Фонд президентских грантов (ФПР, учрежден в марте этого года вместо семи грантооператоров) начал прием заявок на участие во втором в 2017 году конкурсе. Результаты первого объявлены 31 июля: в перечне получателей 970 некоммерческих организаций (810 из них не входили в этот список в прошлом году) из 79 регионов. Более того, гранты получат три НКО — иностранных агента. Всего на конкурс было заявлено 6,6 тыс. проектов по 12 направлениям. Наибольшее количество проектов, которые получат господдержку, представлены в направлениях «Охрана здоровья граждан, пропаганда здорового образа жизни» (146), «Поддержка проектов в области науки, образования, просвещения» (133) и «Социальное обслуживание, социальная поддержка и защита граждан» (123). В топ-10 регионов по количеству победителей вошли Пермский край (32), Свердловская (28) и Тюменская области (21). Общая сумма грантов — более 2,2 млрд рублей.
Член координационного комитета по проведению конкурсов на предоставление президентских грантов, директор департамента стратегического развития и инноваций Минэкономразвития России Артем Шадрин считает, что подход к распределению грантов стал прозрачнее:
— Единый оператор, электронная форма подачи документов, открытая система критериев оценки, возможность поддержки небольших проектов сделали конкурс более доступным для региональных НКО и позволили перераспределять финансирование в пользу направлений, где есть сильные заявки. Их количество значительно выросло. При этом многие интересные проекты остались без финансирования, и мы будем с ними разбирать ошибки. В идеале помогать оформлять такие заявки НКО могли бы региональные ресурсные центры, но они есть далеко не везде.
— Артем Евгеньевич, президентские гранты помогают развиваться благотворительным организациям, но это ведь не единственный способ поддержать сектор. Гораздо больше возможностей сулит доступ на рынок соцуслуг.
— Конечно, очень важно, чтобы не только госучреждения могли получать бюджетное финансирование, но и социально ориентированные НКО, доказавшие эффективность. Работает значительное количество организаций, которые могут придать услугам в социальной сфере новое качество.
За руку с НКО
— По вашим оценкам, насколько эффективно регионы вовлекают третий сектор в рынок соцуслуг?
— В послании Федеральному Собранию президент поставил задачу — увеличить долю НКО среди всех организаций, оказывающих социальные услуги за счет средств бюджета в регионах вплоть до 10% от объемов соответствующего финансирования. В мае прошлого года правительство утвердило комплексный план обеспечения доступа некоммерческих организаций к предоставлению услуг в соцсфере. В его рамках практически в каждом регионе создана система управления, направленная на достижение этой задачи: определен курирующий вице-губернатор, уполномоченный орган исполнительной власти, сформированы координационные органы с участием отраслевых министерств социального блока и территориальных общественных палат. Вносятся соответствующие коррективы в региональные госпрограммы.
— Но 442-ФЗ об основах соцобслуживания уравнял в возможностях получения финансирования госучреждения и негосударственные организации. Если НКО включена в реестр поставщиков соцуслуг, то человек волен выбрать эту организацию, и она получит бюджетные деньги для возмещения затрат.
— Да, этот ФЗ уравнивает поставщиков услуг в правах, но есть сложности с его реализацией. Во-первых, далеко не все НКО попадают в реестр поставщиков, оказывающих социальные услуги. Во-вторых, даже если НКО включена в реестр, не факт, что она попадет в индивидуальную программу реабилитации конкретного потребителя, который, кстати, может и не догадываться о существовании списка поставщиков, из которых он вправе выбирать. В-третьих, тариф на оказание услуг может оказаться ниже себестоимости.
— Почему так получается?
— Надо менять систему тарифообразования, когда расчетные тарифы ниже экономически обоснованных затрат. Кроме того, в некоторых регионах ведомства, отвечающие за социалку, привыкли финансировать комплексные услуги (например, услуги центра предоставления социальных услуг целиком). НКО сильны в другом — они оказывают специализированные услуги для конкретных категорий потребителей, а не социальные услуги «в полном ассортименте». Плюс административные барьеры, когда, например, НКО нужно оформлять кипы документов на каждого клиента, хотя, казалось бы, все это есть в электронном виде. Много нюансов, которые приходится преодолевать, запуская механизм сначала в «ручном режиме».
