Журнал «Эксперт-Урал» традиционно выбирает человека года. В 2017-м, например, это был Владимир Якушев, ныне министр строительства и ЖКХ России, а тогда — губернатор Тюменской области, обеспечивший беспрецедентный приток инвестиций в регион и включивший режим максимального благоприятствования для высокотехнологичных производств (см. «Якушев и его команда», «Э-У» № 1 — 2 от 25.12.2017). В 2018-м человеком года стал Евгений Горенбург — музыкант, продюсер, создатель Ural Music Night, пожалуй, самого мощного регионального фестиваля, собирающего сотни тысяч зрителей (см «Ночь нежна», «Э-У» № 1 — 3 от 24.12.2018). 

Кто будет человеком года 2019-го, мы поняли еще весной. Той самой весной, когда тысячи жителей Екатеринбурга семь дней подряд наводняли театральный сквер, пытаясь защитить его от застройки; той весной, когда люди, не стесняясь, кричали в лицо мэру «позор»; весной, когда окруживший деревья капитальный забор был разобран и на грузовиках отправлен в историю. 

Человек 2019 года — екатеринбуржец, наконец, осознавший себя горожанином и заставивший всю Россию себе сопереживать. 

Театр военных действий

Последнюю неделю мая Екатеринбург гудел. К скверу, расположенному около Театра драмы, каждый вечер стекались тысячи людей, не согласных с возведением на его территории храма. Такого ожесточенного сопротивления градостроительной инициативе столица Среднего Урала раньше не видывала.

История с восстановлением взорванного большевиками храма святой Екатерины началась еще в 2010-м. Тогда епархия предложила, а экс-губернатор Александр Мишарин поддержал идею возведения церкви на месте фонтана Каменный цветок на Площади труда (именно здесь она стояла прежде). Однако горожане выступили резко против инициативы. Митинг за сохранение сложившегося облика центра Екатеринбурга собрал около 6 тыс. человек. И инициаторы стройки вынуждены были отступить.

В марте 2016-го городской портал E1.ru опубликовал новый эскиз храма святой Екатерины — на островке, насыпанном на стрелке Городского пруда рядом со знаковым конструктивистским объектом стадионом «Динамо». Автор проекта Михаил Голобородский утверждал, что идея разместить сооружение на воде принадлежит гендиректору УГМК Андрею Козицыну и председателю совета директоров РМК Игорю Алтушкину, которые решили сделать

Екатеринбургу подарок на 300-летие (будет отмечаться в 2023 году).

Союз архитекторов России проект тогда раскритиковал, эксперты разного уровня сетовали, что церковь закроет вид на «Динамо», а искусственный остров заилит акваторию. В обществе начали ходить слухи, что последствием стройки будет затопление метро. А неравнодушные граждане придумали новый вид мирного протеста: они брались за руки и ходили по набережной, пытаясь обнять пруд.

Доподлинно неизвестно, что именно помешало инициаторам реализовать проект — «обнимашки» ли, геология участка ли — но стройка вновь не состоялась. 

Третий акт пьесы начался в 2018-м. И в тот момент инициаторы проекта, очевидно, решили пойти до конца. Они заручились поддержкой местных и областных властей, провели проект через Градсовет и общественные слушания, добились изменения категории земельного участка, выиграли право его аренды на торгах. С юридической точки зрения все было чисто. Но вот с человеческой — совсем нет.  

Борьба идей

Про людей в очередной раз забыли. Казалось бы, это простые вопросы — нужен ли вам в этом или любом другом месте храм, готовы ли вы ради культового сооружения жертвовать сквером, станет ли церковь подарком городу. Но их почему-то никто и не в каком виде не задал.

Главное, что нужно понимать про события мая 2019-го, — то была не драка агностиков, экологов и архитекторов с верующими, не битва за отдельно взятый клочок земли (пусть даже очень важный), а столкновение двух мировоззренческих установок — старой феодальной и новой социократической.

