Вызовы и риски, с которыми может столкнуться банковская индустрия в текущем году, — тема нашего разговора со старшим управляющим директором — главным аналитиком Сбербанка Михаилом Матовниковым.
Обратный эффект
— Михаил, одна из главных банковских дискуссий в прошлом году развивалась вокруг характера конкурентной среды.
С каким результатом индустрия вошла в текущий год?
— Действительно, у нас много говорится о монополизме и засилье госбанков. Количество банков в России сократилось за последние четыре года в два раза, существенно выросла доля госбанков, доля частных банков, напротив, упала. Но нужно для начала разобраться в причинах. В целом все это — результат рационального поведения людей. Они видят, что банки банкротятся пятый год со скоростью 10% и, естественно, начинают искать, где надежнее. И такое поведение характерно для всех групп клиентов: государство вводит ограничения для размещения своих средств в банках, физические лица и компании переводят денежные средства в более крупные банки.
— Но средства физических лиц застрахованы…
— Застрахованы вклады на сумму только до 1,4 млн рублей. Но у людей есть и более крупные сбережения. В начале 2014 года доля вкладов сверх застрахованного лимита (тогда — более 700 тыс. рублей, сейчас — 1,4 млн рублей) у региональных банков составляла 45 — 47%, сейчас — 28%.
У московских банков эта доля осталась практически неизмененной — около 47%. Это говорит о существенном снижении доверия к региональным банкам. Данные АСВ не позволяют провести такой анализ внутри Московского региона, но есть все основания полагать, что это верно и для всех банков, кроме самых крупных и банков с иностранным капиталом.
Обычно на этом анализ останавливается. Однако есть одна вещь, которая считается само собой разумеющейся: если банк обанкротился, не застрахованные АСВ клиенты теряют деньги практически полностью.
Но это не является нормальным. У значительной части обанкротившихся банков дыра колоссальная, и она никак не соответствует масштабам экономического кризиса. Проблема в том, что в момент банкротства бо?льшая часть кредитов перестает обслуживаться. Как только у банка отозвали лицензию, у бывших акционеров банка пропадают любые стимулы обслуживать кредиты, которые они выдали аффилированным с ними заемщикам.
Проблема не в том, что частные банки банкротятся, а в том, что они банкротятся по такой схеме. Если бы клиенты банков-банкротов деньги не теряли, у небольших банков не было бы такого масштаба потерь клиентской базы.
В итоге дискуссия упирается в вопрос качества надзора и причины безответственного поведения самих банкиров, а все прочие вопросы оказываются всего лишь следствием этой фундаментальной причины.
— Сейчас механизм страхования средств распространяется и на счета малого и среднего предпринимательства (МСП). Это повысит надежность региональных банков в глазах клиентов?
— Да, страховку средств распространили на МСП. Но не подумали об одной маленькой детали. У крупных частных банков доля МСП не очень высока, а вот у небольших банков подавляющая часть клиентской базы относится к категории малого и среднего бизнеса. Это означает, что практически все их пассивы будут облагаться дополнительными взносами в АСВ в размере 0,6%. То есть, стремясь помочь частному сектору, ЦБ резко нарастил региональным банкам процентные расходы. Чтобы поддержать маржинальность, региональные банки должны на чем-то зарабатывать, то есть иметь эффективную бизнес-модель.
Давайте рассмотрим ее составляющие. Теоретически банки могут продолжать кредитовать своих клиентов из категории МСП. Но государство так сильно заботится о МСП, что вменило некоторым государственным и квазигосударственным банкам планы по кредитованию сектора. Планы нормальные — нарастить портфель на 18%. И это при том, что по статистике ЦБ кредитный портфель МСП за прошлый год вырос на 1%. Что делать менеджерам банков, KPI которых зависит от того, увеличат ли они свой кредитный портфель МСП на 18%? Они начинают перетягивать клиентов друг у друга, в том числе и у частных банков. В конце прошлого года ставки, предлагаемые по рефинансированию сравнительно крупных кредитов малому бизнесу некоторыми квазигосбанками, опустились до 8 — 8,5%. Эти условия выглядят лучше, чем по продуктам крупнейшим заемщикам. Как в такой ситуации нормальному частному банку конкурировать в кредитовании МСП?
