Представить, что в уральской деревне Кузнецово с населением в 600 человек есть свой концертный зал, а любители музыкального искусства не пропускают ни одного концертного события Свердловской филармонии, сложно. Но это факт. Для многих жителей, и не только этой деревни, но и других небольших населенных пунктов региона, посещение виртуальных концертов — единственная возможность услышать выступления Уральского филармонического оркестра, Уральского молодежного симфонического оркестра, Симфонического хора, известных российских и зарубежных музыкантов. Сразу оговоримся: такие «походы в филармонию» не имеют никакого отношения к просмотру концертов в записи. Это прямые интернет-трансляции в специально оборудованные (виртуальные) залы, расположенные в общественных центрах и публичных библиотеках. Найти в сети выступления именитых отечественных и зарубежных исполнителей классики — не проблема, если вы не требовательны к качеству звука и картинке. Но в этом случае вы не попадете в число участников музыкального события, не поймаете тот самый эффект «живого» присутствия, не будете сопричастны действиям, происходящим на сцене. Виртуальные залы благодаря высокотехнологичному оборудованию и прямой трансляции концертов погружают слушателей в атмосферу высокой музыки.
— Вы же не будете спорить с тем, что музыка, особенно классическая, влияет на духовный мир человека, меняет социальную среду, — утверждает директор Свердловской филармонии Александр Колотурский. — Мы отвечаем за это просвещение, поэтому и запустили еще в 2007 году проект «Концертный зал без границ».
Как сделать искусство доступным для территорий, где в 90-е о культуре совсем забыли, Александр Колотурский рассказал «Э-У».
— Проект Свердловской филармонии «Концертный зал без границ» стал чемпионом Международного конкурса на соискание наград WSIS (подробнее см. «Реальное признание виртуального зала», «Э-У» № 14 — 15 от 09.04.2018). В чем уникальность проекта? Многие зарубежные концертные площадки занимаются организацией прямых трансляций.
— Это событие — вершина пирамиды, которую мы начали строить больше десяти лет назад. Если говорить только о трансляциях, мы не первые и не лидеры. Например, трансляции Берлинской филармонии могут смотреть до миллиона человек одновременно. Правда, они платят за это 5 — 10 евро. В чем отличие? На мой взгляд, «Концертный зал без границ» — это единственный проект в мире, который доказывает, что вовлечь людей в культурную среду можно и на значительном от крупного города расстоянии. Ведь жители этих населенных пунктов идут не большой телевизор смотреть, а в концертный зал Свердловской филармонии, надевают вечерние платья, изучают программу. Это особое чувство комфорта, самодостаточности места, в котором ты живешь. Сами сейчас увидите.
Колотурский загружает на ноутбуке видео, где сельчане делятся впечатлениями о проекте, рассуждают о произведениях, исполнителях. Не у всех есть музыкальное образование, кто-то и не до конца понимает, что происходит на сцене, но «заряжается лирическим настроением и необъяснимой грустью». Особая фишка — общение музыкантов во время антракта или после концерта с жителями конкретного населенного пункта. Такие стендапы дают ощущения формата «здесь и сейчас», раздвигают границы концертного зала на многие километры.
Миссионеры и гражданские активисты
— А кто отвечает за работу этих концертных залов?
— Показы виртуальных концертов организуются волонтерами — местными жителями, заинтересованными в просвещении. Это, по сути, миссионеры, духовная элита. Они формируют так называемые Филармонические собрания (ФС), небольшие ячейки активистов-слушателей по 15 — 30 человек, проводят встречи раз-два в месяц, распространяют информацию о концертах, приглашают гостей, планируют «виртуальный» филармонический сезон.
— Ячейки гражданского общества.
