Будущее неизвестно. Мы не знаем, какой рынок завтра будет многомиллиардным, а какой «схлопнется». Так начал свою речь на Innoweek один из самых активных венчурных инвесторов России Александр Румянцев . Мысль яркая, но слегка отдающая лукавством. Судя по последним заявлениям мировых технологических лидеров (вроде Билла Гейтса и Элона Маска) и обсуждениям на различных форумах, контуры будущего в целом определены: биотех, искусственный интеллект и «чистая» энергетика.
Участники «Недели инноваций» в Тюмени, собравшей на площадках мероприятий более 30 федеральных экспертов и свыше 100 стартаперов, в своих рассуждениях пытались несколько сузить эти рамки. Похоже, им удалось развеять ряд убеждений, бытующих в стартаперском сообществе.
Платформа инноваций
Роботы — в любом виде и исполнении — являются, вероятно, ключевой нишей для российских инноваций.
— Надо признать, что демографическую гонку мы проиграли, — констатирует гендиректор компании «Когнитивные технологии» Андрей Черногоров. — Мы никогда не станем ИТ-аутсорсером, как Индия, не можем ориентироваться на внутренний рынок, поскольку он относительно невелик. Одновременно у нас есть потрясающие инженеры и школа, позволяющие создавать прорывные вещи. Нам нужно выбрать нишу и сконцентрировать вокруг нее ресурсы. На мой взгляд, она сама идет к нам в руки. Я говорю о беспилотном транспорте.
Еще три перспективных робототехнических сегмента — чат-боты (чрезвычайно популярные за рубежом и набирающие обороты в России), сервисные и медицинские боты. В двух последних сегментах у России однозначно есть предметы для гордости. Речь о двух компаниях.
Одна из них — «ЭкзоАтлет» — занимается созданием экзоскелетов для реабилитации после сложных травм (в мире в этой области работают всего пять компаний). Ее представители оценили усилия тюменцев в части создания благоприятного климата для разработчиков высоких технологий, подписали соглашение и в ближайшем будущем планируют зарегистрировать в регионе юридическое лицо для реализации проекта, поставки оборудования в учреждения Тюменской области и других регионов УрФО и оказания услуг по их сервисному и техническому обслуживанию.
Другая перспективная ниша — инновации в области нефтегазовой энергетики. Эксперты видят два сегмента. Первый — ИТ-системы, позволяющие собирать более точную информацию о деятельности предприятия и состоянии месторождений. Второй — технологии, непосредственно повышающие эффективность освоения недр (например, решения в области гидроразрыва пласта).
— Технологии — основа развития любой отрасли, в полной мере это касается и добычи углеводородов, — рассказывает генеральный директор ООО «Газпромнефть-Ямал» Алексей Овечкин. — Как известно, эпоха «легкой» нефти закончилась, мы осваиваем новые территории, в том числе арктические, разрабатываем трудноизвлекаемые запасы. Поэтому крайне важно поддерживать отечественные разработки, позволяющие повысить эффективность и экологичность производства.
Фармацевтика — еще одно чрезвычайно интересное направление. До конца инновационным его пока назвать нельзя. Здесь перспективы, скорее, связаны с созданием аналогов иностранных препаратов (ноу-хау, безусловно, тоже могут «выстрелить», но их разработка чрезвычайно рискованна). Рынок гигантский. По подсчетам DSM Group, только в пределах России его емкость в 2016 году составила 1,35 трлн рублей (плюс 6,7% к 2015-му и 63% по сравнению с 2011-м). При этом на импорт сегодня приходится 72% продаж в аптечном сегменте и 65% в госпитальном.
Последняя крупная ниша — софт. Наиболее перспективные направления — интернет вещей, market place, финтех, вывод бизнеса в онлайн, big data, информбезопасность, цифровизация логистики, образование, телемедицина.
На Innoweek так или иначе были вновь перечислены все эти сферы. Но вместе с тем был сделан один любопытный акцент. Большая проблема России — наличие массы решений (иногда очень хороших) в области прикладного ПО, но почти полное отсутствие платформ, на которое это ПО нанизывается. Это делает страну полностью зависимой от иностранных разработок, а практически все создаваемые системы уязвимыми. «Нам нужно заниматься созданием платформ и платформозамещением, — подытожила генеральный директор InfoWatch и сооснователь Лаборатории Касперского Наталья Касперская. — Эту политику вряд ли можно реализовать силами стартапов, скорее здесь должны быть задействованы институты развития».
Facebook по-русски
На наш взгляд, важнейшей частью Innoweek стало ломание об колено стереотипов, касающихся развития молодых инновационных компаний. Мы предпочли их оформить в виде мифов.
Первый из них: идея — самое дорогое, что есть у стартапа. Быть может, в середине 90-х, в эпоху бума доткомов такое суждение и имело право на существование. Но к 2017-му деньги научились считать все. «Идея не стоит ничего, — убежден управляющий инвестиционным портфелем Фонда развития интернет-инициатив Сергей Негодяев. — Просто потому, что путь от задумки до прототипа проходит всего 1% проектов. Вложение в образ, пусть даже очень привлекательный, — потеря денег с 99-процентной вероятностью».
