Первый шок от санкционного удара прошел. Прогнозы все еще не ясны из-за множества факторов неопределенности, но исследовательские группы начинают составлять траектории выхода из кризиса, а предприниматели — пересматривать бизнес-планы. Детальный разбор возможных сценариев состоялся в конце мая в Тюмени на форуме «День предпринимателя-2022. Большая бизнес-планерка».

Шторм по наивысшему баллу

По мнению руководителя направления анализа и прогнозирования макроэкономических процессов Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМКАП) Дмитрия Белоусова, российская экономика подошла к этому кризису в переходном состоянии: «Все равно надо было куда-то двигаться. Мы вышли на траекторию роста ВВП только на уровне 1 — 2%, из-за слишком жесткой политики теряли 0,5% роста в год. А чтобы обеспечивать уровень жизни населения, развивать инфраструктуру, нужно было расти темпами 3 — 3,5%».

К тому же, рост, по мнению экономиста, был однобоким, потому что зависел исключительно от потребления населения: «Частные инвестиции из-за слишком жесткой финансовой политики вообще были заморожены, потому-то у нас и росли депозиты в банках и вложения в ОФЗ».

Сформировались и другие перекосы, структура экономики стала сильно зависима от импорта комплектующих и сырья, подчеркивает Дмитрий Белоусов: «У нас логика импортозамещения заключалась в том, что мы очень много чего производили под чужими брендами. В итоге наш рынок стал по структуре похож на Польшу, Чехию и другие страны Восточной Европы».

Такая конструкция без притока инвестиций неустойчива: нужно было подниматься за счет целенаправленных действий, или она начала бы схлопываться.

И тут пришли санкции. Их масштаб декан экономического факультета МГУ Александр Аузан называет невиданным в экономической истории. По его словам, один из лучших в стране специалистов по санкциям директор программ Российского совета по международным делам Иван Тимофеев поставил по десятибалльной шкале санкционного давления Ирану 10 баллов, а России 28, потому что Иран получил эти санкции за 40 лет, а мы за три недели: «Это шторм, это очень жесткая ситуация».

Дмитрий Белоусов делит санкции на четыре группы, в каждой свои эффекты и возможности управления. Первая — малозначимые: «Такие санкции, к примеру, мы сами наложили на себя в начале 90-х, когда не могли не только купить брендовую продукцию, но и дотянуться до сертифицированного рынка запасных частей». Вторая группа санкций — ограничения на умеренно значимые и легко замещаемые массовые индустриальные товары: «С этим можно справиться — не ввозят одни, будут ввозить другие, не ввозим напрямую, будем ввозить через параллельный импорт, не получается через параллельный импорт, будем действовать через фирмы-прокладки, серые схемы и так далее. Проблема только в том, что эти каналы периодически перекрываются».

К третьей группе санкций экономист относит пресечение поставок критически важных ресурсов, ограничение доступа на важные рынки и блокирование платежей. И вот здесь найти решения сложнее, это уже предмет политики.

Четвертый тип санкций — пресечение доступа к ресурсам развития: «Это не очень заметные, вроде бы мало кого волнующие ограничения. Например, нас выкинули из научных коллабораций. Пока это никак не влияет, но через десять лет мы это почувствуем. Трудно будет найти реактивы, прекурсоры, высокотехнологичные компоненты». В итоге, по мнению Дмитрия Белоусова, через десять лет мы много чего не сможем производить. Поэтому вести работу нужно именно сейчас, тем более что развитие науки в мире идет по пути виртуального консорциума, что нам на руку: «Западные генетики, может быть, и не захотят работать с коллегами в Москве, но они вряд ли откажутся от работы команд в Пекине, в которых участвуют русские. А мы в любом случае будем участвовать в коллаборациях».

Уроки адаптации

Пока в статистике реакция экономики на санкции проявляется несущественно. По оценке ЦМКАП, негативные факторы в первый месяц работы промышленности в новых условиях еще не успели себя полностью проявить. В итоге масштабы снижения производства в марте были достаточно скромными, хотя и почти вдвое больше, чем по данным Росстата. Так, промышленный выпуск упал на 1,8% к февралю без учета сезонности.

Вторая половина 2022 года, по оценке Дмитрия Белоусова, будет более сложной:

— Главные риски, с которыми сейчас столкнулся бизнес, связаны с блокировкой поставок комплектующих. На коротком горизонте нас ждут проблемы, когда цены по новым поставкам критического импорта будут повышены с учетом страновой наценки и платы за обход санкций. При этом возможностей «переложить» рост издержек в повышение цен не будет из-за проблем со спросом. Это может привести к заметному спаду производства, причем на фоне умеренной инфляции.