— Именно. Им очень важно осознавать, что они не статисты, а участники, гражданские активисты. Мы привыкли, что такую работу выполняют работники культуры, а мы только потребляем. А здесь всё вверх ногами: сформировался новый тип учреждения культуры, который не основан на государственном финансировании. Развитие культуры идет снизу вверх. Запрос на такие учреждения есть даже в сельской местности. ФС возглавляет руководитель, с которым у нас заключен волонтерский договор, где четко прописаны взаимные обязательства. Это уникальные люди. Мы регулярно проводим с ними скайп-конференции, подсказываем, учим. В прошлом году организовали соцсоревнование между ФС. Победители поехали обмениваться опытом в Крым. В 2016 году крымский Судак присоединился к нашему проекту. Сейчас соревнование продолжается, но уже по другим направлениям.
— Сколько всего ФС создано?
— Первые пять ФС появились в 2009 году. К 2017 году их число выросло до 35. Они работают в 33 небольших городах и селах в пределах 500 км от Екатеринбурга. С 2010 года к ФС добавились и виртуальные мини-залы (34), обеспечивающие культурные потребности социальных и медучреждений. В планах — к 2020 году довести число ФС до 45, мини-залов — до 40.
— В каких социальных организациях вы создаете мини-залы?
— Это 18 образовательных учреждений (школы, интернаты, детские сады) и 15 соцучреждений (дома престарелых, детские дома). Там не надо создавать ФС, за все отвечает администрация. Поэтому мы и назвали их мини-залы.
— Были города, где проект не пошел?
— Конечно. Все зависит от конкретных людей. В Шале, например, мы запустили виртуальный зал по просьбе жителей-активистов. Но потом, когда надо было заниматься организацией трансляций, все «испарились». В Сухом Логу тоже не сложилось. И сейчас у нас, честно говоря, очередь из муниципалитетов не очень большая.
Рынок вместо идеологии
— Почему искусство в маленьких населенных пунктах редко занимает должное место?
— Когда были разделены полномочия между тремя уровнями власти, муниципалитеты стали отвечать и за развитие искусства. В Советском Союзе это была зона ответственности области, а местные власти отвечали за культпросвет. До 90-х у нас работала потрясающая управленческая система культуры и искусства. Во главе стояла идеология. Она позволяла создавать условия для развития. Отсюда наши достижения, которые во всем мире ценятся. Зарплата была выше, чем в среднем по экономике. Престиж у профессии был колоссальный. Потом все изменилось, система рухнула, а на место идеологии пришел рынок. Посмотрите, что сделала Чехия, там такие же филармонии были. Уже в 90-м году они сделали реструктуризацию, изменили правила, структуру. Выдумывать ничего не надо было: Запад рядом. Три года болели и всё, забыли и работают.
— Вы тоже опирались на западный опыт?
— Мне повезло: я поругался в 91-м году с начальником из Москвы. Он в Свердловск приезжал, а я на него по молодости наорал: все шло вниз, катастрофа была. Он запомнил. А когда стартовала программа зарубежной стажировки, он меня туда и отправил — мол, орешь, так, иди и поучись. И я попал за государственные деньги в Чикаго на 23 дня. Американцы — молодцы, системно подходят к искусству. Они дали представление. А когда приехал сюда, понял, что мы можем не хуже. Начали делать.
— По статике, классическая музыка интересует 5% населения, я говорю о горожанах. В деревне это другие пропорции?
— Действительно, в среднем, если брать мировую статистику, до 5% людей регулярно посещают концертные залы. В Екатеринбурге — 3%. А теперь давайте посмотрим на нашу деревню. Из 550 человек в виртуальный зал приходит 20 — 25 слушателей. То есть те же 3 — 5% и получается.
Я постоянно задаю себе вопрос, почему так мало людей в мире посещают концертные залы. Мы в самом низу, ниже никого нет. Потом идут театры, кино, библиотеки. Почему? Потому что это музыка, потому что она воздействует только через уши, шоу там нет. Чтобы понять ее, получить удовольствие, нужно сначала прийти в зал и научиться слушать.
— Вы хотите изменить статистику посещений с помощью региональных концертных залов?
