«Четвёртая битва за Атлантику»
В июне 2016 г. в журнале Proceedings, ведущем американском военно-морском издании, была опубликована статья командующего Шестого флота ВМС США вице-адмирала Джеймса Фогго и ведущего научного сотрудника Центра военно-морского анализа (CNA) Аларика Фрица. Статья, названная «Четвёртая битва за Атлантику» [1], посвящена росту угрозы со стороны российского подводного флота и мерам, которые необходимо принять США для противодействия ей.
Дж. Фогго и А. Фриц пишут о том, что вновь «эффективный, опытный и технологически продвинутый российский подводный флот бросает вызов» США. Авторы ссылаются на бывшего главкома ВМФ России адмирала Виктора Чиркова, который ранее сообщал, что «интенсивность выходов подводных лодок на боевую службу увеличилась почти на 50% [2]». Дж. Фогго и А. Фриц соглашаются с командующим Объединённым морским командованием НАТО британским вице-адмиралом Клайвом Джонстоном, по мнению которого активность российских подлодок достигла самого высокого уровня со времён холодной войны.
Дж. Фогго и А. Фриц высоко оценивают современные российские подлодки, называя их «одной из наиболее сложных угроз, с которыми сталкивались США». Более того, в статье прямо указывается, что «Россия быстро сокращает технологический разрыв с США». Авторов особенно беспокоит модернизация Черноморского флота, расходы на которую они оценивают в $2,4 млрд, благодаря которой флот должен получить фрегаты и «шесть более продвинутых и значительно более скрытных подлодок» проекта 636.3, вооружённых универсальным ракетным комплексом «Калибр».
В статье увязывается развитие подводных сил России с её политикой, которая «бросает вызов США и их партнёрам и союзникам по НАТО». Москва выстроила «стальную дугу» от Арктики через Балтийское и до Чёрного моря, а российский флот наращивает присутствие в Северной Атлантике, Норвежском и Средиземном морях. При этом действия Москвы пытаются объяснить не защитой национальных интересов России, а «политическим авантюризмом» руководства страны.
«Четвёртая битва за Атлантику» согласуется с действующим курсом американских военных, в особенности из числа руководства Европейского командования, и действующих в их интересах представителей экспертного сообщества на привлечение повышенного внимания общественности и Конгресса к реальности так называемой «русской угрозы». Примечательно, что в одной статье призыв «объединиться для сдерживания российской агрессии» соседствует с высокой, уважительной оценкой российского флота, и заявлениями о готовности сотрудничать с Россией по целому ряду вопросов [3].
Таким образом, Дж. Фогго и А. Фриц, с одной стороны, указывают на то, что США вновь оказались в условиях «технологической гонки вооружений» с Россией, но, с другой стороны, стараются не накалять излишне антироссийскую риторику.
Можно предположить, что Дж. Фогго и А. Фриц руководствовались при написании статьи рядом соображений. Одним из них, несомненно, является реальное опасение, что действия Москвы угрожают национальным интересам США. Но этот мотив вряд ли единственный. Важно сплочение вокруг Вашингтона их «партнёров и союзников» как членов НАТО, так и не состоящих в блоке. Кроме того, Дж. Фогго, как и многие другие представители американского военного руководства, очевидно, преследует и чисто корпоративные интересы, а именно интересы ВМС как вида Вооружённых Сил, и Европейского командования, уступающего Тихоокеанскому и Центральному командованиям в плане количества и качества выделяемых сил флота.
Не случайно Дж. Фогго и А. Фриц призывают к следующим мерам, чтобы возобладать над российским подводным флотом в том, что было громко названо «четвёртой битвой за Атлантику»: «максимально эффективно задействовать союзные флоты», нарастить военно-морское присутствие в Европе, а также «не потерять технологическое превосходство».
Весьма важным для понимания взглядов руководства американского подводного флота на развитие стратегической обстановки представляется следующее высказывание начальника отдела подводных систем Штаба ВМС США контр-адмирала Чарльза Ричарда: «в будущем я вижу <…> соперничество, не доходящее до войны. <…> Наши отношения с кем-то сложно назвать мирными, но мы не переходим прямо сейчас к обмену ударами управляемыми ракетами. Так что мы можем предложить командующим региональными командованиями в данной обстановке?».
