В конце февраля стало известно, что Мингосимущества Свердловской области объявило о намерении сбыть телевизионную башню, расположенную в самом центре Екатеринбурга, и прилегающий к ней участок размером почти 4,7 га. Стартовая цена — 652,7 млн рублей, торги назначены на 27 апреля. Пытаясь привлечь внимание потенциальных покупателей, торговая площадка «Сбербанк-АСТ» на прошлой неделе разместила информацию о продаже объекта на бесплатной доске объявлений одного из городских сайтов.
На данный момент главным претендентом на покупку недостроя и земли рядом с ним считается один из крупнейших строительных холдингов Урала Атомстройкомплекс. В конце 2016-го на традиционной пресс-конференции глава компании Валерий Ананьев говорил:
— Скажу честно — телебашня мне не нужна. Просто в свое время нас пригласил Денис Паслер (экс-председатель правительства Свердловской области. — Ред.) и сказал, что с ней надо что-то делать. Тратить деньги на ее сохранение для области накладно, продолжать держать объект и площадку бесхозными власти считали неразумным. Мы подготовили концепцию застройки, которая предусматривает строительство на 4 га земли больше 120 тыс. кв. метров жилья и коммерческой недвижимости.
Заметим, однако, что жесткие слова «мне не нужна» отнюдь не означают снос объекта. Скорее наоборот — Валерий Ананьев склоняется к сохранению башни как напоминания о прошлых взглядах, идеях и технологиях и наполнению ее новыми функциями. Но платить за реконструкцию компания не намерена (в конкурсной документации обременения по достройке башни отсутствуют, хотя если бы власти признали ее несущим элементом, то стоимость лота могла бы вырасти на 250 — 300 млн рублей).
Три кризиса
Возведение башни, на которую планировалось перенести все телерадиопередающие мощности Свердловска, началось в 1983 году. Ее проектная высота составляла 361 метр (220 метров — бетонный ствол, 141 метр — антенна). Ближе к вершине должен был расположиться ресторан наподобие останкинского «Седьмого неба». Активное строительство объекта продолжалось до 1989-го, а потом начались перебои с финансированием. 17 октября 89-го в ствол залили последнюю партию бетона, а страна погрузилась в кризис.
Больше десяти лет объект привлекал внимание только самоубийц да экстремалов. В 2003-м башню передали на баланс Российской телевизионной и радиовещательной сети (РТРС), которая объявила конкурс на достройку. В марте 2007-го его выиграла мало кому известная московская компания «Сэлтехком», предложившая инвестировать в проект 1,8 млрд рублей (примерно 4,3 млрд рублей в нынешних ценах). Согласно условиям тендера, победитель должен был за свой счет достроить башню (на реконструкцию планировалось потратить всего 472 миллиона), а также создать комплекс торгово-офисной недвижимости площадью 50 тыс. кв. метров. Но этот проект остановил кризис 2008 — 2009 годов.
В 2013-м премьер-министр Дмитрий Медведев постановил передать башню в собственность региона. Областные власти выкупили ее у РТРС за 500 млн рублей. Был объявлен международный конкурс идей реконструкции объекта. Его главным условием стало превращение участка в социально значимую рекреационную зону. Никаких офисов и жилья. Победу в состязании тогда одержал проект Green Hill Park авторства NAI Becar Ural. Суть — в появлении вокруг башни парковой зоны с аллеями и галереями местных мастеров. Внутри самого объекта должны были разместиться большой кинотеатр, рестораны, гостиница и музеи. Планировалось, что главными фишками проекта станут Кидзания (детский мини-город), панорамный лифт, смотровая площадка и ЗАГС на вершине ствола башни. Стоимость проекта тогда оценивалась в 10 млрд рублей.
Призером конкурса стал и проект «Глобальный маяк» верхнепышминской компании «Эксперт-Девелопмент». Самый яркий элемент проекта — каркас. Профиль объекта впервые в истории архитектуры был задан уравнением кубической параболы, в отличие от шуховских башен по всему миру, в основании ствола — «математический» цветок («роза Гвидо Гранди»), восемь лепестков которого ориентированы строго по сторонам света.
Главной точкой притяжения для жителей и туристов должен был стать интерактивный научно-просветительский образовательный центр, удовлетворяющий спрос на «умный досуг». Предполагалось, что его посетители (прежде всего школьники и студенты) будут познавать мир и достижения человека, трогая экспонаты и проводя всевозможные увлекательные эксперименты. Поддерживающими элементами мыслились музей горнорудного дела, музей науки и промышленности, планетарий, самый высокий в мире скалодром по телу самой башни, смотровая площадка.
В 2014-м проекты-победители объединили концепции. В качестве высотного решения был оставлен маяк. Экономический эффект от инвестиций должен был возникнуть в результате привлечения туристов, продажи сувенирной продукции, повышения стоимости недвижимости с видом на главный символ города.