— Почему бы и нет? Первый такой зал мы создали в Ирбите на базе самого отдаленного филиала Свердловской филармонии. Мы подняли его статус, назвали региональным залом. Его обязанность — работать не только на Ирбит, но и на 14 муниципалитетов Восточного округа, где расположены ФС. Через них мы информируем население о предстоящих концертах.
— Сколько стоят билеты на концерты в региональном зале?
— Для жителей этих 14 населенных пунктов цена билета будет составлять 10% от стоимости. За 1 год в Ирбите 10 «живых» концертов посетило 1,1 тыс. человек. Почему я знаю эту цифру? Потому что каждый билет, который стоит 10% от обычной цены, оформляется специальным распоряжением. Создана такая система, что жители могут купить этот билет только через руководителя ФС, который оформляет соответствующую заявку. В этом году мы открываем такой же зал в Краснотурьинске, в 2019 году — запустим в Ревде.
Жизнь со своими правилами
— Цифровые технологии прочно вошли в культуру?
— Как и в другие сферы жизни. Самые продвинутые — музеи: они включают интерактивные элементы в свои экспозиции, разрабатывают мобильные приложения и общаются с посетителями через соцсети. Этот процесс не остановишь: с развитием технологий культурные институции получили новые возможности. Филармония начала внедрять их в свою жизнь еще в 94 году, а еще через пару лет мы первыми стали продавать билеты через сеть. Потом сделали свою базу данных — слушательскую. Там сейчас 50 тыс. человек. Идей очень много.
— Вы готовы делиться опытом по созданию виртуальных залов и ФС?
— С 2000 года Свердловская филармония отдает все — методики, технологии. Проблема в том, что для достижения показателей нужна системная работа. Если ты берешь только маркетинг, без планирования, толку не будет. Приехали, посмотрели, что-то заимствовали, что-то нет. Никто не берет целиком проект. Эффект нулевой. Все процессы должны быть четко отлажены. Ведь начинать нужно со строительства концертного зала: сначала концертный зал, потом границы будем убирать. Все идут по легкому пути — трансляция. Поставил 2 — 3 камеры, а потом на сайт бросил. Не людям в виртуальный зал передал качественный сигнал, а просто на сайт. У нас во время трансляции техническая служба дежурит. Мы заранее Ростелекому называем населенные пункты, чтобы они внимательнее были. Этот проект — целая жизнь со своими правилами. Мы объясняли, показывали, учили, что кроме трансляции и афиши нужно создать ФС, жестко соблюдать все требования, увы, масштабировать проект за пределы региона не получается. А делать его хуже нельзя.
— По сути, вы стали и пионерами внедрения высоких технологий в искусстве.
— Когда начинали проект, даже не предполагали, какие трудности нас ждут, что придется провести в деревню интернет, встречаться с Ростелекомом и даже влиять на их планы развития в области проведения оптики. Было удивительно осознавать, что культура может влиять и на другие сферы жизни. Кстати, первые серверы, которые соединяют звук и видео, мы заказывали нашим ИТ-фирмам. Это их изобретение. Мы года полтора-два добивались того, чтобы совпадали изображение и картинка, задержек не было. Постоянно повышали качество трансляции, съемок.
— Как происходят съемки и передача сигнала в виртуальные залы?
— Съемка концертов производится в формате Full High Definition восемью профессиональными камерами, пять из них роботизированные стационарные камеры. Нам члены ФС говорят: «Вы что в зале видите? А мы-то с восьми камер видим все — крупные планы: лица, переживания». Схема расположения микрофонов, всего их 24, меняется в зависимости от состава исполнителей. В некоторых случаях все 24 микрофона используются одновременно. Потом звуковые сигналы обрабатываются и микшируются. Комплексный (звук + видео) сигнал — так называемый SDI-сигнал — направляется на серверы трансляции. Одновременно доступны несколько уровней качества. Слушатель интернет-трансляции самостоятельно выбирает уровень качества в зависимости от пропускной способности своего интернет-канала.
Зачем вы показываете ударника, когда играет флейта
— Техника должна быть высочайшего уровня.
