Когда мяукают кошки и некоторые облигации
В первом полугодии 2018 года объем рынка «облигаций катастроф» достиг рекордного уровня 30 млрд долларов, по подсчетам компании Aon Securities, о результатах которых сообщает «Финмаркет. В январе-июне текущего года инвесторы провели 29 сделок по размещению таких облигаций — обеспечивающих страхование на случай урагана или теракта, пандемии, хакерской атаки — на общую сумму 9,7 млрд долларов.
При этом инвесторы продолжают вкладываться в данный сегмент страхового рынка, несмотря на прошлогодние убытки из-за большого количества стихийных бедствий. При наступлении страхового случая эмитент вправе отсрочить регулярные выплаты или снизить доходность.
В первом полугодии 2018 года природных катастроф было меньше, чем в тот же период прошлого года, и они были менее разрушительными. Убытки составили 45 млрд долларов, что на 64% меньше среднего показателя для января-июня за предыдущее десятилетие. Однако сезон ураганов в Атлантике только начался, и совокупная сумма ущерба за год может вырасти.
Облигации катастроф (также называемые «кошачьими облигациями» от сокращения cat bonds) представляют собой риск-индуцированные ценные бумаги, которые передают определенный набор рисков от эмитента к инвесторам, объясняет эксперт Международного финансового центра Владимир Рожанковский. Они были созданы и впервые использовались в середине 1990-х годов после урагана Эндрю и землетрясения в Лос-Анджелесе, которые нанесли значительный урон американской экономике и обрушили региональные рынки недвижимости.
Инвесторы ищут доходность, и поскольку её почти нигде нет из-за низких ставок крупнейших центробанков мира, а там где есть – туда инвестировать больше не разрешено (санкции!), то нет другого выхода, кроме как искать всякую экзотику с целью превышения доходностей глобальных инвестиций над реальной инфляцией. Это – отражение крайней степени политизированности современных финансов, уверен эксперт.
До кризиса 2008 года американские и европейские управляющие фондами обычно делали композиционные портфели, состоявшие на 60-70% из низкорисковых бондов, а в остальной части – из акций и бондов развивающихся рынков, которые в сумме давали искомый результат. Сейчас по известным причинам инвестиции в развивающиеся рынки, показывающие либо долговую стабильность, либо более динамичный рост экономики (либо и то, и другое), сжались на порядок. Однако это не отменяет главную задачу управляющего: превышение доходностей над консервативными ставками, которые обычно не могут сохранить инвестированный капитал.
Облигации катастроф – это, по сути, монетизированная страховка, констатирует Владимир Рожанковский. Управляющие «играют» на низкой вероятности наступления природных катастроф в конкретное время в данном географическом регионе. Однако такие облигации, конечно, не будут покрывать страховку от потопа в пустыне Сахара, или от цунами в американских прериях. Там, где есть повышенная доходность в бумагах – там, разумеется, имеется ненулевой риск наступления такого явления, и в этом случае управляющий портфелем (фондом) получит большой убыток.
Только этого нам не хватало
«Облигации катастроф» можно назвать страховкой при страховке, соглашается ведущий аналитик ГК TeleTrade Марк Гойхман. Их эмитенты выпускают на рынок, привлекая инвесторов намного более высокой доходностью по сравнению со среднерыночной. Однако при наступлении оговорённого при выпуске события, будь то стихийное бедствие, эпидемия, теракт, выплаты по облигациям уменьшаются, прекращаются или откладываются. Таким образом, эмитенты, прежде всего страховые компании, пополняют свои ресурсы на случай «катастрофических» (в прямом и переносном смысле) выплат. Эти ценные бумаги могут перестраховываться в других компаниях, что уменьшает риски по ним.
Поэтому выпуск таких бондов привлекателен для всех сторон, считает эксперт. Для инвесторов высока доходность в ситуации с сокращением ставок по традиционным инструментам. Например, доходность по облигациям Всемирного банка в 2017 года, страхующим от вируса Эбола, составила немыслимые 12,5%. Страховые компании получают ресурсы при всё увеличивающихся случаях различных катаклизмов.
Для России, где такого опыта нет, он был бы полезен, уверен Марк Гойхман. Ведь до сих пор основные расходы при природных и техногенных катастрофах ложатся на бюджет. «Облигации катастроф» могли бы распределить риски, повысить оперативность и финансовые ресурсы в данных ситуациях.
