Популистские инициативы корейского лидера могут довести экономику страны до серьезного кризиса. Нынешний президент Республики Корея Мун Чжэ Ин более известен своей активностью на ниве межкорейского сближения или борьбой с наследием консерваторов, где насущные требования часто смешаны с характерными для корейской политики популизмом и фракционизмом. Однако его деятельность на экономическом поприще представляет не меньший интерес.
Одно из таких направлений – энергетика, где в рамках экологической повестки Мун объявил войну АЭС с перспективой замены их на возобновляемые источники энергии (ВИЭ). К сожалению, выяснилось, что ВИЭ могут разгрузить домохозяйства, но не стать основой для роста промышленности, плюс вырабатываемая ими энергия слишком дорога. Попытка решить проблему за счет угольных электростанций обернулась новыми экологическими проблемами (смог, аналогичный пекинскому). Выйти из кризиса в перспективе Сеулу могут помочь поставки российского природного газа.
Для того чтобы понять причины проблемы, скажем несколько слов о личности южнокорейского президента. Во-первых, политическая программа Муна всегда во многом была популистской и включала в себя всё то, чем политик такого типа пользуется, играя на страхах и мифах, распространенных в массовом сознании. Например, атомофобию, усилившуюся после аварии 2011 г. на японской Фукусиме, или рассуждения о том, что экономика должна быть не столько экономной, сколько экологичной. Во-вторых, для корейской политики характерен фракционизм, в рамках которого любые элементы повестки противника должны оплёвываться, а новый курс принципиально не должен выглядеть продолжением политики предыдущего лидера, если он принадлежал к иному лагерю. В-третьих, если внимательно посмотреть политическую биографию Муна, то мы увидим человека, который делал карьеру исключительно по партийной линии и не имел опыта реальной административно-хозяйственной деятельности. В сочетании с популизмом это сформировало тип политика, падкого на громкие слова и инновации с красивыми названиями, при этом уверенного, что деньги самозарождаются в банке, и малоспособного просчитывать экономические и политические последствия своих решений.
За два года пребывания у власти Мун наломал достаточно дров в экономике. Проект пенсионной реформы, по сравнению с которым российская выглядит слишком мягкой. Резкое повышение минимального размера заработной платы, которое нанесло очень серьезный удар по малому и среднему бизнесу. Политика борьбы с безработицей, из-за которой количество безработных только увеличилось. В числе подобных смелых действий и энергетическая политика текущей сеульской власти.
Модная война с атомом
Мун Чжэ Ин возглавил Республику Корею (РК) 10 мая 2017 года и уже через месяц заявил о поддержке «мирового тренда на отказ от ядерной энергетики». Он пообещал прекратить строительство новых атомных электростанций и не продлевать работу реакторов, у которых выработался ресурс. Кроме того, в рамках борьбы с микропылью, главным источником которой в РК считаются автомобили и теплоэлектростанции, новая администрация пообещала прекратить строительство новых угольных электростанций при закрытии «стареющих».
В 2017 г. на долю атомной энергии приходилось 31 % общего объема производства электроэнергии в стране, а на угольные электростанции - 39 %. По иным данным (исследование британской энергетической компании BP) в 2017 году в РК доля АЭС в общем объёме выработки электроэнергии составила 26%, а угольных электростанций - 46,2%. Это высокий показатель по сравнению со странами Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) (17,8 и 27,2%) соответственно. В 2018 году на южнокорейских АЭС выработано 148,4 тераватт-часов электроэнергии. Это четвёртое место в мире после США, КНР и России.
В своей предвыборной программе Мун обещал к 2020 г. сократить долю АЭС и ТЭЦ, работающих на угле, до 18 и 25 %. Одновременно доля электростанций на газе должна удвоится до 37 %, а процент ВИЭ подскочит до 20 % с 4,7 % в 2016 г. К 2030 г. доля ВИЭ составит 30 %, а проблемы с возможным ростом цены электричества предполагается решить за счет «умного» менеджмента. Было даже дано обещание, что до 2020 г. плата за электроэнергию для потребителей не будет расти.