Неразбираемая
Попробуем порассуждать, нужна ли эта башня Екатеринбургу или ее проще снести (эксперты оценивают работы по демонтажу в сотни миллионов рублей — не такая уж высокая цена по сравнению с миллиардом, необходимым на реконструкцию). Нам видится, что за башню все же стоит бороться. Этому есть четыре аргумента.
Первый — башня является ярким символом, точно стоящим на своем месте. Она олицетворяет технологии, подходы, взгляды прошлого и одновременно — резкий поворот истории, распад СССР и появление России. Помимо того, объект является предметом мифов, баек, смешных и не очень историй. Выдирать его из городского сознания было бы кощунством.
Второй аргумент — глобальные города (а Екатеринбург, очевидно, надеется им стать, по крайней мере, такой проект содержится в стратегии Свердловской области до 2030 года, утвержденной в конце 2016-го) сегодня конкурируют не за промышленный или финансовый, а за человеческий капитал. На одной из наших конференций Евгений Кузнецов, бывший на тот момент топ-менеджером Российской венчурной компании, заявлял:
— Давно известно, чем квалифицированнее и дороже человеческий капитал, тем более разнообразной среды он требует. Отсюда очевидный рецепт для городов — наращивать сложность. Не нужно стесняться вкладывать в совершенно непрактичные и неожиданные, на первый взгляд, вещи — в идентичность, знаковые культурные символы, эстетику. Турист, первый раз приехавший в Екатеринбург, не успеет узнать среднюю стоимость жилья или досконально вычислить время пути от точки А до точки Б, но он отреагирует на яркие, аттрактивные знаки. В нейронауке представление о человеке как ультрарациональном существе меняется. Эмоциональные символы возвращаются в экономику как полномасштабный агент.
Этим аттрактивным знаком, способным привлечь туристов, а возможно, и новых жителей, способным капитализировать пространство и повысить туристический поток и уровень городского патриотизма, может стать реконструированная башня (при условии превращения ее в уникальный архитектурный объект, а территории вокруг нее — в приветливое и продуманное общественное пространство, и это не обязательно должен быть парк размером в 4 га).
С этой точки зрения характерен пример испанского городка Бильбао, где возведение одного яркого здания (музея Гуггенхайма по проекту Фрэнка Гери) оказало
значительное влияние на экономику и имидж региона. Оно почти моментально стало достопримечательностью, привлекло туристов и новых резидентов, повлияло на мнение жителей о городе. Подобная встряска была бы для Екатеринбурга небесполезна.
Третий аргумент — в природе существует несколько десятков более-менее проработанных концепций реконструкции башни и освоения прилежащей к ней территории. Нам, например, наиболее импонирует идея маяка, объединяющего инженерные находки и несколько глубоких смысловых пластов, заложенных в его архитектуру, его функциональное наполнение. В Екатеринбурге есть река Исеть, давно утратившая утилитарную функцию, но давшая городу жизнь. Эту тему стоило бы развить (тем более что башня находится практически на набережной). Кроме того, в пойме Исети располагаются три «морских/водных» объекта, обращенных к башне — здание спортивного комплекса «Динамо», сконструированное в форме парохода, отель Hyatt, созданный французами в виде парусника, и гостиница Дворца игровых видов спорта, похожая на корабль.
Другой пласт (пожалуй, ключевой для Екатеринбурга в мировом контексте) — это обозначение границы Европы и Азии. «Если столица Среднего Урала идею не воплотит, ее наверняка перехватит Стамбул, — опасается один из авторов проекта “Глобальный маяк” Сергей Жилин. — Он и на море, и на границе, и доходы от туризма турки считать уже давно умеют».
Помимо этого маяк является воплощением уральского инженерного ума и, что уж там, уральского характера (известно, что строительство башни в Екатеринбурге пробивал в кабинетах московских чиновников лично Борис Ельцин).
Наконец, четвертый аргумент (самый субъективный и эмоциональный). Екатеринбург до сих пор живет на инфраструктуре, созданной еще в советские времена. Большинство парков, скверов, площадей, улиц являются по сути свердловскими. Самыми яркими зданиями являются памятники конструктивизма и усадебной архитектуры второй половины XIX века. В новейшей истории в городе не было построено ни одного поистине впечатляющего объекта, достойного стать глобальным брендом.
Ключевой вопрос всех когда-либо разработанных проектов — возврат инвестиций. Его либо нет, либо он очень долог. Нам кажется разумным совмещение нескольких функций: частичное освоение участка востребованной рынком традиционной недвижимостью с одновременной реконструкцией башни и формированием полноценного общественного пространства на фактически последнем свободном участке земли в центре города. Одновременно разумным видится сотрудничество частного и госсектора. Опыт показывает, что здания-символы с долгим сроком окупаемости (и с непрямыми механизмами этой окупаемости вроде роста капитализации недвижимости, увеличения турпотока, изменения имиджа региона и т.д.) реализовать силами только бизнеса или только власти невозможно.
