростовской области — не более 5. Для того, чтобы ответить на вопрос, почему такая разница, достаточно посмотреть на структуру расходов и доходов такой винодельни.
Кабала импортного балка
Прежде всего, хорошо бы определиться с основными понятиями. В широких массах укоренилось мнение, что вино бывает порошковым, далее — разлитым здесь из импортных виноматериалов; недорогим, но качественным импортным, которые мы пьём по советам блогеров и сомелье; очень дорогим импортным неизвестного качества, потому что не пробовали и не пьём; и, наконец, российским, сделанным из российского винограда, но неоправданно дорогим по сравнению с недорогим европейским.
Про порошковое вино мне ничего не известно, но полагаю, что речь идёт о многочисленных улучшителях вкуса в виде порошков. Это беда общая, и сейчас всё труднее найти хоть что-то съедобное без таких ингредиентов. С темой порошкового вина тесно связана и тема вина из импортных виноматериалов, так называемого «балка», поскольку основным путём улучшения качества таких вин как раз и является использование пресловутых порошков, которые могут иметь и абсолютно натуральное происхождение. Однако, балк балку рознь. Из балка за 50 и за 200 рублей за литр получаются совершенно разные вина. Производство вина из балка — чистый бизнес, и поэтому, вопреки многочисленным призывам горячих голов, бороться с этим видом деятельности абсолютно бессмысленно, да и противопоставить ему пока нечего. Единственно, что можно, и, наверное, необходимо сделать, это разместить полную и правдивую информацию о происхождении и составе вина (или даже винного напитка) крупными буквами на лицевой этикетке. Ну и ограничивать сверхприбыль выбором соответствующей стоимости акцизных марок.
Работа с балком не требует долгосрочных вложений в закладку виноградников и уход за ними. Номенклатура используемого технологического оборудования существенно сокращена, а его КПД и потенциальная прибыль многократно выше — оборудование используется не от урожая к урожаю, а от одного завоза балка до следующего, и таких «циклов» в год может быть более 10. Оба этих бизнеса — импорт вина и его производство в России из импортного балка — характеризуются и высокой конкуренцией, и потенциально высокой доходностью. Поэтому никому из его участников не хочется видеть на российском рынке нового, пусть совсем ещё чахлого, игрока в лице нового российского виноделия. Не удивлюсь, если когда-нибудь выяснится, что именно это импортное лобби всячески тормозило принятие нормальных законов, способствующих реальному развитию отрасли.
Тем не менее, создаётся впечатление, что сейчас основной фронт борьбы за российское вино развёрнут именно против балка и вина из него. Нет никаких оснований надеяться, что удорожание этого продукта переориентирует его потребителя на более качественные российские и импортные вина. Вероятнее всего, это приведёт к закрытию в России нескольких крупных винных производств и к переносу производства за границу, и мы будем покупать это же вино уже как импортное. Аналогичную картину мы видим с русским полугаром, который производится где угодно, только не у нас.
Так что же нужно сделать, чтобы получилось качественное российское вино по разумным ценам?
Экономика малой винодельни
Если винодельня с виноградниками не перешла к вам по наследству, что в нашем случае маловероятно, на её строительство, оснащение и доведение до рабочего состояния потребуется 5–10 лет и затраты от 200 млн рублей до 1 млрд. Можно потратить и гораздо больше.
Расходы винодельни с частично плодоносящими виноградниками площадью 15 —30 гектаров, выпускающей 50 — 100 тысяч бутылок в год, будут составлять от 10 до 30 млн рублей в год.
Себестоимость одной бутылки напрямую зависит только от понесённых затрат и от числа проданных за год бутылок, но не от числа произведённых. При этом, даже если винодельня работает без прибыли, она обязана платить обязательные налоги (ЕСН, НДС), не зависящие от продаж, плюс акциз. Кроме того, следует понимать, что такая винодельня обеспечивает работой и заработной платой 15 — 25 работников, позволяя им достойно содержать свои семьи, а не обращаться к государству за пособием по безработице. Понятно, что в первые годы работы винодельни редко кому удаётся добиться продажи всего выпущенного вина. То есть, например, при затратах в 20 млн рублей на 50 тысяч бутылок, при продаже 10 тысяч бутылок себестоимость одной будет выходить в районе 2 тысяч рублей, при продаже 50 тысяч — около 400 рублей. Само собой разумеется, что ни о заработке владельца винодельни, ни о возврате кредитов или инвестиций речь здесь даже не идёт. Если же захотеть вернуть хотя бы инфляционные потери вложенных инвестиций (например, 4% от 500 млн рублей, то есть 20 млн рублей), то к стоимости бутылки, при условии продажи всего тиража, надо будет прибавить ещё по 700 рублей. В результате отпускная цена бутылки будет на 175% выше её себестоимости.
Система налогообложения кардинальным образом влияет на экономику малых винодельческих предприятий. По сути, винодельня в России не имеет права пользоваться статусом малого предприятия, то есть работать на упрощённой системе налогообложения. Согласно российскому законодательству, все предприятия, работающие с подакцизными товарами, обязаны находиться на общей системе налогообложения. Это значит, если винодельня хочет получить прибыль, она, кроме акцизов, должна будет дополнительно платить ЕСН, НДС и налог на прибыль. В результате для рассматриваемого примера налоги, обязательные к уплате сегодня, соответствуют налогу с оборота в размере 44,7% или налогу на прибыль в размере 88,5%. Это без учёта акцизов.