Хотя, по мнению контр-адмирала Ричарда, эта проблема особенно актуальна на Тихом океане, можно с уверенностью предположить, что его слова справедливы и в отношении Европы. Под изящным термином «соперничество, не доходящее до войны» (competition short of war) скрывается, по-видимому, то, что в отечественных публикациях принято называть «холодной войной». «Соперники» же, очевидно, Китай и Россия.
Эта идея разделяется и высшим руководством Вооружённых Сил США. Председатель Комитета начальников штабов генерал Джозеф Данфорд отметил, что «традиционный подход», который предполагает состояние мира или состояние войны между странами, недостаточен для противодействия России и Китаю. Нынешнюю ситуацию он охарактеризовал как «враждебное соперничество с военным измерением, не доходящим до вооружённого конфликта».
И где же подлодки?
Зачастую иные комментаторы упускают из виду тот факт, что «каникулы» в 1990-е и первую половину 2000-х гг. были не только у российских кораблестроителей, но и у их заокеанских «коллег». В первой половине 1990-х гг. ВМС США продолжали исправно получать подлодки, заказанные в эпоху Рейгана и «флота в 600 кораблей». Но за десять лет, с 1997 по 2007 гг. промышленность США передала флоту всего пять подлодок (три типа Seawolf и две типа Virginia). Подлодки типа Virginia начали заказывать с 1998 г., но до 2011 г. закупалась лишь одна ПЛА в год. С 2011 г. ВМС США ежегодно заказывают две подлодки.
Сегодня у США 54 многоцелевых ПЛА при желаемом уровне в 48 подлодок [4], но две из имеющихся подлодок завершили свою последнюю боевую службу и скоро будут списаны. К концу 2020-х гг. число многоцелевых ПЛА сократится до 41, к тому же будут списаны все четыре из имеющихся ПЛАРК (атомных подводных лодок с крылатыми ракетами) типа Ohio. Это связано с окончанием срока службы многочисленных подлодок преимущественно из числа «рейгановского наследия», которое не может быть компенсировано даже нынешними темпами строительства двух подлодок ежегодно.
Уже сейчас имеющихся подлодок недостаточно для удовлетворения всех запросов региональных командований. Как заявил в феврале 2016 г. в Конгрессе командующий Тихоокеанским командованием адмирал Гарри Гаррис, ВМС удовлетворяют лишь около 60% запросов региональных командований. В 2017 финансовом году этот показатель может сократиться до 42%. Позже командующий Европейским командованием генерал Филип Бридлав, как и адмирал Гаррис, отметил, что не получает от руководства ВМС запрошенного числа подлодок. Грядущее сокращение численности подводного флота и падение числа КРМБ на борту подлодок примерно на 60% ещё больше усугубит эту проблему.
Для компенсации этого ВМС США с конца 2000-х гг. реализуют ряд мер – быстрые темпы строительства ПЛА типа Virginia, продление срока службы отдельных ПЛА типа Los Angeles, увеличение длительности некоторых выходов на боевую службу до семи месяцев и больше. Кроме того, ВМС увеличили число подлодок на военно-морской базе на острове Гуам с трёх до четырёх, что позволило несколько увеличить доступность кораблей для Тихоокеанского командования за счёт отказа от долгого перехода между континентальной территорией США или Гавайями и западной частью Тихого океана. Тем не менее в стратегическом масштабе это решение мало что изменило. Да и ожидать дальнейшего увеличения числа подлодок передового базирования на Гуаме или где-либо ещё вряд ли приходится.
Ожидать наращивания флота путём ускоренного строительства кораблей сверх того, что заложено в тридцатилетнем кораблестроительном плане, в нынешних условиях также не приходится. Планируется строительство двух подлодок в год ежегодно до 2025 г. включительно (за исключением 2021 г. и 2024 г.). В 2026-2035 гг. планируется строить лишь по одной многоцелевой подлодке в год в связи с реализацией крайне дорогостоящей программы строительства стратегических ракетоносцев нового поколения типа Columbia. Общие расходы на программу, включая разработку и строительство, могут составить до $113 млрд в ценах 2017 ф.г.