Этот тезис полностью разделяет Александр Румянцев (на данный момент в его портфеле около 30 проектов). Проект на стадии идеи, по его мнению, стоит около нуля. Цена стартапа с понятной командой, минимальной версией продукта, финмоделью и первыми продажами — примерно 5 млн рублей. 30 миллионов стоят компании с полнофункциональным решением, устоявшейся командой и продажами более 1 млн рублей в месяц.
Миф второй: мы можем вырастить второй, третий… двадцать пятый Facebook. Посмотрим на мир трезво: модель развития бизнеса от гаражного стартапа до многомиллиардной корпорации «взлетела» только в одной стране — США. Примеры Цукерберга, Джобса, Гейтса, основателей Uber или Airbnb, безусловно, вдохновляют. Но они неповторимы. На этом месте многие читатели должны воскликнуть «а как же Касперский, ABBYY, Avito, Яндекс, наконец». Исключения, которые только подтверждают правило. Все эти компании возникли и превратились в глобальных игроков благодаря стечению массы благоприятных обстоятельств.
— Kaspersky Lab является вполне себе глобальным игроком. Но успех компании во многом обусловлен тем, что она оказалась в нужном месте в нужное время, — замечает Наталья Касперская. — Масштабировать опыт Kaspersky, превратить его в некую систему выращивания глобальных лидеров невозможно. Можно спорить, чего нам не хватает, — духа предпринимательства или умения себя продавать (скорее, второго), — но факт остается фактом: американский путь нам не подходит.
Модель, которая Касперской кажется наиболее продуктивной, — выращивание инновационных стартапов внутри крупных компаний с их последующим отпочковыванием в виде «дочки» (так называемые спин-оффы или спин-ауты). Таким образом, мы получаем фирму, сфокусированную на одном продукте, но одновременно пользующуюся поддержкой материнского капитала (что важно на ранних стадиях).
Еще один возможный вариант, по мнению Натальи Касперской, — система выращивания инноваций на основе частно-государственного партнерства. Эти попытки в России уже предпринимались (Роснано и РВК). Но таких институтов должно быть больше, и работать они должны по прозрачным алгоритмам.
Миф третий: мы можем перепрыгнуть этап «трансфера технологий». Безусловно, об инновационном сценарии, предполагающем создание уникальных продуктов, задумываться необходимо уже сейчас. Однако мировой опыт (и особенно китайский) показывает, что ноу-хау на пустом месте не появляются. Это утверждение особенно актуально, например, для фармы.
— Инновации — вещь, безусловно, нужная, и мы без них двигаться вперед не сможем, — рассуждает президент «Фармасинтеза» Викрам Пуния. — Но нельзя не учитывать, что 90% существующих заболеваний можно лечить с помощью ранее разработанных препаратов. Пока мы не имеем простых дженериков, странно думать об инновациях. Россия импортирует лекарств на 500 млрд рублей в год. И я уверен, что отечественные предприятия за несколько лет могут заместить как минимум 300 из них. Меры, защищающие нас от иностранных поставок, позволят нарастить компетенции внутри страны и заработать больше денег. И уже их компании смогут вложить в разработку ноу-хау.
Миф четвертый: свой НИОКР лучше.
В сообществе предпринимателей бытует мнение, что любую инновационную разработку проще, лучше, дешевле, привычнее вести собственными силами. Однако подобная политика не всегда оправдана. Зачастую эффективнее найти на рынке готовое (или почти готовое) решение, купить, интегрировать и получить за счет этого не имеющий аналогов продукт.
— Потенциальный результат любой инновационной деятельности обязательно должен быть оцифрован, — комментирует Сергей Негодяев. — Простой пример: продуктовики одной ИТ-компании, работающей на международном рынке, поняли, что ряду клиентов нужно определенное узкое решение. Объем целевого рынка был невелик, 30 — 40 млн долларов. Они пришли с запросом к разработчикам, получили ответ: все сделаем за два года и 3 млн долларов. После этого залезли в Google, нашли четыре готовых продукта, встретились с командами, и две из них согласились технологию продать. Одна — за 750 тыс. долларов, вторая — за 500.
Вместо эпилога
Эксперты Innoweek уверены: человек и его талант — основа экономики будущего. Интеллектуальная собственность — гигантская ценность и очень неплохой ресурс развития. Лучшее этому доказательство — послевоенная Япония. Ее власти быстро поняли, что миром будут править не материальные активы, а технологии. Они создали ряд госкорпораций, которые скупали и ставили себе на балансы патенты и ноу-хау. А потом был издан закон о переоценке интеллектуальной собственности, бумажная цена компаний резко увеличилась, что привлекло большие капиталы. Инвесторы видели, что это будущий телефон или двигатель, и вкладывались в потенциально перспективные производства. В конце 60-х оборот Токийской биржи превысил объемы торгов всех мировых площадок вместе взятых. «Что лежало в основе рывка, — рассуждает генеральный директор Института финансового развития бизнеса Ильдар Шайхутдинов. — Управление интеллектуальной собственностью. Кто нам мешает сделать то же самое? Технологии могут стать основой роста ВРП. Они в отличие от оборудования имеют свойство накапливаться, а не устаревать».