Под прессом ограничений
— Розничный сегмент в прошлом году показал очень хорошую динамику. Сохранится ли рост в этом году?
— Как известно, Центральный банк все больше ограничивает возможность заниматься потребительским кредитованием, в том числе и ипотекой. Коэффициенты риска по потребительским кредитам с 2013 года существенно выросли, сейчас практически все выдаваемые потребительские кредиты идут с повышенным весом. Для банков, специализирующихся на потребкредитовании, это очень существенное ограничение, для выполнения требований ЦБ им придется сокращать кредитование.
В прошлом году ЦБ дополнительно повысил коэффициенты риска по ипотеке с первоначальным взносом до 20%.
— Считается, что это делается для предотвращения формирования пузыря в потребительском кредитовании. Есть опасность его раздувания?
— Надо учесть, что ЦБ сдерживает не только потребительское кредитование, но и значительную часть других кредитных операций банков — кредитование в валюте, кредитование на цели M&A и многое другое.
В целом более половины кредитного портфеля уже подвержено разным ограничениям.
Ограничения наиболее эффективны в отношении низкомаржинальных продуктов, таких как кредитование компаний или ипотека. Но банкам все равно надо кредитовать. Поэтому не стоит удивляться, что остановить рост потребкредитования не удается. Во многом ему способствует именно перекрытие иных доходных возможностей размещения средств. Макропруденциальное регулирование сработало на формирование этого пузыря.
Кроме того, потребительские кредиты сжимаются Центральным банком в том числе потому, что Банк России преследует другую цель — добиться снижения инфляции. Если граждане возьмут кредиты — они ведь эти деньги потратят, что увеличит инфляцию.
В целом таким образом ЦБ одновременно добивается целей денежно-кредитной политики, используя инструменты банковского регулирования. Надо сказать, это не наше изобретение, а вполне себе наилучшая практика, вопрос только в адресности и целесообразности таких мер.
Мы все время приходим к тому, что живучих бизнес-моделей для частных банков осталось крайне мало. Взять хотя бы финансирование строительства. Не секрет, что многие банки занимались кредитованием стройки.
С этого года заработала модель эскроу-счетов. Сколько банков имеют эскроу-счета? В настоящий момент 63. С регуляторной точки зрения, в финансировании строительства сейчас введено очень много ограничений. Система уполномоченных банков фактически ограничивает возможности многих банков в участии на рынке кредитования жилищного строительства, но в итоге должна быть решена проблема пострадавших дольщиков, а ведь их средства нельзя размещать в банках, которые сами могут не дожить до окончания стройки.
— Второй год мы фиксируем рост комиссионного дохода, смогут ли банки продолжать на этом зарабатывать?
— Действительно, в условиях падения маржинальности кредитования банки начали активно идти в это направление как в розничном сегменте, так и в сегменте МСП. И этому тренду много больше, чем два года.
Довольно небольшое количество предприятий малого бизнеса нуждается в кредитовании, большинство хочет просто иметь качественные расчеты. Еще более привлекателен карточный бизнес. Банки, эмитирующие банковские карты, очень заинтересованы в росте безналичных расчетов по картам, так как именно карты дают основную часть комиссионного дохода.
Если банк имеет автоматизированные системы, даже при небольшом объеме операций он может генерировать вполне приличный объем комиссионного дохода. При этом он не несет больших операционных расходов. Это бизнес-модель, которая всем интересна. Но и здесь возникла проблема — тема размера межбанковских комиссий при расчетах картами (интерчейндж) вышла в политическую плоскость. Пока правительство приняло решение не пересматривать существующие условия. Но собственники и менеджеры банков понимают, что в любой момент ситуация может измениться. Если это случится, то программы лояльности, которыми банки стимулируют клиентов рассчитываться картами (бонусы, кэшбэки, «Спасибо»), окажутся глубоко убыточны. Это очень большой риск, которого не было еще год назад.
В долгосрочной перспективе ставки за интерчейндж будут снижаться. Но хотелось бы, чтобы они снижались, когда проникновение безналичных расчетов будет процентов 90, не 50, как сейчас. В целом это, может быть, и правильный курс, но его нужно реализовывать через несколько лет, когда завершится процесс формирования новых для населения навыков.
