Сама по себе встреча В.В.Путина и Д.Трампа в Хельсинки 16 июля 2018 года, конечно, закончилась, вопреки уверениям многих экспертов, не только имиджевым результатом.
Как минимум, вопросы, связанные с началом политического урегулирования в Сирии на основе российской позиции о необходимости соблюдения государственного суверенитета страны и приоритета стабильности и законности, стоит считать практическим результатом, который в дальнейшем может быть трансформирован в нечто более значимое. Например, в российско-американское взаимопонимание относительно архитектуры системы коллективной безопасности на Ближнем Востоке, что было немыслимо с конца 1980х годов, когда регион оказался под монопольным доминированием США, не принесшим, впрочем, мира и стабильности.
Не менее важным следует считать и намек на возможность взаимопонимания двух стран в вопросах энергетики, что разбудило в умах, прежде всего, европейцев, но не только их, призрак сговора двух глобальных углеводородных гигантов, способных диктовать свою волю рынку.
Наконец, практическим результатом следует считать и минимизацию присутствия темы Украины, во всяком случае, в публичной части встречи. Особенно с учетом того, с какой настойчивостью украинская тема навязывалась обоим лидерам в качестве центрального, чуть ли не главного вопроса, из-за которого стоит ехать в Хельсинки. И это стало большим ударом для многих не только на Украине, но и в ЕС.
Нельзя не считать практическим результатом и начало расширенного двустороннего диалога по проблематике стратегической стабильности. Особенно на фоне почти всеобщего ожидания в последний год нового Карибского кризиса, в котором определенная черта может быть все же перейдена.
Эти сигналы однозначно говорят о том, что лидеры России и США всячески стремятся к тому, чтобы выработать некие правила игры, исключающие неконтролируемую конфронтацию, которая в современных условиях может оказаться разрушительна для обеих стран, с учетом изменившейся политической ментальности и отсутствия опыта «холодной войны» у нового поколения политических элит. Это касается и Запада, и условного Востока, и, в несколько меньшей степени, России.
То есть сама по себе встреча в Хельсинки дала достаточно практических результатов для двусторонних отношений (и это, - не считая нескольких «мин», которые два президента заложили под американскую политическую элиту, обсуждая проблематику вмешательства России в американские выборы), чтобы считаться успешным. Тем не менее, ощущения прорыва саммит не оставил.
Встает вопрос – почему.
Контекст имеет значение
Главная особенность встречи в Хельсинки - в том, что изначально она готовилась не как саммит США и России, а как встреча двух лидеров. И подготовка к саммиту, и информационные процессы вокруг него носили ярко персонифицированный характер. Что отражает центральную, во многом доминирующую роль личностей в современную историческую эпоху: эпоху глобального институционального кризиса и распада ранее считавшихся геополитических коалиций, построенных, фактически, на общности идеологий. Именно сейчас возможности сильных политических лидеров что-то принципиально менять оказываются наибольшими.
Конечно, оба лидера: и Владимир Путин, и Дональд Трамп находятся под серьезным давлением внутри страны. Российский президент стоит перед важнейшим вызовом сохранения своего политического наследия на фоне становящейся политически и социально опасной неэффективности российской бюрократии. Дональд Трамп стоит перед лицом необходимости жесткого переформатирования США как социально-экономической системы в условиях противостояния с либеральной частью элиты и большей частью американских СМИ. Трамп испытывал накануне саммита и жесткое давление со стороны, своих атлантических союзников, всерьез опасавшихся, что он пойдет на некий стратегически невыгодный компромисс с Москвой за счет интересов европейских союзников США и их клиентеллы на постсоветском пространстве.
Ритуальные требования от России не вмешиваться в выборы первоначально были лишь одним из инструментов оказания давления на Д.Трампа. Но они стали обязательным элементом внутриамериканской повестки дня, провоцируя постоянную и нарастающе бессодержательную дискуссию, превратились в самовозобновляемую фобию, которая серьезно подрывает доверие к политической системе в целом. И это тоже стало частью того контекста, определявшего ход встречи в Хельсинки.
