Главным событием девятой ежегодной конференции по благотворительности, организованной «Э-У» и АЦ «Эксперт»*, стали итоги исследования о развитии филантропии в странах БРИКС. Сравнительный анализ данных о размерах сектора в каждой из стран, факторах и особенностях, приоритетах расходования средств подготовил Центр исследований филантропии и социальных программ бизнеса Института экономики и управления (ИнЭУ) УрФУ при поддержке АЦ «Эксперт» и БФ «Умная среда». Цель — рекомендации по улучшению условий развития частной и корпоративной благотворительности в России. Событие № 2 — открытые дискуссии представителей некоммерческого сектора с бизнесом, региональной властью и Фондом президентских грантов. Такой формат позволил каждый из фокусов разбирать отдельными группами. Темы для диалога самые актуальные — от оценки эффективности господдержки НКО до ожиданий бизнеса от совместных с сектором проектов. Результат — договоренности о консультациях по формированию условий для эффективной работы НКО на рынке социальных услуг, развитию взаимодействия органов власти и некоммерческого сектора. События взаимосвязаны, они позволяют понять и уровень развития филантропии в России, и перспективы сектора в обозримом будущем.  

Границы …

Начнем с исследования. Почему именно БРИКС — Бразилия, Индия, Китай, Россия и ЮАР? С одной стороны, страны очень разные, с другой — есть общие черты. За последние 30 — 40 лет они пережили серьезные экономические и политические изменения, имеют предпосылки для развития филантропии: несовершенство институтов гражданского общества; культурные и религиозные корни для формирования институтов общественной поддержки; высокий уровень экономического и социального неравенства; низкий уровень доверия в обществе. То есть филантропия активно развивалась именно в блоке БРИКС, других странах с развивающейся экономикой прежде всего потому, что у них много социальных проблем. А благотворительность — эффективный инструмент поиска и отработки решений. Например, когда государство применяет технологии, отработанные на средства частных фондов, но уже в других масштабах.

— Филантропия является вторым после бизнеса универсальным механизмом перераспределения благосостояния в мире, — объясняет директор Центра исследований филантропии и социальных программ бизнеса ИнЭУ УрФУ Елена Чернышкова. — Если благотворительные институты хорошо развиты, тогда в обществе в дополнение к государственным каналам создается возможность перехода ресурсов от самых богатых к самым бедным и к тем, кто нуждается, перераспределения ресурсов на создание новых социальных технологий, социальных новаций. Причем перераспределения более быстрого и гибкого, чем по госканалам.

Исследование позволило выявить сходные черты развития филантропии в странах БРИКС. Во-первых, смешанные форматы филантропии и благотворительности: границы между частными и корпоративными пожертвованиями размыты, и этот эффект будет усиливаться. «В молодых экономиках большая часть меценатов — крупные бизнесмены, они начинают заниматься благотворительностью раньше, чем богатые люди в США, например. В Штатах владелец бизнеса постепенно созревает для этой миссии и создает свой фонд в пенсионном или предпенсионном возрасте. В странах БРИКС никто не ждет выхода на пенсию: бизнесмены уже являются главными филантропами. Это и есть причина появления смешанных форматов. Именно корпорации и индивидуальные жертвователи являются крупнейшими донорами, а вовсе не благотворительные фонды (БФ). А количество БФ очень небольшое по отношению и к объему экономики, и к огромному количеству социальных проблем. Почему? Потому что многим филантропам удобнее не создавать отдельный БФ, а просто финансировать программу через свою корпорацию», — анализирует Елена Чернышкова.

Во-вторых, наблюдается стремительный рост индивидуальных пожертвований: за последние пять лет он превысил уровень институциональных. В-третьих, в фокусе социальные инвестиции, а многие доноры применяют бизнес-подход к организации программ. «Корпорации разрабатывают и финансируют проекты. Они в отличие от индивидуальных доноров могут позволить себе заниматься этим долгосрочно, используя накопленный опыт управления проектами. Однако бизнес-подход не только помогает, но и вредит программам. Ориентация на конкретный результат ущемляет социальные эффекты, которые сложно измерить», — подчеркивают авторы исследования. Крупнейшие корпоративные фонды и компании при определении стратегии нередко ориентируются на госпрограммы и Цели устойчивого развития (ЦУР, в 2012 году ООН сформулировала 17 целей, среди них ликвидация нищеты, голода, качественное образование, ответственное потребление и производство и т.д.).