Однако эксперты говорят, что переход к чистой и безопасной энергетике будет непростым и дорогим. При этом надо не забывать, что основным потребителем электроэнергии в РК являются не домохозяйства (13,7 %), а бизнес (56,1 %). По данным компании KEPCO, основного производителя электроэнергии, на 2017 г., производство 1 кВт * ч на АЭС обходилось в 68 вон, на угле - 74 воны, на СПГ- 101 воны, а возобновляемой энергии - 110 вон. При этом плата за пользование электричеством составляет 107 вон за кВт * ч для промышленных объектов и 124 воны для домохозяйств. Исходя из этого, эксперты прогнозировали повышение тарифов на электроэнергию, способное ударить по бизнесу. (Для сравнения, в Германии на фоне перехода от ядерной к возобновляемой энергии тарифы на электроэнергию для домашних хозяйств за 10-летний период выросли на 78 %).
Однако рассуждения о том, что «энергетическая безопасность и экономика должны иметь такое же значение, как экологичность и социальное признание» были сочтены демагогией. Как заявлял новый министр промышленности, торговли и энергетики РК Пэк Ун Гю, «настал подходящий момент для присоединения к общемировой тенденции отказа от АЭС и угля в качестве источников энергии в пользу развития возобновляемой энергетики».
19 июня 2017 г. была закрыта первая отечественная АЭС «Кори-1». На церемонии остановки реактора Мун сказал, что, по его мнению, это «начало безъядерной энергетической страны, сдвиг парадигмы для более безопасной Кореи». Далее Мун пообещал закрыть реактор Вольсон-1 (его первоначальный срок службы закончился в 2012 г., однако в 2015 г. Комиссия по ядерной безопасности постановила продлить его деятельность до 2022 г.) и остальные за ним по списку. 27 июня кабинет министров принял решение о приостановке строительства пятого и шестого энергоблоков АЭС «Сингори», которые к тому времени были готовы на 29,5 % и должны были вступить в строй в 2021 и 2022 г. Но против правительственных планов восстали жители регионов, где идет строительство реакторов. Они отправили в Голубой дом письмо, утверждая, что приостановка приведет к потерям в размере 2,5 триллионов вон и нанесет ущерб жителям из-за отмены компенсаций и планов занятости.
Была собрана комиссия по изучению общественного мнения, куда не вошли специалисты по энергетике, зато было представлено по два эксперта из гуманитарно-общественной, научно-технологической и статистической областей, два конфликтолога и руководитель - бывший судья Верховного суда. Для демонстрации гендерного равенства и сбалансированности состава среди экспертов наличествовали 3 женщины и 3 лица младше сорока лет. И даже такой состав постановил возобновить строительство реакторов.
Правда на свет появились результаты опроса, проведённого агентством Realmeter, по результатам которого 60,5 % опрошенных поддержали политику отказа от ядерной энергетики. И Мун подтвердил закрытие «Вольсон-1» и продолжение политики постепенного отказа от АЭС, хотя строительство реакторов продолжилось (на ущерб от его приостановки в размере 100 млрд вон закрыли глаза).
Выдержав паузу, Мун подступился к войне с атомом с новыми силами. 24 октября 2018 г. кабинет министров Республики Корея утвердил "дорожную карту" перехода от ядерной энергетики к альтернативным возобновляемым источникам энергии. Согласно плану, решено не строить шесть новых атомных реакторов и не продлевать срок эксплуатации ещё 14-ти. Это означает, что из действующих в настоящее время 24-х реакторов к 2038-му году останутся только 14. Кроме того, будут разработаны технологии демонтажа АЭС, которые в будущем можно экспортировать на растущие зарубежные рынки, и расширены инвестиции в увеличение доли возобновляемых источников энергии и решение проблемы хранения отработанного ядерного топлива. Финансирование данных вопросов планируется осуществлять за счёт «свободных средств с согласия заинтересованных правительственных ведомств и Национального собрания».