Эти цифры не нуждаются в комментариях. Понятно, что в реальных условиях 99% малых и средних виноделен, работающих с собственным виноградом, обречены на убытки, и убытки немалые. А государство в любом случае, вплоть до банкротства винодельни, продолжит получать свои налоги с убытков. В сумме эти налоги существенны для виноделов, но для государства пренебрежимо малы, поскольку чудаков, согласных работать в этих условиях, всегда можно будет пересчитать по пальцам. Некоторые винодельни могут быть рентабельны и в этих условиях, но тогда они должны производить действительно эксклюзивные вина. Доля таких виноделен очень невелика во всём винодельческом мире. Остальные же всё равно работают пусть с маленькой, но прибылью, зачастую благодаря государственной поддержке, выпуская недорогие массовые вина или пресловутый балк для наших заводов-гигантов.
Сегодня единственная возможность содержать винодельню — второй высокодоходный бизнес у их владельцев, способный держать на плаву убыточные предприятия. Однако, если действующее законодательство радикально не изменится, многим вскоре надоест поддерживать наших любителей дешевого российского вина, и они найдут другие возможности для благотворительности. А истинные любители виноделия присоединятся к тем, кто предпочитает строить или покупать винодельни за пределами нашей Родины.
Как помочь малым виноделам
В нынешних условиях никакие рождаемые в страшных мучениях поправки в законы или даже новые законы картины не изменят. Основываясь на десятилетнем опыте работы в малом виноделии, уверен, что сегодня существует только одна возможность для его реального становления в нашей стране. Для этого достаточно начать с выполнения всего трёх условий, которые, конечно же, не являются исчерпывающими.
Первое — малым винодельческим предприятиям нужно дать возможность пользоваться статусом малого предприятия, то есть позволить работать «на упрощёнке».
Второе — очень важной мерой поддержки винодельческих хозяйств могло бы стать разрешение на полную переработку всего выращиваемого ими винограда, включая изготовление дистиллятов из прессовых фракций и отходов с последующим производством любых вин и винных напитков на их основе. Причём всё в рамках единой лицензии. Для рассматриваемой в качестве примера винодельни суммарный объём дистиллята не превысит 800 литров, но и это позволит более чем вдвое увеличить сумму выплачиваемых акцизов, а также существенно расширить ассортимент и количество выпускаемой продукции.
Реально же сегодня винодел, который не хочет выливать сырьё в землю, должен за 9,5 млн рублей купить лицензию на получение из вина спирта, а затем ещё за 9,5 млн — лицензию на изготовление коньяка. По сути, это запретительные меры, создающие скорее почву для теневого рынка.
Третья мера — предоставить малым винодельческим предприятиям льготные тарифы на энергоносители и субсидии, например, в размере начисленного ЕСН. У нас в стране есть целый ряд льготных категорий потребителей — например, алюминиевые заводы. Почему ими не могут стать винодельни, у которых затраты электроэнергию на поддержания холода практически во всех производственных и складских помещениях также очень существенны?
Считаю также, что основные перспективы у самых малых виноделов, даже при появлении нормального законодательства, связаны с винным и экотуризмом. Например, донской регион — уникальное место, которое находится на полпути между Москвой и южными курортами. Когда-то виноградниками был засажен весь правый берег Дона. Сам бог велел построить здесь перехватывающую инфраструктуру гостеприимства и проложить винные маршруты, чтобы по дороге на Юг или обратно гость мог провести здесь несколько незабываемых дней.
И в заключение очень полезно обратиться к истории. Донское, а затем и российское виноделие успешно развивалось с подачи Петра Великого с начала XVIII по середину XIX века. К этому времени на Дону насчитывалось около 3000 виноградников, обеспечивавших безбедное существование примерно 46 тысячам человек. Некоторые донские вина были очень высокого качества и ценились выше знаменитых бордосских и рейнских вин. Важную роль сыграло и поднятие пошлин на иностранные вина в 1821 году. Но затем несколько неурожайных лет и, главное, введение в 1846 году откупной системы (существенное ужесточение разрешительной системы, особенно для малых виноделен) и запрет на производство и продажу виноградной водки нанесли донскому виноделию сокрушительный удар, от которого оно так и не смогло оправиться. Производство высококачественных вин стало экономически нецелесообразным и, более того, огромные масштабы приобрела фальсификация вина.
Таким образом, и исторический опыт и современная практика убедительно доказывают, что для того, чтобы российское виноделие из российского же винограда действительно смогло развиться в значимую для страны отрасль, необходимо обеспечить максимально щадящий режим правового регулирования и налогообложения, если не полное освобождение от налогов и малообоснованных запретов хотя бы до того времени, когда прогнозируемая сумма налогов от малого и среднего виноделия заметно превысит расходы на их администрирование и на регулирование отрасли. Кроме того, необходимы льготный доступ к ресурсам и кредитам, создание реально работающего механизма страхования от неурожаев винограда, а также государственная забота о подготовке высококвалифицированных кадров для виноделия, создание отечественных консультативных центров.