В-четвертых, общество не доверяет некоммерческим организациям и БФ из-за коррупционных скандалов на фоне волатильной экономики.

— Перспективы некоммерческого сектора в России и других странах БРИКС связаны с развитием частной благотворительности, — убежден советник генерального директора Фонда президентских грантов Игорь Соболев. — Кризис доверия общества, о котором говорят исследователи, нужно преодолевать, опираясь на прозрачную и открытую деятельность НКО и БФ. Сейчас в России, судя по данным исследования, уровень частных пожертвований очень близок к уровню пожертвований институциональных, включая корпоративные (3,2 и 2,9 млрд долларов соответственно. — Ред.). Кардинально другая ситуация в Китае, где институциональные пожертвования (15,2 млрд долларов) в три раза выше индивидуальных (4,6 млрд долларов), что объясняется, вероятнее всего, особенностями политико-идеологического свойства. Обратная картина в Бразилии, Индии и ЮАР, да и в большинстве развитых стран: частный вклад значительно мощнее корпоративного. И это правильно — благотворительность должна быть основана на частных пожертвованиях. Будь то многочисленные малые суммы или более редкие крупные средства, предоставляемые состоятельными гражданами. В России же еще долгое время корпоративный сектор благотворительности и филантропии будет оставаться большим и сильным. В этом есть определенные преимущества, которые надо научиться использовать. Но прорывное по темпам развитие ожидает некоммерческий сектор там, где он научится вести дела, опираясь на множественность источников финансирования, и в основном — на частные средства, привлечение которых зиждется на доверии.

В-пятых, растет роль новых технологий: фонды и НКО учатся работать с большими данными, облачными технологиями и краудфандинговыми платформами.

В благотворительном сообществе принято говорить, что в России очень быстро развивалась частная благотворительность, причем со специфическими характеристиками, говорит Елена Чернышкова: «Связано это с экономической ситуацией, с нашими культурными традициями и так далее. Аналитический вопрос исследования заключается в том, какие из этих специфических черт являются нашими российскими, а какие — общими для разных стран, которые находятся примерно на такой же стадии экономического развития или имеют другие общие с нами черты».

Исследование помогло определить особенности развития филантропии в странах БРИКС. В Индии, Китае и ЮАР государство установило нормы отчислений на благотворительность в размере 1 — 2% от чистой прибыли компаний. Кроме того, в этих странах обязательна строгая отчетность о благотворительных отчислениях, и требования к ней ужесточаются. Российская особенность — Фонд президентских грантов, уникальный, не имеющий аналогов в других странах БРИКС институт, поддерживающий развитие гражданского общества и некоммерческие организации. Другие страны лишь мечтают, чтобы у них такой инструмент заработал. При этом НКО во всех государствах БРИКС страдают от дефицита грантов на устойчивое развитие сектора, грантов, которые финансируют их административную деятельность, исследования, долгосрочные и сложные проекты. Следствие — низкий уровень профессионализма внутри сектора.

В перечне рекомендаций исследования (будут направлены для рассмотрения в федеральные министерства, ведомства и агентства развития) — налоговые освобождения и материальное стимулирование (упрощение системы для физлиц, льготы или иные поощрения для компаний); введение стандарта обязательной нефинансовой отчетности для крупного бизнеса; создание прозрачной и общепризнанной системы оценки эффективности работы фондов и программ; поддержка и развитие инфраструктуры филантропии; стимулирование партнерских программ между бизнесом и донорами и т.д.