Представители атомной отрасли и оппозиции выразили резкий протест по поводу такой политики. По их мнению, отказ от строительства новых АЭС станет ударом по экономике в целом и атомной отрасли в частности, а об экспорте корейских моделей АЭС тогда не может быть и речи. Как писала главная англоязычная газета страны Korea Times, «правительство предложило, что в 2026-2031экономический рост составит 2%, а рост спроса на электроэнергию - 0,1%. Как такое соотношение возможно в принципе?» Особенно если учитывать электрификацию транспорта и переориентацию бизнеса на IT-сферу.
Почему-то растут тарифы
За первый год правления Муна выработка энергии на АЭС упала на 29 %, за два - на 36 %. При этом производство энергии на угольных станциях увеличилось с 2016 гогда на 22 %, так как стало понятно, что привозной СПГ – дорог, а с ВИЭ быстро решить вопрос невозможно. Как следствие, выбросы от ТЭЦ за последние два года существенно увеличились, что повлияло на объем микропыли. В результате работа устаревших угольных электростанций периодически приостанавливалась, а некоторые были закрыты.
Разумеется, две основные госкомпании данной отрасли KEPCO (Корейская электроэнергетическая корпорация, провайдер электроэнергии) и KNHP (Корейская корпорация гидро- и атомной энергетики /Korea Hydro and Nuclear Power) уверенно несут убытки. У KNHP долги подскочили на 2,8 триллиона вон. Только остановка строительства двух реакторов принесла 122,8 миллиарда потерь бюджета от выпадения налоговых поступлений. 700 млрд, потраченные на продление срока эксплуатации реактора Вольсон -1, тоже оказались выброшенными, плюс 93,7 млрд- потерь от прекращения проектирования 4 новых реакторов.
29 июня 2018 г. было объявлено о введении ограничений на выработку тепловой энергии в дни с высокой концентрацией микропыли. В случае повышения ее уровня региональные власти могут потребовать снижения производственной мощности угольных электростанций до 80 %. Однако в планы вмешалась аномально высокая жара конца июля-августа 2018 г., которая заставила включить всё, что можно. Чтобы справиться с взрывоопасным спросом на энергию, правительство запоздало обратилось к ядерной энергетике, объявив, что увеличит количество действующих атомных станций с 14 до 19, чтобы в течение лета обеспечить дополнительные 5 млн киловатт.
Кроме того, популист Мун распорядился предоставить гражданам временные льготы на оплату электроэнергии за июль и август, плюс дополнительные скидки для уязвимых слоёв общества и учреждений социального обеспечения. Президент РК отметил, что меры должны быть введены до того, как граждане получат счета за электроэнергию, а его критики отметили, что компании, торгующие энергией, могут потребовать возместить им убытки, и сделано это будет из бюджетных денег.
Жара спала, но смог не исчез, поскольку снижения мощности угольных электростанций было недостаточно. Зато в консервативных СМИ появились пассажи типа «общественность призывает к пересмотру политики отказа от ядерных электростанций за счёт увеличения количества теплоэлектростанций, которые считаются источником микропыли». Когда стало понятно, что без ТЭЦ не обойтись, они стали работать с двойной нагрузкой, и более того, правительство приняло план строительства дополнительных 12 угольных электростанций.
19 апреля 2019 г. в министерстве промышленности, торговли и энергетики представили третий базовый план развития энергетической отрасли до 2040 г. План предусматривает масштабное сокращение производства энергии за счёт угольных электростанций в целях реализации концепции чистой энергетики. Правительство намерено демонтировать устаревшие угольные электростанции, прекратить строительство новых подобных объектов и увеличить долю возобновляемой энергетики до 30-35 % при том, что по состоянию на 2017 год показатель составлял 7,6 %.
Критики заявили, что такая политика приведёт к резкому удорожанию электроэнергии, на что им ответили, что документ носит характер общего ознакомления с политикой правительства и в нём нет конкретного содержания по ценам.