— Очень высокого качества. Нам пришлось создавать свою студию, придерживаться лучших стандартов качества. По качеству звука, например, мы не уступаем Мариинке.
— Сколько стоит оборудование для одного зала?
— От 150 до 400 тыс. рублей в зависимости от зала, количества мест. Небольшая библиотека — 120 — 130 тысяч. Это компьютер, проектор, экран и, самое главное, звук. Это самое дорогое. Оборудование, которым снимаются концерты, вообще бесценное, камеры по 2,5 млн рублей. Недавно обсуждали, сколько стоит все это оборудование поменять. Смета составит 30 — 40 млн рублей.
— А где вы специалистов на это оборудование нашли?
— Когда начинали работать над проектом, оказалось, что специалистов по съемке, записи нет. Мы обучали операторов, видеорежиссера. Пришлось приглашать из Берлина продюсера, который учил снимать концерты по партитурам. У нас такие съемки ведут четыре человека. По сути, это же телевизионный проект, мы плотно влезаем в телевизионные технологии. В первое время нам из виртуальных залов писали: «Зачем вы показываете ударника, когда играет флейта?». Пришлось расстаться с теми, кто не хотел переучиваться. Притащили молодых. Также большое внимание уделяем и работе звукорежиссеров, ведь для концертов звук очень важен.
— А вам не говорили, что не имеет смысла ради горстки людей инвестировать крупные суммы в технику, специалистов?
— Это сначала горстка в десять человек была, потом стало гораздо больше. Мы на старте свои вложили — 10 миллионов. Первые два-три года область поддерживала, четыре-пять лет — Фонд Ельцина. Потом появились гранты губернатора, сейчас — гранты министерства культуры России. Пытаемся везде успеть.
— Сколько филармония зарабатывает?
— Бюджетное финансирование — 400 с лишним миллионов. Это 72% в общей структуре доходов. Остальные деньги сами зарабатываем. В 2005 году было 50 на 50, но и объемы были другие. Живем на билетах. Государство финансирует только штатную зарплату и частичное содержание здания. Финансируются наши наиболее крупные творческие проекты: фестивали «Евразия», «Безумные дни», Симфонический форум России. Они значимы для региона, работают на имидж, поэтому их поддерживает губернатор и министерство культуры.
Слушать и слышать
— У вас есть еще одно интересное направление — филармонические уроки.
— Оно получило развитие в 2015 году. Это цикл видеопередач о классической музыке для учащихся младших и средних классов в тех городах, где у нас работают виртуальные залы. Со школами договариваются наши ФС. Мы приобщаем детей к качественному, осмысленному слушанию классики. Такие уроки помогают разобраться в жанровом разнообразии, способствуют расширению кругозора и воспитания интереса к музыкальному искусству. К концу 2017 года мы подготовили уже шесть циклов «Филармонических уроков», всего 43 выпуска. Кстати, они активно используются и в музыкальном образовании взрослых.
— В 2015 году «Концертный зал без границ» обратился и к теме музыкального воспитания глухих и слабослышащих детей.
— Это наша инициатива — помочь детям погрузиться в мир звуков. Нашли специальную аппаратуру в Германии. С помощью Фонда Ельцина закупили класс и стали создавать контент. Разработали циклы видеозанятий, в которых звучание музыки дополняется словесными пояснениями, иллюстрациями, титрами и работой синхронного сурдопереводчика. Программа, которая реализуется совместно с Центром психолого-медико-социального сопровождения «Эхо», получила название «РИТМ»: Реабилитация, Инклюзия, Творчество, Музыка. Мы разбиваем произведение, например, музыкальную сказку Прокофьева «Петя и волк», на несколько фрагментов. Они постепенно их слушают, разбирают и рисуют свои впечатления. Проводим для них экскурсии в филармонию, готовим к посещению концертов. Теперь и родители таких детей, среди них много слабослышащих, нам говорят: «А мы? Мы тоже хотим слышать музыку».