— Исследование станет своеобразным навигатором для компаний, прежде всего крупных, которые осознают свою роль в реализации ЦУР. Концепция устойчивого развития пришла в Россию на десять лет позже, чем в Европу, но мы быстро движемся вперед, — подчеркивает заведующая кафедрой социологии и технологий государственного и муниципального управления Школы государственного управления и предпринимательства УрФУ Мария Певная. — Медленно, но верно растет число крупных российских компаний, публикующих нефинансовую отчетность. РСПП составляет индексы корпоративной устойчивости, ответственности и открытости с 2014 года. Например, существует индекс «Вектор устойчивого развития», который раскрывает динамику, демонстрируя, насколько улучшилась или ухудшилась работа по устойчивому развитию в компаниях в сравнении с предыдущими периодами. Один из показателей индекса — объем социальных инвестиций. По данным аналитического отчета РСПП 2019 года, за два года этот показатель вырос с 0,04 до 0,53, демонстрируя резкое наращивание усилий компаний в поддержку местных сообществ.

— Подходы к благотворительности «Филип Моррис Интернэшнл» взаимоувязаны с ЦУР, компания ориентируется на устойчивые, долгосрочные программы, которые реализуются в регионах ее присутствия, — подтверждает тенденцию управляющий по корпоративным вопросам региона аффилированных компаний «Филип Моррис Интернэшнл» в России Анна Бушлякова. — Наши благотворительные проекты и программы воплощаются в жизнь в партнерстве с влиятельными и эффективными некоммерческими организациями. Так, с нашим партнером Фондом поддержки и развития филантропии «КАФ», мы разработали и с 2013 года запустили в 17 регионах России программу «Статус: Онлайн» — курсы компьютерной, финансовой, юридической грамотности для пожилых людей и людей с инвалидностью. Уже обучилось более

42 тыс. человек. При этом «КАФ» активно сотрудничает с локальными НКО, привлекает волонтеров. Это действительно устойчивая программа, направленная на развитие местных сообществ. Кроме того, ее эффективность с экономической и социальной точек зрения была оценена с помощью анализа социального возврата на инвестиции (АСВИ). Проведенная оценка воздействия программы помогла также сделать выводы, как ее развивать. С 2015 года целевая аудитория программы была расширена и получила еще одно направление — обучение дополнительным профессиональным навыкам для женщин в декрете и с детьми до 14 лет. Всего за время развития этого направления курсы повышения квалификации прошли более 3,5 тыс. женщин. Главное, что 62% женщин, не работающих на момент включения в программу, нашли работу, а их финансовый доход в среднем повысился на 8 тыс. рублей.

… партнеры …

Партнерские проекты с участием компаний и НКО — обязательное условие для развития филантропии, убеждены участники конференции. Но такие программы в обязательном порядке должны учитывать интересы всех сторон.

— В основе совместного проекта должно быть искреннее желание бизнеса и НКО добиться общей цели. Если этого нет, не о чем говорить. Первое, на что компании смотрят при выборе партнеров, — репутация. Как она создается? Прозрачными и креативными проектами. Если у этих проектов есть лицо, которому бизнес доверяет, это повышает репутацию проекта, — расставляет акценты первый вице-президент Свердловского областного союза промышленников и предпринимателей Михаил Черепанов. — Плюс практика реализованных программ. Они должны быть конкретными: весь мир обогреть невозможно, нужно добиваться конкретных результатов. Часто НКО и бизнес говорят на разных языках. Одни рациональны, другие эмоциональны. И договариваться очень сложно. Некоммерческий сектор должен учиться составлять смету.

Я видел разные расчеты по проектам, и многие из них были составлены с ошибками.

— Чтобы быть достойным партнером бизнесу, сектор НКО должен профессионализироваться, — соглашается директор АНО «Семья детям» Лариса Бучельникова. — И в последнее время благодаря созданию условий для развития НКО, президентским грантам, образовательным программам такая профессионализация идет семимильными шагами. Это уже известная истина: у проектов должно быть грамотное описание, период реализации, глобальная цель, общая цель, задачи, мероприятия, календарный план, методики, которые будем использовать, потенциальные риски, препятствия и предполагаемые результаты, измеряемые количественно и качественно.

 Еще одно важное условие — проект должен соответствовать стратегии бизнеса, выбранному компанией направлению благотворительной деятельности.