И властям, и предпринимателям придется принять тот факт, что санкции вводятся надолго, подчеркивает эксперт: «Пересидеть не получится, это не COVID. Справиться можно только при условии активных действий государства, общества и бизнеса».

На коротком горизонте основой экономического курса должно стать повышение определенности для всех субъектов экономики, поддержка бизнес-активности и, соответственно, спроса. Расширение роли государства неизбежно, но оно должно балансироваться максимальной активностью бизнеса, что воспрепятствует «окостеванию» политики и опасному застою в экономике и обществе.

Три сценария

ЦМКАП видит три варианта развития кризиса.

Первый — кризис будет острый, «украинский фактор» приведет к затяжному его обострению. Вероятность такого сценария оценивается в 12%.

— Второй — «длинная зима», ему мы даем 88% вероятности, — говорит Дмитрий Белоусов. — В этом случае острая фаза кончается быстро, а вот геоэкономический кризис будет длиться долго, конфликт чуть остынет, но существенная часть санкций и противостояние останутся.

В этом сценарии гораздо больше свободы маневра, но важно правильно выбрать стратегию, подчеркивает эксперт. Наиболее вероятной ему представляется инициативное развитие отношений с союзниками, с доступными центрами силы в мире:

— Отсутствие притока технологий компенсируется заимствованием, а затем и захватом позиций в сферах, где есть потенциал. Конечно, мы увидим сужение возможностей выхода на некоторые рынки, но в ответ нужно противопоставить максимально активный выход по принципу «куда только можно».

Самый нежелательный сценарий ответа на санкции — создание системы замкнутого воспроизводства

Лучше всего строить новые цепочки там, где мы можем их контролировать, считает Дмитрий Белоусов. Кроме того, нужно искать места, где можно смешивать капитал и технологии:

— Я бы очень рекомендовал обратить внимание на Пакистан. Страна находится вне зоны контроля США, туда активно заходят китайские инвесторы и технологии. Европа туда тоже заходит. Пакистан, кстати, и сам находится под санкциями из-за ядерной программы, кроме того, у страны постоянный конфликт с Индией. Наконец, это страна, где социальный порядок, в отличие от Афганистана, намного выше. Вторая группа, с которой можно выстраивать цепочки, — Казахстан, Армения и другие страны СНГ. По отдельным вопросам — Китай. Хорошо бы Израиль, но он ведет себя очень осторожно, как и Республика Корея. Турция тоже в числе потенциальных партнеров, Сербия очень заинтересована. Нужно искать места и партнеров, которые готовы с нами играть, причем лучше вдолгую. И искать надо сейчас, а не ждать, когда ситуация начнет стабилизироваться и можно будет сесть и спокойно написать бизнес-план.

Третий, самый нежелательный сценарий, — попытка автаркии, системы замкнутого воспроизводства с минимальной зависимостью от обмена с внешней средой:

— Эта стратегия чревата наиболее тяжелыми рисками. В этом случае мы не обращаем внимания на экономический рост, зато будем все делать сами от микросхемы до молотка. Это путь к отставанию. Да, есть вещи, которые надо делать только самим, потому что это вопрос безопасности. Например, некоторые российские регионы в посевах уже полностью используют местные сорта зерна, а у некоторых еще до 70% — импортируемые. Мы ухитряемся экспортировать газ и при этом завозить продукты газохимии. Вот над этим надо работать.

Тактика должна строиться по модели от выживания к развитию, считают в ЦМКАП.

Первая стадия кризиса продлится этот год, в течение которого нужно обеспечить выживание. Следует придерживаться дифференцированного подхода к странам — партнерам и недружественно настроенным, в отношении последних стоит следовать принципу «поставки в обмен на критический импорт». Во внутренней политике в этот период необходимо заниматься расширением спроса и доступности кредита:

— Ставка уже снижается, правда, есть вопрос: правильно ли снижать ее мелкими шажками, не лучше ли обвалить и держать? На наш взгляд, эффективнее второй вариант, иначе бизнес все время думает так: лучше я возьму кредит завтра, авось ставка будет поменьше. Кроме того, в этот период нужно всеми силами стимулировать занятость, — говорит Дмитрий Белоусов.

Вторая стадия — постшокового развития — займет, по прогнозу ЦМКАП, года три. В это время необходимо обеспечить концентрацию государственных ресурсов на задачах развития, поддержку новых бизнесов, адаптировавшихся к новым условиям. В числе задач периода — выстраивание эффективной кооперации с бизнесом, создание адекватной транспортно-логистической инфраструктуры.