— В прошлом году банки неплохо заработали на комиссиях по продаже страховых продуктов. В этом направлении есть перспективы?
— Новый большой тренд — развитие небанковских финансовых продуктов: страхования, брокерского обслуживания, управления активами. Эти сегменты рынка растут очень быстро. Основной объем комиссионных доходов пока все равно связан с обслуживанием банковских карт, но лет через десять эта пропорция может существенно поменяться в пользу новых продуктов.
Инновации как тормоз
— Исторически частные банки в регионах поддерживали успешный средний бизнес. Останется ли у них эта ниша?
— Основная проблема связана с тем, что ставки по кредитным продуктам сейчас не очень высокие, а вот кредитные риски довольно высоки. С точки зрения доходности, это низкомаржинальное направление.
Для регионального банка даже небольшое предприятие формирует приличный уровень риска. Банкротство одного такого заемщика способно погубить региональный банк. Если банк потеряет часть капитала, то он уже не сможет, скорее всего, его восстановить. Развивая такую модель, банк попадает в зависимость от десятка заемщиков. Банкротство любого из них его убивает.
— В сегменте кредитования микробизнеса определяющим элементом являются технологии. Такое впечатление, что сейчас индустрия находится в интенсивном поиске моделей, и это еще одна составляющая конкурентной среды.
— Совершенно очевидно, что прежние технологии ушли в историю. Некогда инновационные процедуры — мониторинг, андеррайтинг, сопровождение кредитов в том виде, в каком их принес в Россию КМБ-Банк, в современных условиях будут чрезвычайно затратными и далеко не всегда приведут к хорошим результатам. Рынок еще ждет инновацию, которая откроет путь потенциально кратному росту объемов кредитов малому бизнесу. Большие надежды связаны с развитием систем искусственного интеллекта в риск-менеджменте. Этот забег только начинается, но и здесь технологии будут играть определяющую роль.
— Эти модели основаны на изучении транзакционной активности клиентов банка, а значит, применимы только на своей клиентской базе. Но она может быстро исчерпаться, а с ней и возможности роста портфеля.
— Проникновение кредитования в микробизнесе небольшое, оно измеряется процентами: кредитами сегодня пользуются максимум 10% микропредприятий. Это не означает, что остальные 90% не годятся в качестве заемщиков. Части бизнеса кредиты просто не нужны. Но многие просто никогда не
задумывались, что могли бы развиваться быстрее, получив кредит. В любом случае модели, построенные на основе искусственного интеллекта, нуждаются в больших данных, строить их на нескольких тысячах заемщиках неэффективно. Именно поэтому поиск инноваций в этом направлении продолжается, какие-то инновации идут в крупнейших банках, что-то готовят кредитные бюро и рейтинговые агентства, многое зависит от изменений в банковском регулировании, которое должно дать дорогу новым подходам к оценке таких заемщиков.
— К вопросу об инновациях: работа Банка России по созданию маркетплейса подходит к концу, изменит ли появление единой платформы рынок?
— Все на это возлагают невероятные надежды. Но скорее всего, появление маркетплейса в первую очередь ударит по крупнейшим региональным банкам. Сейчас они у себя в регионе пользуются известностью бренда и близостью к клиенту. У них филиальная сеть, они вполне успешно конкурируют присутствующими в регионе многофилиальными банками. С госбанками конкурировать не очень сложно, достаточно держать чуть выше ставку. Пришел небольшой московский банк? Ничего страшного, ведь у него сетки нет.
А теперь открывается маркетплейс, и на региональный рынок хлынут московские банки, которые не имели никакого доступа к этой клиентской базе. А у них сплошь и рядом агрессивная политика, ориентированная на наиболее спекулятивно настроенных вкладчиков. Получается, что, создавая этот проект, Центральный банк ставил цель оттянуть вкладчиков у Сбербанка, но закончится это тем, что региональные лидеры, которые конкурировали за счет бренда и известности, становятся менее релевантными. Так планы по усилению конкуренции сработают прямо противоположным способом: жизнь для небольших банков будет только хуже. Ужесточение конкуренции всегда больнее бьет по наиболее слабым игрокам.
Угроза процентного риска
— Какие новые риски и вызовы для банковской системы вы видите в этом году?