Сейчас ВМС ведут активную борьбу за строительство второй ПЛА в 2021 ф.г. Если Конгресс пойдёт навстречу флоту и выделит средства, то заказав одну лодку в 2021 г., ВМС смогут почти на треть сократить разницу между желаемым и имеющимся количеством ПЛА в период между 2025 г. и 2041 г. — с 51 условного дефицита до 35.
Чем сильнее напряженность, тем лучше
Один из элементов долгосрочного планирования кораблестроительных программ в США заключается в так называемой «желаемой численности и структуре флота». На протяжении последних пятнадцати с лишним лет данная численность и, в значительно меньшей степени, структура менялись достаточно регулярно.
В 2001 г. в Четырёхлетнем обзоре оборонной политики называлась отметка 310-312 кораблей. В 2002 г. с началом наращивания военных расходов при президенте Джордже Буше-младшем и министре обороны Дональде Рамсфелде флот резко увеличил свои амбиции, озвучив желаемую численность в 375 кораблей. Но эта отметка продержалась всего три года.
В 2005 г. ВМС предложили Конгрессу два варианта численности флота к 2035 г. – 260 или 325 кораблей. После длительных обсуждений с принятием первого тридцатилетнего кораблестроительного плана в 2006 г. установилась отметка 313 кораблей. Она продержалась без изменений до 2010 г., когда вновь стала колебаться – 322-323 корабля в 2010 г., 328 в 2011 г., 310-316 в 2012 г., но уже к концу 2012 г. вновь изменилась, составив 306 кораблей, а в 2014 г. – 308. Как видно, в начале 2010-х гг. ВМС сделали было вновь заявку на рост численности флота, но очень быстро с началом связанных с бюджетом проблем и секвестра военных расходов отыграли назад, опустившись даже немного ниже старой «магической» цифры в 313 кораблей. Примечательно, что на этом фоне желаемое количество многоцелевых ПЛА в соответствии с Force Structure Assessment (FSA) было незыблемым на протяжении 10 лет на уровне 48 ПЛА.
И вот c начала 2016 г. флот заговорил о начале работы по пересмотру FSA, читай о желании нарастить желаемую численность с очевидным намерением перевести её, хотя бы частично, в реальную численность флота. Причины очевидны – рост реальных и мнимых угроз со стороны России и Китая. Новая FSA была опубликована в середине декабря 2016 г. Документ предполагает значительное, на 15%, увеличение желаемой численности флота: с 308 до 355 кораблей. При этом наиболее значительно выросло именно желаемое количество ПЛА: с 48 до 66 единиц, то есть более чем на треть.
Казалось бы, заявленный резкий рост корабельного состава и числа подлодок должен быть реализован, ведь увеличение флота до 350 кораблей было одним из непосредственных пунктов предвыборной программы Дональда Трампа. В действительности же, претворить эти планы в жизнь будет весьма проблематично. Новой администрации предстоит снять ограничения на военные расходы, наложенные Законом о бюджетном контроле 2011 г., изыскать средства для значительного увеличения военного бюджета и провести их через Конгресс.
Затем промышленность должна решить задачу интенсивного строительства новых ПЛА на фоне начала активной фазы реализации программы строительства ПЛАРБ (атомных подводных лодок с баллистическими ракетами) нового поколения. Промышленность уже заявила о своей готовности строить по две или даже три ПЛА типа Virginia параллельно со строительством новых ПЛАРБ. Тем не менее уже сейчас верфи начали сталкиваться с определёнными проблемами, связанными с высокими темпами строительства ПЛА типа Virginia, в частности, с поиском квалифицированной рабочей силы.