В июне этого года спад ВВП составит 6,9 — 7,2% год к году, в июне 2023 года — минус 0,3 — 0,6%. Восстановление начнется только в 2025 году, оценивает перспективу ЦМКАП. Тогда наступит третья стадия, в ходе которой необходимо будет концентрироваться на выращивании технологических чемпионов, способных совершать экспансию на внешние рынки. Список ниш для таких компаний будет расширяться, уверен Дмитрий Белоусов:

— Сегодня есть достаточно высокий спрос на отраслевые цифровые платформы, не зависящие от Запада, потому что никому не выгодно делиться информацией, которую собирают ИТ-компании, агрегаторы, особенно в ситуации, что вам могут эту платформу отрубить. Пока запрос есть на платформы в торговле, медиа, а следующим шагом будет развитие отраслевых платформ в управлении нефтяными, лесными бизнесами, ЖКХ.

Доктор малый бизнес

С наибольшей степенью вероятности ответы на эти вызовы найдет малый и средний бизнес. Именно он способен вытянуть экономику из санкционного кризиса, уверен Александр Аузан. Условие — пересмотр отношения к сектору:

— Формально мы все время делали ставку на малый и средний бизнес, но эта ставка была игрушечная, скорее, исходя из того, что это модно, что в странах континентальной Европы малый и средний бизнес структурно в экономике в три раза больше, чем в России, и вроде надо к этому тянуться. Но это было формальное отношение, потому что у нас экономика рентного типа, институты настроены на выкачивание ренты. Конкурентность в экономике низкая, а малому и среднему бизнесу в такой атмосфере душно. Когда мы писали длинные стратегии развития, представители большого бизнеса, политики в один голос поддерживали малый бизнес. Как только мы переходили к конкретике, все говорили: «Не сейчас! Сейчас надо делать ставку на крупняк».

Сегодня ситуация резко поменялась:

— Быстро лечить экономику от санкционного шока кроме малого и среднего бизнеса некому, просто потому что большой бизнес не обладает нужной подвижностью. У крупного бизнеса есть свои методы преодоления кризисных ситуаций, но найти миллион новых решений, заполнить пустеющие рынки, дыры в цепочках поставок в состоянии только малый и средний бизнес. Тем более что у российского МСП есть опыт вытаскивания страны из кризиса в 90-х годах, в кризис 1998 — 1999 годов. Так что это расчет, подтвержденный историческим опытом, — уверен Александр Аузан.

Чтобы задействовать этот потенциал, нужно принципиально поменять государственную политику в отношении малого и среднего бизнеса.

Главное условие — снижение административных барьеров. Такой опыт в стране уже был, эксперты часто называют лучшей практикой дебюрократизацию нулевых годов, когда были достигнуты значительные эффекты снижения давления.

И сейчас движение в эту сторону началось. Так, на Петербургском международном экономическом форуме президент Владимир Путин предложил отменить большинство плановых проверок компаний и пересмотреть размер крупного и особо крупного ущерба для уголовных дел против предпринимателей.

Однако только этого недостаточно, потому что от снижения давления экономика не станет конкурентной, подчеркивает Александр Аузан:

— Проблема в том, что в экономике много монополий и соответственно высокие тарифы на услуги. Без разрешения этого конфликта роста малого и среднего бизнеса мы не добьемся. Естественные монополии имеют свои резоны, они всегда объяснят, что им нужно инвестировать, поэтому тариф надо повышать. Регуляторы должны вмешиваться.

И еще одно условие — кредитное плечо, указывает экономист: «Можно быстро развернуться, но деньги-то где? Бизнесу нужно опираться на кредитные возможности».

Попытка малого и среднего бизнеса освоить мощности уходящих иностранных производителей может стать хорошим трендом, потому что это вопрос еще и социальный: вовлекаются не только готовые производственные площадки, но и рабочая сила. Но по мере того, как запасы на оставленных предприятятиях начнут походить к концу и начнет завершаться срок службы того или иного оборудования, будут открываться одна за другой новые свободные ниши.

— Поэтому малому и среднему бизнесу нужно будет не только взять трофей от ухода иностранного конкурента, но и многому научиться, — уверен Александр Аузан. —

И тут расчет на то, что наша не очень сильная по многим параметрам экономика мощна по качеству человеческого капитала. У нас есть инновационный потенциал, есть разработки, которые надо поднимать и двигать, а малый и средний бизнес с этой задачей справится лучше, чем монопольные структуры, которые легко впадают в анабиоз при решении принципиальных задач.

