Президент Южной Кореи Мун Чже Ин посетил Вашингтон с целью получить добро на переговоры с КНДР. Добро он получил – но с одним условием.
Война катастрофична
Скажем прямо - американские власти (и даже Трамп) не хотят войны на Корейском полуострове. Война будет стоить слишком дорого для Америки и мировой экономики, а также повлечет за собой многочисленные жертвы, не говоря уже о возможности ядерного заражения. Даже «Бешеный Пес» Джеймс Мэттис – глава Пентагона – назвал ее самой катастрофической из всех, которые видело нынешнее поколение. Проблема в том, что часть американского истеблишмента (возможно, даже Трамп) считают, что войну все равно придется начинать, ибо Ким Чен Ын перешел за «красную черту».
Раньше «красная черта» постоянно сдвигалась (какое-то время назад ею считалось создание северокорейцами ядерного оружия, однако им Пхеньян обладает вот уже почти полтора десятка лет), и сейчас под «красной чертой» понимается возможность создания ядерной боеголовки вкупе с наличием межконтинентальной баллистической ракеты, способной донести эту боеголовку до Калифорнии. Вряд ли эта красная черта будет и дальше переноситься – ни один американский президент не позволит чтобы его страна находилась под угрозой ядерного удара со стороны такого государства как КНДР. Трамп четко твитнул, что «этого не случится». Американский президент заявил, что «эпоха стратегического терпения» провалилась и закончилась. «Ядерная и ракетная программы северокорейского режима требуют решительного ответа», - отмечал он.
Однако пересечена ли черта в реальности? Есть ли у Северной Кореи сейчас такая ракета и такая боеголовка? Мнения экспертов расходятся, ведь боеголовку Пхеньян так и не продемонстрировал (различные показы конструкции не в счет), а последние испытания ракет дальнего радиуса действия оканчивались провалами. Именно поэтому многие (особенно в Южной Корее) считали, что чрезмерно ястребиная позиция Белого дома неактуальна, и даже опасна для безопасности всего Корейского полуострова.
Американцы не могли просто так отмахнуться от настроений в Южной Корее, и не только потому, что «катастрофичную» войну начинать не хочется. Охлаждение американо-южнокорейских отношений обязательно приведет к сближению между Сеулом и Пекином, а также к постепенному переползанию под китайский зонтик всех остальных американских союзников в регионе (кроме, естественно, Японии).
Более того, китайцы и их союзники пользовались даже самим нежеланием США идти по дипломатическому треку. Так, Россия уже выдвинула переговорную инициативу, подразумевающую уступки КНДР в ядерном вопросе в ответ на «снижение напряженности» со стороны Соединенных Штатов. И советники южнокорейского президента Мун Чже Ина уже дали понять, что Сеул согласен обсуждать формулу «прекращение американо-южнокорейских учений в обмен на прекращение северокорейской ракетно-ядерной активности». При этом все понимали, что отказ американо-южнокорейских испытаний не решит проблему, а скорее ослабит альянс между Сеулом и Вашингтоном, приведет к охлаждению отношений между двумя странами – а дальше см. выгоды для Пекина.
Дайте самим разобраться
Впрочем, президент Мун предложил иное решение – просто восстановить диалог с КНДР, или не мешать Южной Корее его восстановить самостоятельно. Ставший главой Южной Кореи менее 2 месяцев назад, он сразу же заявил о намерении наладить гуманитарные контакты с Северной Кореей, и достаточно жестко отстаивал эту свою точку зрения. «Он обещал проводить такую политику в ходе предвыборной кампании, он придерживался этой философии всю свою политическую карьеру и сейчас ему будет очень сложно как-то изменить свои взгляды», - уверен Тошимицу Сигемура, профессор токийского Университета Васеда. Почти 80% жителей Южной Кореи выступают за прямые двусторонние переговоры с КНДР. Большинство вменяемых экспертов тоже за – они считают, что лучшим способом решения проблемы режима Кима будет не война, а его внутренняя постепенная эволюция. Которая уже идет. Одни говорят, что Ким Чен Ын проводит реформы. Другие уверяют, что северокорейский лидер просто «декриминализировал значительную часть экономической деятельности», в результате чего народ стал проявлять инициативу без риска оказаться в трудовом лагере. В любом случае эффект налицо - по данным ведущего корееведа Андрея Ланькова, на частный сектор в КНДР уже приходится от 30 до 50% северокорейского ВВП.
Весь вопрос оставался в позиции Вашингтона – Трамп ранее говорил, что готов на переговоры с КНДР только после ее денуклеаризации (то есть после того, как КНДР добровольно отдаст все то, о чем с ней будут договариваться). Поэтому в конце июня президент Мун отправился за мандатом на нормальный, конструктивный диалог к Дональду Трампу.
Эксперты изначально полагали, что разговор будет очень непростым. Во-первых, саммиту подкузьмила Северная Корея. В каком-то вопросе не специально (американский студент Отто Вормбиер, отпущенный под саммит домой из северокорейской тюрьмы, умер от последствий содержания в ней), а в каком-то намеренно. Так, северокорейские власти вынесли смертный приговор бывшей главе Южной Кореи Пак Кын Хе и руководителю южнокорейской разведки Ли Бён Хо. В Пхеньяне пообещали, что эти люди «получат в любой момент жалкую собачью смерть». Наконец, определенные недружественные шаги сделал и сам президент Мун. Через неделю после прихода к власти он заморозил реализацию проекта THAAD – строительства американской системы противоракетной обороны в Южной Корее, поскольку это сильно напрягало китайцев.