По мнению Ларисы Бучельниковой, нет смысла обращаться в корпорацию за поддержкой проектов по социализации сирот, если на уровне совета директоров она решила, что будет помогать детям с онкологическими заболеваниями:

— Анализируйте, у кого есть стратегия, направленная именно на помощь сиротам, а такие компании имеются. Другой вариант — искать партнеров из среднего и малого бизнеса, который пока не сформулировал стратегию благотворительной деятельности, но готов помогать в реализации проектов. С крупными компаниями и МСБ некоммерческие организации должны взаимодействовать по-разному. Например, «Семья детям» более семи лет сотрудничает с компанией «Боинг». Им важно, чтобы профессиональная НКО развивала и улучшала территорию их присутствия — Верхнюю Салду. Мы реализуем программы по профилактике жестокого обращения с детьми. Для МСБ работает иная модель: компания вкладывается в проект трудом и финансами сотрудников. Иногда они собирают деньги, например, для социальной гостиницы, а иногда помогают с решением юридических вопросов, проводят мастер-классы и лекции.

— Форматы партнерских отношений во многом зависят от накопленного предприятиями и НКО опыта решения социальных проблем на конкретной территории, — убежден заместитель генерального директора по организационному развитию - директор дирекции по персоналу и социальной политике Трубной металлургической компании, член правления фонда «Синара» Денис Нестеров. — Когда мы приходим в регионы, в первую очередь смотрим на ситуацию, которая сложилась там за долгие годы. Изучаем накопленные практики и принимаем решение о форматах сотрудничества — грантовые проекты, адресная помощь и т.д. Невозможно навязать определенную модель сотрудничества, это всегда предмет обсуждений, синергия различных подходов. Поставленные цели можно достичь, когда есть полное взаимопонимание. И очень важно включать в программы бизнес-партнеров, с которыми вы работаете долгие годы. Вы не только усилите проект, но и привлечете в филантропию новые компании, которые со временем реализуют собственные идеи в благотворительности.

Есть трендсеттер — Синарский трубный завод (входит в ТМК), который через корпоративный фонд «Синара» организует вокруг себя общность сотрудников предприятий-партнеров, проекты, реализуемые в таком партнерстве, адресованы широкому кругу горожан.

— Мыслить глобально, действовать локально — глокальность проникла и в сферу благотворительности. Трансформация подходов взаимодействия участников благотворительности должна способствовать современному наполнению проектов, адекватности вызовам внешней среды и проникновению в культуру компаний, — считает президент Благотворительного фонда «Синара» Наталья Левицкая. — В конечном итоге трансформация — это про эффективность как благотворителей, так и благополучателей.

Один из партнеров ТМК — компания SAP — формирует такие проекты, в которых максимально задействованы профессиональные навыки участников. Например, в прошлом году в партнерстве с ТМК и УрФУ компания запустила центр инноваций SAP Next-Gen — формат проектного обучения на основе модели d.school Stanford University, направленный на привлечение мотивированных студентов, ведущих ученых и исследователей для решения реальных индустриальных задач и создания прототипов инновационных решений на платформе SAP в центрах SAP Next-Gen Labs.

В SAP отмечают, что именно такой подход максимально раскрывает возможности парт­неров: «Мы вместе создаем кадры для цифровой экономики. Студенты с помощью новейших технологий решают реальные задачи, стоящие перед бизнесом. Это инвестиции в будущее, науку, детей, которые потом смогут работать у нас и наших партнеров.

А вместе с НКО мы успешно продвигаем культуру программирования. SAP поддержала более ста профориентационных мероприятий, направленных на развитие цифровых навыков у детей и молодежи».

… источники…

Ключевым показателем уровня филантропии являются взаимоотношения некоммерческого сектора и государства, когда оно — не только заказчик определенных соцуслуг, но и один из институтов развития третьего сектора. Поддерживать общественные инициативы и профессионализацию некоммерческих организаций призван Фонд президентских грантов.