27 мая 2019 года КЕРСО представила доклад, согласно которому потребление электроэнергии в последнее время растёт. В 2018-м показатель достиг максимального уровня 10,2 (МВт•ч) на душу населения, что на 3,3 % больше, чем в предыдущем. Потребление для бытовых нужд увеличилось на 4,8 %, составив 5,2 МВт•ч, для общественных нужд - на 1,4 %, до 22,3 МВт•ч. Между тем, потребление электроэнергии в сфере производства снизилось на 0,6 % до 137,2 МВт•ч. В целом в прошлом году в частном секторе было израсходовано 72.895 ГВт•ч – на 6,3% больше, чем в предыдущем году. Это максимальный уровень с 1993 года! Более высокое, чем в РК, потребление электроэнергии зафиксировано только в некоторых странах Северной Европы, Канаде и США.
12 июня 2019 г. KEPCO решила раскрыть свои расходы на производство электроэнергии, чтобы противостоять действиям администрации Мун Чжэ Ина по снижению коммунальных платежей для домохозяйств в преддверии летней жары, как это было сделано год назад. Более низкие коммунальные платежи означают более низкие доходы для KEPCO, которая только оправилась от растущих потерь за последние два года. В 2018 году КЕРСО терпела убыток в размере 208 миллиардов вон ($176 миллионов) в связи с политикой по поэтапному отказу от ядерной энергетики, но сокращения тарифов на электроэнергию повлекли за собой дополнительные расходы до 300 млрд вон.
Чем чреваты подобные эксперименты? Отказ от АЭС и отказ от угля – на самом деле разные направления, и сегодня по экологии куда сильнее бьет второе. Что же до повышения цен, то знакомые автору южнокорейские эксперты считают так: если доля ядерной энергии в общем энергобалансе упадет с 30 до 15 процентов за счет развития возобновляемых источников энергии, тарифы поднимутся минимум на треть.
От партнера до субподрядчика
Под угрозой оказались и поставки южнокорейских атомных станций в Европу и на Ближний Восток. С одной стороны, в РК эксплуатируется 24 энергоблока АЭС, и в течение последних 40 лет не было ни одной аварии. Кроме того, РК успешно осуществила проект строительства АЭС в Объединённых Арабских Эмиратах. С другой стороны, возникает неприятный вопрос «Как Южная Корея отказывается от АЭС на своей территории, но при этом собирается строить их за рубежом?».
В результате 30 июня 2018 года Саудовская Аравия определила в качестве участников конкурса на проект строительства первой в стране АЭС пять кандидатов – это РК, Россия, США, Китай и Франция. Первоначально в РК предполагали, что круг конкурентов сократится до трёх, однако теперь конкуренция усилится.
С трудностями сталкивается и потенциальное продолжение южнокорейского контракта на обслуживание атомных электростанций в ОАЭ. В 2009 году Корея выиграла контракт на проектирование и строительство на сумму 18,6 млрд долл. США, а эксплуатация и техническое обслуживание АЭС считаются более прибыльными, учитывая 60-летний срок службы атомной электростанции.
Первоначально предполагалось, что Korea Hydro & Nuclear Power (KHNP) подпишет долгосрочное соглашение о техническом обслуживании исключительно с государственными компаниями ОАЭ и выиграет проект технического обслуживания 3 триллионов вон ($2,5 миллиарда), который продлится до 15 лет после завершения строительства завода. Однако 21 ноября 2018 года Nawah Energy Company, совместное предприятие Emirates Nuclear Energy Corporation (ENEC) и Korea Electric Power Corp. (KEPCO), подписало долгосрочное соглашение об обслуживании атомной станции с французской энергетической компанией EDF, а в первой половине 2019 года ближневосточная страна решила открыть торги для нескольких игроков и разбить долгосрочный проект на несколько краткосрочных проектов для снижения затрат. Если это так, то проект будет стоить 500 млрд вон, не дотягивая до 3 трлн вон, как ожидалось изначально.