Шаг назад и в сторону
Именно поэтому визит тщательно готовился. Например, президент Мун старался зацепить Трампа (и американцев) личными мотивами. Сразу же по прилету в Вашингтон он отправился в Национальный музей морской пехоты, тем самым отдав дань памяти тем морпехов, которые эвакуировали северокорейских беженцев в конце 50-х годов – в том числе и родителей самого Муна. Ну и, символизм символизмом, однако, как и многие другие президенты, Мун принес Трампу нужные дары. С ним прилетело около полусотни бизнесменов, желающих вложить в американскую экономику почти 13 миллиардов долларов в течение 5 ближайших лет.
В итоге мудрому хозяину Голубого дома удалось не просто найти общий язык с хозяином Белого, но и, по словам самого Трампа, способствовать возникновению «очень хорошей химии» между ними. Как следствие, саммит прошел достаточно успешно.
Вопрос ПРО вообще не поднимался. В Сеуле специально отметили, что пересматривать соглашение не собираются, просто озабочены некоторыми экологическими вопросами, которые нужно сначала решить. Трамп, со слов президента Муна, такую позицию понял и принял.
Что же касается подхода, то стороны фактически договорились о двухвекторной стратегии. Мун поддержал санкции Трампа против КНДР, Трамп поддержал стремление Муна наладить диалог с КНДР. Диалог не будет мешать санкциям, если Ким Чен Ын опять выкинет какие-нибудь ракетные испытания или что похуже.
В КНДР, конечно, раскритиковали такой подход. По выражению одной из ведущих северокорейских газет “Нодон Синбун”, южнокорейское руководство «проявило свою жалкую сущность, заполненную подхалимством и подчинением Соединенным Штатам». Однако Сеул получил, что хотел. «Позиция Трампа в вопросе межкорейского диалога прояснилась, и теперь правительство Муна может начать гуманитарные и гражданские (имеются в виду, видимо, взаимные посещения членов разделенных семей – прим. ред.) обмены с режимом Кима», - говорит профессор южнокорейского Университета северокорейских исследований Ян Му Чжин.
Более того, Трамп согласился сделать шаг не только назад, но и в сторону. «Мы получили поддержку США в вопросе предоставления нам ведущей роли в деле “переговорного” решения проблемы Корейского полуострова», - заявил президент Мун. Большинство экспертов склонны считать, что теперь вопрос в том, примет ли Северная Корея эти правила игры, захочет ли вести прямой диалог с «южнокорейскими марионетками», как она называет Сеул?
Всему своя цена
Впрочем, по мнению других экспертов, есть и еще один вопрос – будут ли США действительно не мешать Южной Корее? По мнению некоторых экспертов, Трамп не просто так согласился с южнокорейским подходом в отношение КНДР – он лишь обозначил готовность обменять свое согласие на уступки по торговым вопросам.
Трампа очень беспокоит растущий торговый дефицит в американо-южнокорейских отношениях (с момента заключения Соглашения о свободной торговле между двумя странами в 2011 году по 2016 год он почти удвоился и достиг 27 миллиардов долларов). А помощник Трампа по экономическим вопросам Гари Конн обвинил Южную Корею в де-факто реэкспорте дешевой китайской стали в США (Южная Корея является вторым экспортером стали на американский рынок). Поэтому американцы и подняли торговые вопросы на саммите. «Мы-то думали, что едем разговаривать по вопросам, связанным с безопасностью. Но за 48 часов до визита стало понятно, что торговля станет не менее важным пунктом повестки», - цитируют японские СМИ представителя южнокорейской делегации.
Конечно, корейцы заранее готовились к такому диалогу. И речь даже не о «багаже» президента Муна в виде южнокорейских инвесторов, а в цифрах. С января по май 2017 года торговый профицит Южной Кореи составил лишь 7 миллиардов долларов, тогда как в прошлом году он составлял 11 миллиардов. По мнению южнокорейских экспертов, это специально делалось Сеулом для того, чтобы успокоить Трампа. Однако американского президента не устраивает само Соглашение о свободной торговле – он называет его «не очень хорошей сделкой», «несправедливой для американских рабочих», и заявил о желании пересмотреть этот документ.
Президента Муна же соглашение устраивает. По словам главы его администрации Чан Ха Суна, Сеул готов лишь «создать двустороннюю группу на рабочем уровне для того, чтобы провести совместное исследование эффектов, которые дает Соглашение».
Судя по всему, на саммите стороны не пришли к компромиссу в этом вопросе. Отчасти поэтому текст совместного заявления появился только через семь часов после окончания саммита, хотя должен был быть выпущен еще до совместной пресс-конференции (это, конечно, не три дня, как с Саудовской Аравией, но тем не менее с той же Японией это заявление появилось сразу). И если Сеул и Вашингтон все-таки не смогут найти компромисс, то, возможно, администрация Трампа решит немножко пошантажировать Южную Корею северокорейским ядерным Армагеддоном.