— Ставки по депозитам по сравнению с летом прошлого года заметно выросли. Это можно было бы объяснить повышением ключевой ставки. Но есть нюанс: ключевая ставка Банка России подскочила на 0,5 п.п., а ставки по вкладам — на 1,5 п.п. В общем, ставки выросли гораздо больше, чем можно было бы ждать.
Обычно банки повышают ставки в конце года, чтобы бороться за клиентские зарплаты и бонусы. В этом году рост ставок продолжился и в январе — марте. Это было довольно неожиданно. Основная причина — потребности крупнейших банков в выполнении базельских нормативов ликвидности.
Дело в том, что крупные системообразующие банки вынуждены исполнять нормативы ликвидности в соответствии с соглашением Базель III, наиболее ограничивающим из них является норматив краткосрочной ликвидности Н26. Этот коэффициент требует определенного соотношения высоколиквидных активов с ожидаемыми оттоками. По методике расчета норматива, минимальные оттоки у средств физических лиц, у средств юридических лиц они намного выше, а если банк привлекает короткие ресурсы со сроком до одного месяца, это вообще ему ничем не помогает.
В конце прошлого года по всей банковской системе объем средств высоколиквидных активов позволял выполнить норматив ликвидности в масштабах системы на уровне примерно 90%, а норматив с начала 2019 года установлен на уровне 100%. То есть крупным банкам требуются срочные ресурсы, и предпочтительно средства физлиц.
И банки пошли за этими ресурсами. К концу марта ставки по вкладам у госбанков, иностранных и частных банков почти сравнялись на уровне 7,5%, а максимальная ставка крупнейших банков, рассчитываемая ЦБ, во второй декаде мая составила 7,72%, то есть с учетом взносов в АСВ даже превысила уровень ключевой ставки!
— По сути, банковская система столкнулась с угрозой реализации процентного риска?
— В целом — да. Не в таких, конечно, масштабах, как в 2015 году, тем не менее, это неприятно. Подумаем, как банки будут кредитовать. Очень мало куда можно пойти в таких условиях, кроме как в потребительское кредитование, чтобы компенсировать рост стоимости пассивов. Теперь посмотрим, чем дело закончится. Если ставки одинаковые, то вкладчик выбирает надежный банк. Сейчас средний уровень 7,5%. Это фактически означает — чтобы частному банку быть привлекательным, нужно предложить еще выше.
А на чем зарабатывать? Да, кредитные ставки подросли, но объем спроса заемщиков, которым можно давать деньги, в нынешней ситуации невелик. Вот поэтому ограничения в области потребительского кредитования не очень работают.
Дополнительно осложняет ситуацию рост доли средств госфинансирования. Уже сейчас около 7% всех средств клиентов в системе — это средства, которые контролирует бюджет, большей частью это ресурсы, которые распределяются через аукционы. Региональные бюджеты держат на депозитах около 2 трлн рублей, около 1,5 — 2 трлн рублей в банках размещает федеральный бюджет.
Дело в том, что бюджеты всех уровней по итогам 2018 года получили профицит. В прошлом году даже региональные бюджеты получили доходов на 0,5 трлн рублей больше. Источник этих денег — налоги, которые собираются со всех, потом они утекают из всех банков, концентрируются в бюджете на счетах в Центральном банке и возвращаются в банковскую систему в виде депозитов в ограниченный круг банков.
Частные банки получают перманентный отток средств, им нужно перекрывать его новыми средствами клиентов. Крупные банки, казалось бы, должны радоваться — депозиты государства достаются в основном им. Но есть проблема. Эти ресурсы в основном размещаются на короткие сроки и не особенно помогают с выполнением нормативов, кроме того, эти деньги не годятся в качестве кредитного ресурса. Это короткие, дорогие и нелояльные ресурсы. Пройдет следующий аукцион — и деньги у тебя ушли.
Поэтому всем банкам нужны в первую очередь вклады. За них и идет борьба, а ставки заметно оторвались от фундаментального уровня и от ориентиров денежно-кредитной политики самого ЦБ. Для клиентов это дает сейчас хорошую возможность разместить средства, но вряд ли такая ситуация продлится очень долго: крупнейшие банки наберут целевой объем средств — и снизят ставки, а вот снижение кредитных ставок займет гораздо больше времени.