На всякий случай власти подстелили соломы. Как заявил представитель министерства торговли, «Корпорация ядерной энергии Эмиратов продемонстрировала поддержку политики правительства РК по поэтапному отказу от ядерного сектора, поэтому безосновательно говорить, что ОАЭ сомневаются в том, будет ли Корея поддерживать свои атомные электростанции».
Впрочем, кроме подобной конъюнктуры, сыграл свою роль и человеческий фактор. Данные, предоставленные KHNP консервативному депутату Чон Ю Сопу, показали, что четыре работника, отправленные в ОАЭ, в 2018 году были наказаны за незаконные действия, в том числе вождение в состоянии алкогольного опьянения, импорт запрещенного в стране алкоголя, сексуальные домогательства и словесные оскорбления. Кроме того, многие сотрудники KHNP на строительной площадке имеют проблемы с общением с должностными лицами ОАЭ из-за банального незнания английского: из 729 работников, отправленных в ОАЭ, 109 набрали менее 700 баллов в TOEIC, а трое из них получили ниже 300 баллов в тесте.
В итоге в июне вместо долгосрочного соглашения о техническом обслуживании (LTMA) минимум на 15 лет KNHP и KEPCO подписали с Nawah Energy Company соглашение об обслуживании АЭС Барака только на пятилетний срок с шансом продления еще на пять, если стороны договорятся. Вместо ожидаемых трех триллионов вон (2,5 миллиарда долларов) цена контракта составила менее одного триллиона, и отраслевые аналитики обвинили в этом администрацию Муна и его антиядерную политику. Как заявил профессор университета Соган Ли Док Хван, «это 100-процентная вина президента Муна. Если бы не он, ОАЭ не рассматривали бы возможность срыва сделки для нескольких игроков».
Чон Ен Хун, профессор Корейского передового Института науки и техники (KAIST), тоже согласился с тем, что политика администрации Муна играет значительную роль в превращении долгосрочного проекта в краткосрочный. ОАЭ должны эксплуатировать атомную станцию Барака не менее 60 или 80 лет, и нет смысла давать исключительные права на техническое обслуживание стране, которая собирается сама отказаться от АЭС. В результате «мы прошли путь от партнера до субподрядчика».
Зелёные эксперименты
При этом серьезные эксперименты властей с возобновляемыми источниками энергии показывают не только экономическую неэффективность, но и чреваты катастрофами. 15 ноября 2018 года в районе города Пхохана провинции Кёнсан-Пукто произошло землетрясение магнитудой 5,4 по шкале Рихтера. К счастью, никто не погиб, но 118 человек получили ранения различной тяжести, а 1800 местных жителей были вынуждены покинуть свои дома и жить в статусе беженцев. Сумма ущерба составила 54,6 млрд вон или 48,3 млн долларов, или около 286 млн долларов, если считать косвенные экономические потери.
В научных кругах практически сразу заговорили о том, что причина землетрясения может заключаться в работе местной геотермальной электростанции, благо эпицентр находился всего в нескольких сотнях метров от нее. Правительство сформировало комиссию с привлечением отечественных и иностранных экспертов, которая проводила изучение этого вопроса, и та подтвердила, что землетрясение в Пхохане было спровоцировано геотермальной электростанцией. Учёные пришли к выводу, что давление, усилившееся в результате бурения и подачи воды в ходе получения геотермальной энергии, спровоцировало сейсмическую активность. С 2009 года по ноябрь 2017 в регионе случилось 520 землетрясений, из которых около 240 произошли в пределах пяти километров от места, где применяли гидравлическую стимуляцию.
В результате геотермальная электростанция тоже будет закрыта, а жители Пхохана уже подали иски против правительства и компании-оператора геотермальной электростанции: если благодаря сборам подписей иск распространится на всех горожан, его сумма составит до 9 трлн вон.
