Ответ на критику из ЦБ

Предисловие

Уже который год на страницах «Эксперта» и не только там я пишу, что в основе здорового экономического роста (любой страны, не только России) лежит правильная денежно-кредитная политика.

Вот и 29 июля «Эксперт-онлайн» опубликовал мою статью, как президенту Путину добиться наконец от правительства и Центрального банка быстрого (в течение 3-х месяцев) перехода к росту российской экономики (см. «О росте ВВП на 5%»). Там с цифрами в руках я показал, что для роста ВВП на 5% достаточно добиться от Центробанка  роста реальной денежной массы[1] на 26% в год. И добиться этого можно в течение трёх месяцев, а все необходимые инструменты находятся в руках ЦБ.

И вот впервые за все эти годы на публикацию отреагировал представитель ЦБ. Кирилл Сосунов из департамента денежно-кредитной политики Банка России откликнулся заметкой «Критика статьи «О росте ВВП на 5%».

Итоговые выводы Кирилла просты: Центробанк ничего для роста сделать не может, а чтобы роста добиться «… властям нужно … проводить те самые реформы, о которых уже почти 30 лет много говорят, но мало делают….”

Кирилл, по сути, повторил позицию главы ЦБ. Экономический рост – зона ответственности правительства, а не Центрального банка, об этом Эльвира Набиуллина неоднократно заявляла. По её мнению, необходимы структурные реформы, которые позволят перейти к новой модели роста при неблагоприятных внешних условиях и высоких рисках, а изменения денежно-кредитной политики не могут компенсировать ограничения для роста.

Мои ответы на классические вопросы «Кто виноват?» и «Что делать?» - прямо противоположные:

1) правительство в затянувшейся на 10 лет стагнации не повинно, ибо никаких серьёзных рычагов ускорить рост экономики у правительства нет. Все такие рычаги сосредоточены в руках истинного виновника торжества, Центрального банка России.  Один из таких рычагов – контроль Центробанка над денежной массой, другой – контроль над инфляцией.

2) Чтобы вывести экономику России с нынешнего околонулевого на хотя бы 5% рост, ни новых реформ, ни новых национальных проектов не нужно. Достаточно, чтобы Центробанк вернулся к темпам прироста реальной денежной массы, обычным для нулевых годов. Упомянутые в моей статье темпы роста РДМ в 26% (то есть, рост номинальной денежной массы на 32% в год при удержании инфляции на текущем уровне в 4,5%) гарантируют 5% рост ВВП.  А для удобства пользователя президенту предложена целая «Таблица умножения ВВП».

«Экономический рост России в руках ЦБ», - настаиваю я. ЦБ же от ответственности за этот рост открещивается. Поэтому критический отзыв из Центробанка на мою «инструкцию президенту» представляется мне вполне естественным. Разберём эту критику по полочкам.

Деньги влияют на экономику или наоборот?

Отдаю должное Кириллу Сосунову, он почти[2] верно изложил суть как моей позиции («… чтобы увеличить ВВП, нужно просто добиться роста реальных денег в экономике»), так и, соответственно, совета президенту («…всё, что для этого нужно – это потребовать от Банка России повысить ключевую ставку и одновременно начать наращивать денежное предложение»).

Более того, Кирилл согласился со мной, что между ВВП и реальной денежной массой существует тесная взаимосвязь (по моим расчётам получилось, что свыше 99,5% изменений российского ВВП объясняются динамикой реальной денежной массы).

Однако, упрекает меня далее оппонент, «… [автор] упускает из виду одну из основ макроэкономики – эта связь действует в противоположном направлении», и «…автор путает зависимую и независимую переменную, это не ВВП зависит от реальной денежной массы, а реальная денежная масса зависит от ВВП». 

Денежная масса влияет на ВВП - или это ВВП задаёт динамику денежной массы? Проще говоря: «экономика» виляет «денежным хвостом», или наоборот? Вопрос действительно важный и в моих построениях краеугольный, поэтому остановимся на нём подробнее.

О важности денег известно давно

Что количество денег в стране сказывается на её экономике, известно давно. Не случайно ведь меркантилисты (меркантилизм – экономическое течение, популярное в 16-18 веках) объявили важнейшей задачей государства борьбу за приток натуральных денег в страну и против их оттока за её пределы[3]. Надо сказать, что в России одним из первых последователей меркантилизма был Пётр Первый, он же стал и одним из самых успешных меркантилистов-практиков (см., например, «Пётр Первый и ставка ЦБ»). Пётр прекрасно понимал, что мало завоевать выход к морю для торговли (читай – экспорта). Мало получить приток серебра от экспорта товаров по морским путям. Надо ещё этот приток серебра превратить в наши, российские деньги. Попросту говоря, перечеканить талеры и прочие западные монеты в наши рубли.

Объём чеканки при Петре вырос многократно (график).

График 1. Среднегодовой объём чеканки вырос при Петре Первом почти в шесть раз.

Источник: «Как нарастить доходы бюджета: секрет Екатерины Второй»

Если в начале его правления в среднем в год чеканилось монет на 221 тыс. руб., то в последние 26 лет его правления среднегодовая чеканка монет достигла 1 млн 217 тыс. руб. – в шесть раз больше!