— То есть без подключения чиновников вопрос не решить?
— Мне рассказали, что, например, в Ульяновской области конкретный специалист буквально закрепляется за НКО и курирует весь процесс — от включения в реестр поставщиков до получения возмещения услуг. И эта практика успешно работает. Еще для НКО очень важны сроки возмещения затрат на оказание услуг. А бюджет может как через неделю расплатиться, так и через полгода.
Оптимальный баланс
— Есть регионы, которые смогли максимально использовать потенциал НКО?
— Пермский край, который от монопольного предоставления услуг госучреждениями перешел к смешанной системе социального обслуживания. Например, надомное обслуживание полностью переведено на рынок. Зачем содержать офис госорганизации, когда мы можем услуги отдать на аутсорсинг: главное, чтобы к людям приходили и качественно услуги оказывали. Система сработала: это резко уменьшило расходы, при этом жалоб от населения нет. Еще одна новация — добровольное устройство в семьи одиноких пожилых людей.
— Обычно в семьи детей берут.
— А здесь еще и стариков. Это очень правильное решение: в семье и комфортная обстановка, и душевное отношение. При этом освободившиеся места в домах-интернатах займут те, кому действительно нужно сопровождение профессиональных врачей и медсестер. Экономия за счет внедрения замещающих технологий в социальной сфере в Пермском крае очень серьезная — около 200 млн рублей в год. За счет гибкой реструктуризации они смогли найти возможности для финансирования НКО и нарастить объем предоставляемых услуг.
Пермский край преуспел и в реабилитации инвалидов. На эту услугу были введены сертификаты, которые оплачивает государство. Человек по ним сам может выбрать организацию, где получит помощь. Теперь это возможно в большом количестве частных клиник. Введение сертификатов серьезно увеличило охват реабилитационными услугами.
— Этот опыт можно тиражировать?
— Конечно, но после внимательного анализа. Мы можем помочь регионам воспользоваться услугами ресурсных центров НКО. Есть еще востребованные инструменты поддержки некоммерческого сектора — многие регионы и города создают фонды местных сообществ. Это грантодающие организации с участием государства, бизнеса и НКО, на паритетной основе принимающих решение о получателях. Для компаний участие в такой инициативе — это софинансирование их затрат. А для государства — дополнительные внебюджетные средства. Этот формат тоже нужно использовать.
— Какие направления может эффективно закрывать третий сектор?
— Все, что касается соцобслуживания. Для НКО есть место в системе образования, включая дополнительное образование для детей. В здравоохранении — профилактика социальных заболеваний, реабилитация, паллиативная помощь, содействие донорству, пропаганда здорового образа жизни. Это то, с чем НКО справляются во многом успешнее, чем госучреждения. Важно использовать потенциал этих организаций. Речь не идет просто о передаче ряда услуг из государственного ведения в частные руки. Мы говорим о том, что вся социальная система должна меняться. Например, если профессиональные НКО через конкурсный отбор получат возможность на ранней стадии работать с некоторыми категориями детей — аутистами, инвалидами, то очень вероятно, что через несколько лет эти дети будут учиться в обычных школах, а не в школах особого вида, содержание которых требует немалых затрат.
Если в полной мере использовать компетенции НКО в профилактике отказа от новорожденных, мы сократим количество детских домов. Гораздо дешевле и эффективнее вложиться в так называемое «раннее вмешательство», чем потом решать более сложные проблемы. НКО очень рационально подходят к оптимизации затрат, но экономят не за счет качества, а за счет оптимального баланса между затратами и результатом.
Дефицит лидеров
— Кто кроме региональных органов власти, которые должны отчитываться о поддержке социально ориентированных НКО, может продвигать интересы сектора?
— В идеале — это ресурсный центр НКО или центр инноваций в социальной сфере. Он может быть эффективным посредником, фасилитатором между министерствами социального блока и НКО, помогая выстраивать диалог. С одной стороны, такой центр способствует развитию НКО, наращиванию ими определенных компетенций, с другой — помогает им конкурировать за государственное финансирование, участвует в формировании социального заказа для НКО со стороны государства. Еще одна важная функция — анализ реализованных проектов и тиражирование успешных, содействие кооперации НКО, чтобы их проекты могли дополнять и усиливать друг друга.