Не меньше проблем с водородной энергетикой, которую Мун очень любит и продвигает. По планам президента, к 2020 году будет установлено почти 10 тыс. устройств быстрой зарядки электромобилей, к 2022-ому решено распространить 433 тыс. электромобилей и 67 тыс. водородных автомобилей, а к 2030-ому весь общественный и грузовой транспорт РК станет электрическим и водородным. Если же все 7 тысяч сеульских автобусов будут заменены на водородные (которые, проезжая один километр, очищают 4,86 килограмма воздуха), это позволит очистить объём воздуха, достаточный для дыхания 530 тыс. взрослых в течение года.
Правительство решило в течение пяти лет инвестировать 2 млрд 300 млн долларов в создание промышленной экосистемы водородных автомобилей. Средства пойдут на увеличение производственных мощностей, создание автобусов с водородными двигателями, разработку объектов хранения водорода. Ожидается, что данные инвестиции позволят к 2022 году создать 3800 рабочих мест и произвести 16 тыс. автомобилей с водородным двигателем. 11 декабря 2018 года на церемонии начала строительства второго завода по производству систем водородных топливных элементов, состоявшейся в Чхунчжу провинции Чхунчхон-Пукто на территории завода Hyundai Mobis был представлен план запустить к 2030-ому производственную платформу, которая позволит ежегодно выпускать до 500 тыс. водородных электромобилей. Если инвестиции будут осуществляться по плану, то к 2030 г. проект позволит создать 50 тыс. новых рабочих мест. Если учитывать косвенное трудоустройство, то в рамках проекта работу получат 220 тыс. человек. Ежегодный экономический эффект, по прогнозам, составит примерно 23 млрд долларов.
17 января 2019 года правительство обнародовало свое видение водородной экономики, заявив, что автомобили и топливные элементы, работающие на водороде, создадут 43 трлн вон (38,2 млрд долларов) экономической стоимости и 420 тыс. рабочих мест к 2040 г. Наряду с водородными автомобилями правительство будет содействовать производству топливных элементов для выработки электроэнергии, чтобы к 2040 г. суммарная мощность составляла 15 гигаватт. Из них 8 гигаватт будут использоваться для внутреннего потребления, что составляет от 7 до 8 % совокупной мощности Кореи.
Однако, как можно заметить, речь идет о долгосрочных проектах, которые пока предстоит разработать ещё на уровне концепции. Министерство науки и информационно-коммуникационных технологий РК только планирует в течение пяти лет вложить порядка 60 млрд вон или 53,3 млн долларов в развитие технологий в сфере производства и хранения водорода в целях создания стабильной системы поставок водорода. Работа по подготовке дорожной карты по реализации концепции водородной экономики должна завершиться до окончания третьего квартала 2019 года, а на данный момент «уровень развития технологий водородной энергетики РК составляет 77,7 % от уровня США». РК нуждается в развитии имеющихся технологий в этой сфере в целях укрепления конкурентоспособности, а также в развитии технологий в соответствии с местными условиями. В 2019 правительство РК вложит в исследования и разработки технологий чистой энергии 902 млрд 900 млн вон или 760 млн долларов, что на 61,2 % больше, чем в 2016 г.
Похоже, президент РК не понимает важной вещи. Водород рекламируют как отличное и экологически чистое топливо, и он действительно является таковым. В результате его сгорания образуются водяные пары (никаких парниковых газов), а благодаря своей атомарной массе он потенциально наилучшее горючее. Но в чистом виде водород в природе не встречается, это вторичное топливо, которое можно только произвести. Видные специалисты по химии утверждают, что водород нельзя сделать более дешевым, чем углеводородное топливо. Точнее, дёшево водород можно получать только или путём термоядерной реакции, или с помощью биотехнологий, но эти технологии существуют больше на бумаге, чем в реалиях.
При этом при хранении водорода нужно соблюдать очень большую осторожность. Если водород просочится из емкостей, то он образует газовоздушную смесь, более известную как «гремучий газ», воспламеняющуюся от малейшей искры. Чтобы увидеть, что это такое, можно посмотреть на хронику гибели дирижабля «Гинденбург», сгоревшего в считанные секунды. В результате, как считает российский эксперт Дмитрий Верхотуров, езда на водородном автомобиле будет напоминать ношение гранаты с вынутой чекой в кармане. В принципе можно, но малейшая неосторожность приводит к взрыву. Первым звонком можно считать взрыв 400-литровой ёмкости с водородом, который произошел на одном из предприятий в технопарке города Каннын провинции Канвондо. В результате инцидента два человека погибли, еще четверо получили ранения.