— У грантового конкурса фонда есть конкретные задачи — хорошо подготовленные проектные инициативы граждан и третьего сектора должны получить шанс на реализацию по всей стране, а НКО с накоплением опыта проектной работы должны становиться профессиональнее. При этом мы нередко слышим упреки, особенно от крупных организаций и объединений, что конкурс становится основным и безальтернативным источником финансирования для сектора, — рассказывает Игорь Соболев. — Однако исследования, в том числе исследования Высшей школы экономики, показывают, что фонд воспринимается как один из источников финансовых средств менее чем десятой частью некоммерческого сектора. И процент упоминания некоторых иных источников финансирования, как государственных, так и негосударственных, существенно, в несколько раз, выше. К тому же, конструкция конкурса (состав сведений в заявке на грант, система критериев оценки заявки независимыми экспертами), а также информационная и образовательная деятельность фонда настроены так, чтобы шансы на прохождение конкурсного отбора были выше у проектов, где есть партнеры, софинансирование и дополнительные источники средств, у проектов, способных продемонстрировать устойчивые результаты и потенциал развития по окончании использования суммы гранта.

— Конкурс президентских грантов — свое­образная высшая лига. Необходимо накопить опыт, чтобы участие в нем не стало катастрофой для организации, — предостерегает коллег директор АНО «Открытый город» Анна Савельевских. — Президентский грант позволит получить солидную сумму, но он также принесет солидный объем работы, которую придется выполнить. Если у вас нет команды и отработанной системы, получение этих денег может привести к большим сложностям в работе организации. Подозреваю, что именно поэтому фонд пришел к достаточно стабильному количеству НКО, которые подают заявки на конкурс: новые организации не доросли до этого уровня. При этом лидеры сектора прекрасно понимают, что фонд — практически единственный источник получения денег с высокой вероятностью победы в конкурсе и значительной суммой гранта. Например, в Свердловской области не существует сопоставимого по масштабам грантового конкурса. У НКО нет выхода. Если организация понимает, что ей необходимо «двинуть» какое-то крупное направление работы, она идет на конкурс президентских грантов. И только потом в качестве дополнительных источников мы начинаем рассматривать местные ресурсы. 

По мнению Игоря Соболева, у НКО должна быть возможность участвовать в разных конкурсах, в том числе региональных и муниципальных: «Гранты там могут быть меньше, а работы и отчетности — больше, но такие конкурсы необходимы. Важно, чтобы они проводились прозрачно, открыто, с независимой экспертизой проектов, соответствовали иным принципам проведения конкурса президентских грантов. Уже сейчас в нескольких регионах и муниципалитетах увеличиваются суммы грантов и общий объем средств, выделяемых НКО через механизм грантовых конкурсов. Эта динамика будет набирать темп. И НКО обязаны повышать культуру социального проектирования. Пока она очень слабая: сектор плохо анализирует реальные потребности общества, что нужно или не нужно людям, какими данными это можно подтвердить, какие социальные технологии дают результат, а какие конструкции проектов могут быть не только мало полезны, но и вредны. Например, подарки для детских домов, если в проекте больше ничего нет, — это вред: вместо формирования у воспитанников правильных моделей поведения таким образом стимулируется принятие иждивенческой модели. И такие проекты до сих пор побеждают на некоторых федеральных и региональных конкурсах, хотя они не решают социальную проблему, а усугубляют ее».

— Используйте технологии уже отработанные, реально помогающие справиться с поставленными в проекте задачами, не надо изобретать велосипед, — подтверждает Анна Савельевских. — Проанализируйте, как работают в других регионах, какие решения применяют, если понадобится, дополните их, — и действуйте. Мы практически так и делаем, у нас единственный уникальный проект — Инклюзивный театр танца, который мы пока не хотим масштабировать. Остальное мы взяли в других территориях, которые годами отрабатывали технологии.