— В каких регионах есть сильные ресурсные центры?
— В Архангельской, Новосибирской, Кемеровской, Тюменской и Ярославской областях, в Пермском крае, Санкт-Петербурге, Москве. Всего около 15 — 20 регионов, где драйверами развития сектора выступают ресурсные центры. Такого лидера среди НКО найти очень сложно. Можно получить поддержку на создание центра, подготовив, например, заявку на участие во втором конкурсе ФПР (прием заявок закончится 29 сентября). Это очень актуальная тема, и потребность в организациях, которые могли бы поддержать НКО, растет. При этом мы можем поспособствовать в привлечении уже состоявшиеся ресурсные центры, чтобы они помогли создать подобные организации в других территориях.
— Есть примеры экспорта сотрудников НКО в госсектор? И насколько это успешная практика?
— Один из самых известных примеров, когда основатель Фонда помощи хосписам «Вера» Нюта Федермессер возглавила Центр паллиативной медицины департамента здравоохранения Москвы. Безусловно, она максимально использует весь накопленный опыт. Было бы правильно этот трек внедрять повсеместно — назначать руководителями каких-то неуспешных или вновь создаваемых госучреждений лучших НКОшников. Второй вариант — передать функционал наименее эффективных госучреждений в соцсфере в НКО, при этом обеспечив равные условия конкуренции за бюджетное финансирование государственных и негосударственных организаций.
Включим в KPI
— Регионы и не сопротивляются этому, инертность в решении вопроса связана с устоявшимися представлениями о модели рынка соцуслуг.
— В некоторых регионах НКО и госучреждения воспринимаются как равноценные партнеры. Просто механизмы работы с третьим сектором не отработаны. Правда, есть и другие примеры, когда явное преимущество отдается подведомственным учреждениям. Это же свои: можно прямо влиять на руководителей.
— Как преодолеть конфликт интересов?
— Одно из решений — поставить в KPI отраслевым министерствам показатели повышения роли негосударственного сектора в социальном обслуживании населения. Кстати, по итогам реализации механизмов поддержки НКО будет формироваться рейтинг субъектов РФ. Для его расчета утвержден перечень показателей, в том числе темпы роста количества социально ориентированных НКО, доля негосударственных организаций, оказывающих услуги в соцсфере и т.д.
— Он будет составлен по образцу рейтинга инвестиционной привлекательности регионов?
— Да. Там два компонента. Первый — формальные показатели. Второй — опрос участников некоммерческого сектора и социальных предпринимателей. Методология опросников разрабатывается. Этим будет заниматься Агентство стратегических инициатив с участием нашего министерства.
— Насколько опыт других стран во взаимоотношениях государственного и некоммерческого сектора применим для России?
— Применим. Именно в сфере соцобслуживания во многих государствах в значительной степени упор делается на НКО. Но есть один важный нюанс. Например, практически во всех странах ОЭСР, а их 35, у юрлиц, осуществляющих благотворительные пожертвования, есть льготы. А у нас компании могут оказывать поддержку НКО только из чистой прибыли. Парадокс! Ведь если вложиться в пиар, чтобы показать, что ты хороший, издержки будут полностью отнесены на себестоимость. Странная ситуация, которая не соответствует мировой практике. Да, всегда были опасения, что такие послабления могут стать прикрытием для ухода от налогов. Но ведь можно сделать ограничения по доле этих расходов по отношению к прибыли, доходам. Можно жестко регулировать требования к проектам по пожертвованиям, на которые компании получали бы вычеты. Вариантов хоть отбавляй, но нам пока так и не удалось их реализовать, хотя еще в 2008 году в Концепции долгосрочного развития РФ, а позже в Концепции развития благотворительной деятельности и добровольчества в РФ эти положения были зафиксированы. Считаю, что обсуждение здесь должно продолжаться: пожертвования юрлиц — значимый источник финансирования некоммерческого сектора.