Будущее без ренты

Опора на малый и средний инновационный бизнес необходима еще и потому, что мы столкнулись с технологической блокадой: из пользования исчезают целые классы технологий, в том числе информационных. Но именно здесь, и как раз с помощью малого и среднего бизнеса, Россия сделала колоссальный прорыв по некоторым позициям, считает Александр Аузан:

— Речь идет о цифровых платформах и экосистемах. Мы благодаря форсированному этапу цифровой трансформации справилисьс провалами во время ковидного кризиса. И у нас здесь сильные позиции. Цифровые экосистемы рождаются пока только в трех странах: Америка, Китай и Россия. Европа ни одной цифровой экосистемы не родила, она ее только регулирует, а мы можем, у нас есть собственные поисковые системы и платформы. Поэтому у нас есть шанс зацепиться за цифровые наработки и технологии.

Нужно уделить особое внимание линейке высокотехнологичных креативных индустрий, призывает экономист: «Мы же теряем некоторые креативные индустрии, как ни парадоксально, из-за их успеха. Почему разработчики компьютерных видеоигр уходят из страны? Да потому что им нужен большой мировой рынок. Но это означает, что их идея была наработана здесь, и она была успешной. Нужно просто соединить эти ниточки для того, чтобы российские разработчики вернули связь с родной страной. Мне кажется, сегодня надо говорить не только о выживании, но и о том, что завтра будет послезавтра».

Бизнес новые идеи предлагать готов, но ему нужны ориентиры. Главная проблема сегодня — неопределенность, не виден горизонт планирования, говорит председатель совета директоров ХК «Сибинтел» Владимир Шевчик.

Нащупать ориентиры самостоятельно мешает кризис бизнес-моделей на фоне резкой смены ландшафта: «У нас компания архитектурно-брендинговая, то есть мы проектируем жилые комплексы и упаковываем их под ключ. Мы неожиданно столкнулись с тем, что такая ниша, как брендинг, просто в момент исчезла», — делится генеральный директор компании DeVision Илья Пискулин.

В этой ситуации многим приходится искать новые направления и проекты, но движение сдерживает недостаток и дороговизна кредитных ресурсов. Барьер ощущают почти все предприниматели. С ним, в частности, сталкивается Владимир Шевчик: «Нас все время убеждали в том, что если правительство начнет индустриальный сектор заливать дешевыми деньгами, это разгонит инфляцию. Я в корне не согласен с этим тезисом. Если бы у меня сейчас были дешевые ресурсы, я бы приступил к строительству третьего этапа птицефабрики и увеличил производство яйца, тем самым насытив рынок, а чем больше предложения, тем выше конкуренция и ниже цена».

Предприниматели разделяют мнение экономистов о том, что сейчас нужно проводить активную политику, причем не только на международной арене. У Ильи Пискулина, например, наряду с провалами в брендинге выросли продажи в другом направлении — проектировании, и это произошло как раз потому, что предприниматель не сидел на месте:

— Наша компания за последние три года вообще не работала с тюменскими заказчиками. Когда случилось 24 февраля, у нас очень много контрактов встали на стоп, я поднял записную книжку и поехал по застройщикам Тюменской области. Мы нашли четыре контракта в своем регионе. Поэтому мой совет — наращивайте свои связи и выходите на переговоры, это очень поможет выжить и остаться с деньгами.

Кроме того, сейчас правильнее отказаться от стратегического планирования, считает Илья Пискулин: «У нас была разработана стратегия на пять лет, мы от нее отказались. Делаем максимум здесь и сейчас. Да, все предприниматели живут грезами и планами, ты все время находишься в состоянии “вот сейчас где-то стрельнет”. Но от этого приходится отказываться, потому что нужно зарабатывать деньги в моменте. Если этого не делать, то однажды вы просто уйдете с рынка».

Ставка на выращивание чемпионов со стороны государства выглядит логичной еще и с точки зрения будущих трендов, а их конфигурация кардинально изменится. Так, по мнению Дмитрия Белоусова, формировать основу мировой экономики будут совершенно другие факторы:

— Появятся новые технологии, способные качественно изменить ситуацию на мировых рынках. Мы увидим сочетание проникновения в традиционные отрасли новейших технологий, ведущих к трансформации отраслевых стандартов. Мы, вероятно, увидим развитие мира без ренты: ключевые рынки энергетических и сырьевых товаров как минимум стабилизируются по объемам. Через использование экологических и углеводородных стандартов как инструментов давления будет происходить вытеснение конкурентов с маржинальных рынков. По мере выдавливания России с наиболее развитых рынков потребуется усиливать позиции на менее требовательных рынках развивающихся стран. С учетом долгосрочной тенденции к повышению энергоэффективности, снижению углеродного следа в экономике, плюс вероятного ужесточения условий поставок из России произойдет сжатие ренты как ресурса развития.