… и диалог

Еще один способ взаимодействия сектора с государством — эффективная работа на рынке соцуслуг. Сейчас это одна из самых дискуссионных тем: многие НКО убеждены, что такое практически невозможно. Причины — «непонятные правила вступления в рынок соцуслуг и работы на нем, бюрократическая отчетность и отсутствие системы консультационной поддержки», — объясняет директор фонда «Я особенный» Александрина Хаитова. Она убеждена, что именно компенсации за оказанные соцуслуги, а не гранты, которые выдаются под конкретный проект, могут быть постоянным источником финансирования НКО:

— Многие НКО достаточно компетентны и могли бы пополнить реестр поставщиков соцуслуг Свердловской области, чтобы оказывать эти услуги и получать компенсацию. Но, к сожалению, в реестре всего две частные организации — «Я особенный» и «Благое дело», остальные — государственные. Обе за 2018 год получили всего по 4,8 млн рублей, и у обеих — проблемы с получением компенсаций. Нужны прозрачные условия.

Еще одно требование от сектора — увеличить расценки за оказание услуг. «Эти суммы надо пересматривать, сейчас они мизерные. НКО, которые оказывают услуги, по сути, делают это в убыток себе. А сколько им еще придется отчитываться за компенсацию», — сетует заместитель директора АНО «Социальный проект “Чтобы жить”» Иван Садыхов. Пример для понимания: тариф за подстриженные ногти — 3,66 рубля.

— По итогам опроса трехсот НКО (в рамках Общественного мониторинга реализации мер по обеспечению доступа СО НКО к оказанию социальных услуг в Свердловской области) выяснилось, что успешный опыт был всего у 2% организаций, — говорит заместитель председателя Общественной палаты Свердловской области Елена Зверева. — Остальные практики сами НКО признали неудачными по разным причинам, в их числе отсутствие внятного механизма взаимодействия НКО и власти, низкие тарифы на услуги, отсутствие необходимых правовых знаний.

— Надеюсь, ситуация изменится. И произойдет это благодаря диалогу региональных органов власти и НКО, — высказывает мнение начальник управления демографического развития и социального обслуживания министерства социальной политики Свердловской области Илья Илларионов. — Для этого придется решать несколько вопросов. Первый — низкий уровень управленческих компетенций НКО. Для работы с бюджетными средствами существуют жесткие требования, начиная от заявок, заканчивая документированием расходования средств и отчетностью. Эти правила многим НКО трудно соблюдать, хотя в них нет ничего сверхъестественного. Руководитель НКО не справляется с управлением, но ищет проблему не в себе, а в других. Второй вопрос — об универсальном независимом стандарте публичности для НКО — стоит с 2012 года. Должна быть представлена исчерпывающая информация об организации. Третий блок вопросов — схема взаимодействия по госзаказу требует доработок. Эти механизмы не откалиброваны. Есть опыт Перми, где соцуслуги давно были переданы на рынок, но там НКО практически ничего не получают, все достается частному бизнесу. Есть опыт Башкирии — и тоже неоднозначный, есть проекты Югры с сертификатами, но по очень узким направлениям. Компенсации обладают рядом недостатков, например, деньги приходят только после оказания услуги и проверки документов. А у НКО нет собственного оборотного капитала, чтобы запускать большие проекты. Низкие тарифы — тоже проблема. Но с их увеличением возрастет объем государственных расходов на оплату услуг бедным слоям населения, а охват, объем и качество услуг не станут выше.

— Перед нами стоит несколько задач, — говорит Илья Илларионов. — Первая — равенство поставщиков различных форм: бюджетное финансирование должно осуществляться по нормативу затрат, то есть по одинаковой расчетной стоимости. Вторая — авансовое финансирование, которое позволит пусть и не все деньги сразу получить, но работать без резерва оборотных средств. Третья — развитие системы размещения заказа. Есть наработки, которые мы реализуем, опираясь на опыт Башкирии, в том числе с внедрением сертификатов по индивидуальной программе предоставления услуг.

— НКО готовы совершенствоваться и в управлении, и в отчетности, и во взаимодействии с государством, но это дорога со встречным движением, — итожит Елена Зверева. — И государство должно слышать сектор и реагировать на предложения НКО.   

* При поддержке Института экономики и управления Уральского федерального университета, Ельцин Центра и Информационного центра развития социальных инициатив «УралДобро». Партнер проект — Группа «Синара». Партнер конференции — компании «Филип Моррис».