— Для меня это битва за молодость, — писал тогда исполнительный директор рекламной группы «Дельтаплан» Станислав Черный. — Они просто хотят сквер и не хотят храм. […] Знаете, зачем сейчас в маленьких городах России делают чудесные набережные, парки, велодорожки? Чтобы молодежь не уезжала. […] Они другие. Они свободнее, самолюбивее, без пиетета к званиям и возрасту. Эта примитивная мысль, кажется, не может быть принята […] ни властью, ни хозяевами медных гор, которые, на мой взгляд, искренне уверены, что творят благо.

Мы уверены, что умные города разговаривают с жителями, а не отгораживаются от них забором стройплощадки, они развивают соучаствующее проектирование, а не ставят людей перед фактом, они доказывают, убеждают, а не утверждают, мол, мы сами знаем, что для вас подарок.

До мая 2019-го Екатеринбург был вторым. После — хоть немного стал похожим на первый. А вместе с ним и вся Россия. Скептики здесь обязательно ухмыльнутся и произнесут что-то типа «да ничего не изменилось». Ну дали поиграть людям в демократию в отдельно взятом городе, и что. В сотнях других по-прежнему строят мусорные полигоны, уничтожают памятники архитектуры, втыкая на их месте 25-этажечки, вырубают деревья ради нового торгового центра.

Но в такой момент всегда вспоминается классический психологический эксперимент Соломона Аша. Американский ученый усаживал человека за стол с десятком-другим подставных участников и 18 раз просил найти на двух карточках линии, одинаковые по длине. «Наивный» испытуемый всегда отвечал последним. 12 кругов все «заговорщики» на простейший вопрос давали заведомо ложный ответ. И 75% тестируемых хотя бы раз соглашались с мнением абсолютного большинства. Общая доля неверных ответов составила 37%. Если же хотя бы одна «утка» выбирала правильный вариант, количество ошибок испытуемых падало более чем в четыре раза. Вывод прост — даже один альтернативный исход способен зародить в головах миллионов людей вопрос «а что, так можно было?».

Луч победы

16 мая в разгар протестов Владимир Путин, отвечая на реплику одного из уральских журналистов о событиях, разворачивающихся в Екатеринбурге, заметил, что неплохо было бы по этому поводу провести опрос: «И пусть меньшинство подчинится большинству».

20 мая митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Кирилл обратился с просьбой убрать забор вокруг строительной площадки: «Он превратился в символ раздора. Но мы знаем, что мосты и заборы возводятся из одного материала. Сегодня от нас зависит наведение мостов, восстановление согласия и продолжение конструктивного диалога».

13 октября идея была реализована. На 51 участке прошло общегородское голосование за выбор места для строительства собора святой Екатерины. В конечном списке значились, правда, всего два участка (и оба в центре): на месте бывшего приборостроительного завода и за Макаровским мостом. Победил первый и более удобный как для инвесторов (площадка принадлежит УГМК), так и города.

Можно ли такой итог считать победой того самого екатеринбуржца? Без всякой иронии ответим — конечно. Да, защитники сквера ратовали не за опрос, а за референдум. Рабочая группа, в которую они входили, предлагала остановиться не на двух, а хотя бы на трех-четырех участках. Но не вышло. Администрация города и большинство местных депутатов выступили за опрос, аргументируя это тем, что его можно провести быстрее и значительно дешевле. «Диалог с обществом, диалог с Екатеринбургом закончился, — писал тогда оппозиционный парламентарий от “Яблока” Константин Киселев. — Не нужны жители Екатеринбурга власти. Мы с вами чиновникам только мешаем. На наше мнение плевать хотели. Зачем с нами что-то обсуждать? Зачем нам рабочая группа по опросу, куда удалось завести десять представителей настоящего, народного, активного Екатеринбурга?».

Почему же мы тогда говорим о победе? Потому что есть немалая вероятность того, что городские чиновники теперь не один и не два раза подумают, перед тем как начинать очередной знаковый проект. Возможно, им даже удастся выбраться из своей скорлупы и начать общаться с жителями. Хотя бы с теми, внутри кого сформировался запрос на участие в управлении территорией.