Контекст встречи определялся еще и тем, что Дональд Трамп, очевидно, принял промежуточное решение о том, чтобы выдвигаться на второй срок, что обещает крайне напряженный период, как с внутриполитической, так и с внешнеполитической точки зрения. До новых выборов в США в действительности остается не так много времени, так, что возможная президентская кампания будет происходить в атмосфере масштабного элитного политического противостояния внутри американской элиты. И происходить это будет на фоне незаконченности «реформ Трампа». Трамп не может позволить себе остаться в изоляции на мировой арене, учитывая, что он будет лишен возможности значимого маневра с точки зрения заявленных им в период первой выборной кампании приоритетов, в особенности, - внутриэкономических и социальных.
Конец «коллективного Запада»
Впервые за многие десятилетия после Второй мировой войны американский президент приехал на встречу с лидером второй по мощи военной и ракетно-ядерной державы мира сам по себе, то есть не как лидер «коалиции свободного мира», как американские президенты времен «холодной войны», или как «первый среди равных в мире «коллективного Запада», как это было еще не так давно, - при Дж.Буше-младшем или Бараке Обаме, но как президент просто самой мощной страны в мире, сохраняющий амбиции и многие, но уже не все, атрибуты единственной сверхдержавы.
Попытка Трампа даже на чисто пропагандистском уровне выступить в качестве «делегата» от всего Запада в целом провалилась, поскольку итоги Саммита НАТО в Брюсселе было крайне сложно трактовать, как поддержку американского президента со стороны его сателлитов. Что, хотя и с некоторой задержкой, вызвало болезненную реакцию американского президента. В Брюсселе, Трамп впервые столкнулся хотя и со слабым, но уже публичным сопротивлением европейских союзников и представителей евробюрократии. Впервые автоматически не сработала безотказная ранее «дипломатия нахрапа» и американскому президенту пришлось перестраивать подходы уже в процессе мероприятий. Это отражает не только недовольство формой поведения Трампа, как это было ранее, но и стратегическое понимание остроты ситуации и последствий принятия сформулированных Трампом новых условий атлантического партнерства. Но самое главное, - это отражает нарастание политических и экономических противоречий внутри Европы на фоне весьма вероятной экономической стагнации.
Трамп, если отбросить пропагандистскую и информационно-манипулятивную составляющую, ехал в Хельсинки, имея нарастающую потребность, если не в союзнике (это вряд ли было достижимо даже при максимально благоприятном исходе встречи), то, как минимум в человеке, занимающем позицию «понимающего нейтралитета». Такой союзник нужен Д.Трампу пока США и лично Трамп будут заняты переконфигурированием «атлантических» отношений и уже начавшейся торговой войной с Китаем.
Но такой временный союз вряд ли бы интересен российскому руководству. Похоже, что в Москве уловили недостаточность организационного ресурса американского президента и ограниченность его возможностей выполнять взятые на себя обещания. Думается, теперь Москва много больше понимает и, как минимум, среднесрочную логику политического поведения Трампа и сможет более решительно играть по тем направлениям, где интересы России следует считать приоритетными, а американские, - вторичными.
Следующие шаги: когда форма важнее содержания
Обобщая, итоги саммита можно было бы охарактеризовать следующим образом: два лидера договорились о том, что можно договариваться. И даже о том, о чем можно договариваться. Но не договорились, - как.
Увы, но многое, что происходило накануне встречи в Хельсинки, в особенности попытки подорвать малейшую возможность конструктивного поведения встречи за счет хаотизации «повестки дня», свидетельствует о том, что в США, как минимум, часть их политической элиты заинтересована в среднесрочной хаотизации глобального политического пространства. Поскольку исходят из невозможности и нецелесообразности существования прежнего формата мировой политики и экономики. И неуправляемая конфронтация с Россией с элементами военно-силового противостояния рассматривается, как вполне допустимый сценарий этой хаотизации.
Преодоление этого риска будет неизбежно связано с формированием эффективной институциональной базы для взаимодействия. Которая сейчас представлена только официальными бюрократическими структурами. Которые, например, в США уже открыто проявляют нелояльность по отношению к действиями политического руководства. Не говоря уже о потенциале обычного бюрократического саботажа. В ходе встречи в Хельсинки российским президентом был обозначен возможный формат организации взаимодействия: через создание находящихся за пределами официальной бюрократии рабочих групп. Такой подход, вероятно, является вполне приемлемым в сегодняшних условиях. Но интеграция результатов работы таких групп в структуру политический решений традиционно была большим вызовом, с которым в США, все же справлялись лучше, чем в России. Остается надеяться, что новые времена привносят в политическую жизнь новые форматы.