Пока что администрация Трампа находится в самом начале этого пути. Весьма показательно, что до сих пор не назначен министр ВМС. По каким-то причинам Трампа не устроила кандидатура Джеймса Рэнди Форбса, до недавнего прошлого влиятельного конгрессмена-республиканца, занимавшего должность председателя подкомитета по вопросам морской мощи и проецирования силы.
Именно Дж. Р. Форбсу большинство наблюдателей прочили роль нового «Джона Лемана» [5]. Ещё до победы Д. Трампа на выборах в интервью Defense News Дж. Р. Форбс заявил, что ВМС нужно стремиться к флоту в 346-350 кораблей. Он также отметил: «Я не думаю, что кто-нибудь может [однозначно] ответить, нужно ли нам больше авианосцев или нет, но что нам точно будет нужно в большем количестве, так это подводные лодки». Отметив рост мощи китайского флота и грядущее сокращение американского подводного флота, он предложил начать с заказа второй ПЛА в 2021 г. Дж. Р. Форбс выступал за увеличение расходов на кораблестроение до $20 млрд в год (нынешний тридцатилетний кораблестроительный план предполагает выделение $16,5 млрд ежегодно).
Очевидно, что желаемая численность флота – достаточно абстрактный и упрощённый показатель, результат компромиссов, носящий скорее политический характер и нацеленный на внутреннюю аудиторию – прежде всего Конгресс. ВМС США с трудом справляются и с достижением ныне существующих отметок, а достижение более высокой численности неизбежно потребует значительного роста военных расходов. Поэтому сама по себе будущая новая желаемая численность флота представляет мало интереса, несмотря на все предвыборные амбиции Д. Трампа, Дж. Р. Форбса и самих ВМС. Гораздо более важной представляется решительность и последовательность, с которой новая администрация вместе с руководством ВМС и Минобороны возьмётся за её отстаивание.
Можно предположить, что флот в 350 кораблей станет желаемой отметкой и будет использоваться как инструмент для того, чтобы уговорить Конгресс на выделение средств, достаточных для действительной реализации более скромных показателей – 310-320 кораблей. Но и в этом случае морская мощь США может существенно вырасти.
Время выбрано достаточно удачно. После 2023 г. прекратится действие ограничений на военный бюджет, наложенных с принятием в 2011 г. Закона о бюджетном контроле. Оставшееся до того момента время вполне достаточно для того, чтобы правительство, военные и промышленность смогли подготовиться к увеличению расходов на кораблестроение, если такое решение всё таки действительно будет проведено. Вместе с тем, для реализации плана необходимо, чтобы напряжённость в отношениях с Москвой и Пекином все это время оставалась на прежнем (высоком) уровне, а лучше всего – имела тенденцию к росту. При этом, если китайскую угрозу последнее время стараются не подогревать в публичном пространстве из-за опасений повредить экономическому сотрудничеству между двумя странами, то угрозу российскую американские военные могут с чистой совестью преувеличить в свете низкого уровня экономических связей.
Несмотря на то, что в ходе предвыборной кампании команда Д. Трампа была достаточно сдержанной в отношении России, ожидать значительного потепления российско-американских отношений в ближайшее время не приходится. Но даже в самом благоприятном случае, «не доходящее до войны соперничество» Москвы и Вашингтона в военной сфере и, в частности, «четвёртая битва за Атлантику» продолжатся. Американские подводники и кораблестроители от этого лишь выиграют.
1. Первыми тремя «битвами за Атлантику» авторы называют кампании против Германской империи в ходе Первой мировой войны, нацистской Германии в ходе Второй мировой войны и противостояние между подводными флотами СССР и США в ходе холодной войны.
2. За период с января 2014 г. по март 2015 г. по сравнению с 2013 г.
3. Таким, как предотвращение инцидентов на море и борьба с ИГ и другими экстремистскими организациями.
4. 13 типа Virginia, 35 типа Los Angeles, 3 типа Seawolf.
5. Джон Леман – Министр ВМС при Рональде Рейгане, один из основных авторов плана «флота в 600 кораблей».
-----------------------------------
Также в связи с этой темой:
"Опасная модернизация американских ядерных боеголовок?"
"Глобальное развитие и ядерное оружие"