Что же касается широко разрекламированных солнечных батарей, то гористый рельеф Кореи не позволяет, в отличие от Сахары, отводить под наземные солнечные батареи большое количество площадей. Да, они хорошо разгружают домохозяйства (в этом качестве успешно применяются и в Израиле, и в КНДР) но для того, чтобы питать от батарей завод, их площадь должна измеряться гектарами.
Эту проблему пытаются решить, размещая «солнечные зеркала» на воде или территориях, отвоеванных у океана при помощи дамб. Так, Корейская государственная корпорация по развитию сельских районов планирует создать крупнейшую в мире сеть надводных энергетических установок по получению солнечной энергии. Её общая мощность составит 280 мВт. Установки будут созданы на озёрах Сокмун и Тэхо в провинции Чхунчхон-Намдо, и Кохын в провинции Чолла-Намдо. Отмечается, что надводные установки на 10 % эффективнее наземных, плюс проект позволит ежегодно сокращать выбросы парниковых газов на 160 тыс. тонн. Однако это долгосрочный и дорогостоящий проект, а эксперты уже предупреждают, что эффективно надводные солнечные батареи будут работать до первого шторма или сильного волнения.
30 октября 2018 года агентство развития и инвестиций Сэмангым провело церемонию начала масштабного проекта создания зоны солнечной и ветровой энергетики, которая будет способна вырабатывать энергию мощностью 4 ГВт. Для его реализации будет выделено 500 млн долларов из госбюджета, плюс 8,7 млрд долларов частных инвестиций. Президент Мун Чжэ Ин уделяет большое внимание данному проекту, но упомянутые выше инвестиции будет привлечь довольно сложно, поскольку проект не обсуждался на общественных слушаниях и не проходил исследование на целесообразность.
Американцы помогут
Таким образом, от атомной энергетики надо отказываться по политическим соображениям, ТЭЦ на угле слишком неэкологичны, а ставки на возобновляемые источники энергии себя не оправдывает: солнечная энергетика пока больше съедает энергии и средств на строительство и содержание, чем приносит пользу. Разумным выходом в этом направлении станут поставки нефтепродуктов из-за рубежа, хотя Южная Корея и так является пятой в мире по импорту нефти.
До недавнего времени РК активно пользовалась углеводородами из Ирана, будучи третьим по объёмам покупателем нефти из Ирана после Китая и Индии, однако сотрудничество прекратилось в связи с восстановлением Вашингтоном санкций. Образовавшийся пробел Соединенные Штаты пытаются закрыть поставками своих нефтепродуктов, - к 27 ноября 2018 г. 10 танкеров доставили в страну 12 млн баррелей нефти из США. Это больше, чем общий показатель за последние семь месяцев.
На рост ввоза нефти из США также влияет продолжающееся торговое противостояние США и КНР, отчего американские компании ищут новых партнёров в РК, Японии, Индии и других странах, а также снижение стоимости американской нефти и удорожание данного товара на Ближнем Востоке. В 2018 г. РК заняла второе место по объёму импорта американской нефти, обойдя Китай. Среднесуточный объём южнокорейского импорта нефти из США составил 236 тыс. баррелей, однако автору попадалась информация о том, что два крупных нефтеперерабатывающих завода Южной Кореи, SK Innovation и Hyundai Oilbank, приостановили поставки сланцевой нефти из США из-за повышенного содержания посторонних примесей — металлов и химикатов.
