«Видный критик Путина задержан», — так старейший немецкий еженедельник Die Zeit написал о задержании Любови Соболь, юриста Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального. Еще пару недель назад о юристе Соболь никто в стране (кроме Навального) и ничего (кроме Навального) не слышал, а сегодня ВВС называет ее «русской Жанной Д`Арк».
Что тут принципиально, если оставить в стороне эмоциональный запал немецких и британских журналистов? Принципиально, что протест по поводу выборов в московскую городскую Думу внезапно оказался вовсе не московским. Ни одного лозунга антимосковского в рядах протестующих не было. Лидеры этого протеста, еще недавно мечтали максимум о роли региональных заводил, а неожиданно оказались в роли ниспровергателей режима. Насколько внезапно и неожиданно, вопрос отдельный, но тоже не бином Ньютона.
Конфликт возник абсолютно на пустом месте. Понятно, что три-четыре оппозиционера погоды в муниципальном парламенте бы не сделали. Да и сама Мосгордума, как известно, ничего не решает не то, что на федеральном - даже на местном уровне: городской бюджет формируется, фактически, без её участия. Кому же тогда потребовалось делать из мухи слона, превращая мелкую незначительную проблему в международный скандал? Складывается ощущение, что кто-то наверху был заинтересован в эскалации, и московские протесты — изначально являются срежиссированной акцией, классической провокацией политтехнологов...
Илья Яшин уже два года возглавляет Красносельский муниципальный округ, и никаких угроз городской или федеральной власти оттуда не исходит. Лучший способ погасить протест, заставить его лидеров реально работать. Оказался бы Яшин и еще пара «непримиримых» в Мосгордуме, ничего бы это не изменило.
Сразу по горячим следам протестов несколько отечественных политологов и аналитиков отметили, что мероприятия подобного масштаба, с таким уровнем организации и медийной поддержки, возможны только при наличии раскола внутри элиты. Замечание хоть и верное, но понимания о сути происходящих событиях оно не добавляет.
Любой протест, любой переворот всегда несет в себе раскол элит на две части. Это раз. Если элита разделена на три и более частей, это уже не раскол, не протест и не переворот. Это необходимость переговоров, согласований и компромиссов. И это два. Если протест выплеснулся на улицу, то элитный раскол оформился, и примирение уже невозможно. Это три.
Древние римляне говорили: «общее в сравнении». Общим для трех перечисленных факторов и ситуации в целом является будущий транзит власти. Если говорить прямо, то общим является вопрос преемника на посту президента. Не секрет, что московского мэра Сергея Собянина давно рассматривают как один из вариантов транзита.
Серей Семенович и сам себя так рассматривает по одной простой причине: после Москвы достойным «призом» для любого политика является только Россия. Тут можно вспомнить о судьбе Никиты Хрущева и Бориса Ельцина, а можно вспомнить и о судьбе Лужкова, который через «Отечество» и авторитет Евгения Примакова хотел въехать в Кремль.
Понятен и водораздел системных сил в стране. Есть частный бизнес, который все еще осознает себя частью глобального рынка (ждет реванша). И есть госкорпорации, которые защищают свой статус перед всем хозяйственным комплексом страны, действуя порой вопреки и рыночной конъюнктуре, и даже собственной прибыли. Все системное взаимодействие с Китаем и Индией строится исключительно через крупные государственные компании.
Собянин всё последнее время старательно избегал федеральной повестки. В стране и за рубежом сложился образ московского мэра как рыночно-ориентированного управленца. Фигура достойная поддержки либеральных сил, но намного более серьезная, чем нынешней премьер Дмитрий Медведев. У него давние и очень тесные связи с частными корпорациями, которые были созданы в 90-е. Можно вспомнить хотя бы когалымский период его биографии (Когалым — вотчина крупнейшей частной нефтяной компании Лукойл). Есть у Собянина свои ставленники в губернаторском корпусе. Причём, что любопытно, руководят они как раз теми регионами, где в последнее время мы наблюдаем неуправляемые (а, может быть, как раз умело управляемые) протестные акции, возникшие, как и в Москве, «на ровном месте».
Ничего антисистемного в амбициях Сергея Собянина нет. Плох тот солдат, который не мечтает о маршальском жезле. Москва — это не регион, это площадка сосуществования элит, страна в миниатюре. Здесь тесней, а противоречия бизнес-групп явственней. Кто сумел найти общий язык с Москвой (или «зачистить» Москву), тот автоматически становится претендентом на пост №1 в стране.
Сергей Собянин найти общий язык с Москвой не смог. Остатки лужковской социальной политики он заменил программами бесконечного благоустройства. Остатки лужковской медицины – показными шатрами в парках города. Лужковскую точечную застройку – реновацией. Собянин меняет среду обитания и образ жизни москвичей, не спрашивая на то их согласия, а это самый болезненный социальный вопрос. Соответственным является и отношение москвичей к Собянину.
Думаю, не ошибусь, если скажу, что у Сергея Семеновича сегодня нет ни единого электорального шанса. Да еще и на фоне скандалов вокруг доходов и недвижимости московских вице-мэров. А что делает политик, когда он теряет электоральные перспективы? Он начинает провоцировать угрозы. В политике отсутствие конструктивной повестки дня, всегда компенсируется вопросами совместной безопасности…
Доцент департамента политологии финансового университета при правительстве России Леонид Крутаков