Данный ход имеет явное политическое измерение. Таким образом, США пытаются посадить Республику Корея на нефтяную иглу, что позволит им сделать южнокорейский режим более послушным, в том числе и с точки зрения действий, на которые правительство Муна, позиционирующее себя как старающееся избегать излишней зависимости от Америки, пойти не может. Вашингтон активно намеревается вовлекать Сеул в торговую войну с Пекином на своей стороне, что опять-таки может быть чревато обострением отношений и неформальными китайскими санкциями, не меньшими чем те, которые обрушились на Сеул, когда предшественница Муна, Пак Кын Хе, приняла решение о размещении на территории РК элементов американской ПРО, формально направленной против КНДР, а на деле - и против России и Китая.
Мун Чжэ Ин старается позиционировать Южную Корею как государство, проводящее самостоятельную политику, но экономических возможностей для этого не хватает, потому что усугубление зависимости от США будет бить по его рейтингу в левых кругах и де-факто усиливать позиции его оппонентов в консервативном лагере, которые и так неконструктивно критикуют любую его инициативу в рамках «правил» корейского фракционизма. При этом время работает против Муна, поскольку если в Корее, как и год назад, лето будет слишком жарким, из этого последует скачок расходов на электроэнергию благодаря интенсивному использованию кондиционеров. Год назад в рамках популистской политики Мун объявил скидки для населения, а образовавшийся разрыв энергокомпаниям вроде бы удалось возместить из бюджетных денег. Однако в этом году из-за обструкции консерваторов проект дополнительного бюджета пока не удаётся согласовать, и для президентства Муна это может стать проблемой. Существенное повышение тарифов на электроэнергию или её отключения вполне могут серьёзно уронить рейтинг Муна, особенно на фоне усугубления иных проблем в экономике и отсутствия прогресса в межкорейском урегулировании, где после саммита в Ханое наблюдается определенный застой. Между тем, резкий вздет президентского рейтинга в РК ранее был в основном связан с успешными мероприятиями на данной ниве, после чего он испытывал медленное волнообразное снижение.
Но можно обратиться и к России
В такой ситуации Южной Корее нужен нейтральный и независимый партнер, способный компенсировать ее энергетические потребности. И такой партнер есть – Россия. Даже если вынести за скобки трехсторонние проекты, включавшие в себя строительство на территории полуострова трубопровода и/или линии электропередач, известные с конца 2000-х гг., если не ранее, две страны вполне могут начать взаимовыгодное сотрудничество. На Дальнем Востоке России есть нужные месторождения и существует развитая инфраструктура. Мощности южнокорейского судостроения, которое в последнее время сталкивается с определенным кризисом и нехваткой заказов, вполне могут быть употреблены на строительство серии супертанкеров, которые будут возить туда-сюда российский газ. Разумеется, непростая ситуация, в которой оказался Сеул, создает возможность для того, чтобы условия сделки были бы выгодны для России с точки зрения как прямой цены контракта, так и перспективных южнокорейских инвестиций в Приморье и другие регионы российского Дальнего Востока. Если обе стороны возьмутся за дело в обозримом будущем, у них есть шанс объявить о договоренности до выборов, что позволит Муну укрепить свои позиции.
Надо отметить и то, что несмотря на волюнтаристские решения в экономике и внутренней политике, с точки зрения политики внешней Мун более соответствует российским интересам, чем консерваторы, для которых характерна куда большая ориентация на США и куда менее конструктивная позиция в отношении Пхеньяна. В конце концов, межкорейское олимпийское потепление 2018 года во многом было связано с тем, что северокорейское приглашение к диалогу было принято, после чего и последовали сначала северокорейские представители на Олимпиаде в Пхёнчхане, а затем серия межкорейских саммитов, благодаря которым региональная напряженность существенно снизилась. Это означает, что с точки зрения поддержания региональной стабильности России выгодно сохранение у власти носителей данного тренда.
При этом надо учитывать, что в 2020 году состояться важные для Муна парламентские выборы. Во-первых, они будут промежуточной проверкой того, насколько президент и правящая партия сохраняют доверие народа, во-вторых, для президента жизненно важно обеспечить парламентское большинство, необходимое для проведения в жизнь большинства его проектов. Это означает, что энергетические проблемы желательно решить до этого срока.