То есть, доходы от экспорта российских товаров не лежали без дела. На монетных дворах Петра Первого серебряный и золотой лом западных монет незамедлительно превращался в полновесные российские рубли.

Ещё более успешной и изощрённой в финансовых делах оказалась Екатерина Великая. В годы её правления в России был реализован один из самых успешных в мире на тот момент проект по внедрению бумажных денег – ассигнаций. Благодаря им расширение пределов империи и бурный рост экономики при Екатерине обеспечивался мощной денежной накачкой экономики, причём практически безо всякой инфляции.

График 2. Выпуск денег при Екатерине Великой бурно рос.

Источник: «Как нарастить доходы бюджета: секрет Екатерины Второй»

18 лет с начала выпуска ассигнаций (1769-1787) ассигнационный рубль котировался практически на уровне рубля серебром. И лишь с 1788 г. началось падение цены ассигнационного рубля, которое при этом не превысило 30% за 9 лет.

Некоторые ставят под сомнение успешность этого проекта на том основании, что позже так называемый "ассигнационный рубль" стал постепенно цениться меньше, чем рубль серебряный (серебро тогда было аналогом мировой валюты).

Но сравнение курса ассигнационного рубля к серебряному при Екатерине Второй и курса рубля к доллару с 2000-го года (год избрания президентом Владимира Путина) однозначно в пользу Екатерины (график).

График 3. Падение курса ассигнаций при Екатерине по нынешним меркам очень мало.

Источники: Юхт, 1994; Кауфман, 1910; расчеты Сергея Блинова

В 1796 году - в год смерти императрицы - за один рубль ассигнациями давали 70 копеек серебром. Это значит, что бумажный рубль потерял в стоимости 30%. В первые же 18 лет существования ассигнационного рубля он котировался практически наравне с серебром и в стоимости не терял.

Иная картина с нынешним рублём. С 2000 года рубль потерял более 55% своей стоимости по отношению к доллару (современной мировой валюте).

И Екатерина Вторая, и Пётр Первый прозваны Великими. Но были бы возможны их великие достижения без мощной денежной подпитки, без насыщения экономики деньгами? Конечно же нет, и великие императоры это понимали. «Деньги суть артерия войны», - говорил Пётр, сам прекрасно понимавший важность денег. У Екатерины же были правильные советники, которые убеждали её в пользе «умножения денег», приводя, в частности, пример Голландии «по малости своей паче всех изобилуемой деньгами и кредитомъ»[4].

Это был исторический экскурс. А что говорит о влиянии денег на экономический рост современная наука?

Сокращение денежной массы как причина Великой депрессии

Грозные российские самодержцы и реально крутые авторитеты западной экономической мысли в вопросах кредитно-денежной политики оказываются-то по одну сторону баррикад. Хвост следует за собакой, экономический рост идёт за ростом объёма денег в экономике, утверждает, например, вслед за нобелевским лауреатом и основоположником современного монетаризма Милтоном Фридманом, знаменитый Бен Бернанке.

Авторитет Бена Бернанке в макроэкономике и в мире финансов исключительно высок. Он ведь не только выпускник Гарварда, докторант в Массачусетском технологическом институте, а сейчас профессор в Принстоне. И не просто автор многочисленных научных статей в самых авторитетных научных журналах и учебников по макроэкономике.

В дополнение к своему гигантскому теоретическому багажу у Бернанке есть и уникальный опыт практика: в 2006-2014 годах он возглавлял Федеральную резервную систему США (ФРС – центральный банк США) при президентах Буше и Обаме. На период его руководства пришлось время Великой рецессии 2008-2009 гг., самого мощного финансово-экономического кризиса 21-го века.

Благодаря правильной и решительной монетарной политике (так называемому количественному смягчению, одному из вариантов расширенного денежного предложения) не допустил в США второго издания Великой Депрессии 1929-33 гг.

Отметим, что глава российского Центробанка Сергей Игнатьев, в отличие от Бернанке, при первых же признаках кризиса в Америке впал в панику, вместо расширения денежного предложения сократил денежную массу на десятки процентов. Он на пустом месте свалил бурно растущую до того экономику России в спад: -7,8%. Это худший результат не только в мировой двадцатке, но и в СНГ.

Что же такое знал выпускник Гарварда Бернанке и не знал выпускник МГУ Игнатьев? Как, впрочем, не знали и другие выпускники МГУ, волею случая возглавившие Центральный банк: Сергей Дубинин, обрушивший сначала рубль, а потом и экономику в 1998 году; Эльвира Набиуллина, обрушившая сначала рубль, а потом и экономику в 2014 году?

Бен Бернанке, в отличие от Сергея Дубинина, Сергея Игнатьева и Эльвиры Набиуллиной, был очень хорошо знаком с идеями Милтона Фридмана и, главное, знаком его эпохальным трудом, “Монетарной историей США, 1867-1960”[5]. Вот что говорит о роли этой книги сам Бен Бернанке:

«В своей «Монетарной истории» Фридман и Анна Шварц привели доказательства того, что экономический коллапс 1929–1933 годов был следствием того, что национальный денежный механизм дал сбой. В противовес распространенному мнению, что деньги были пассивным игроком в событиях 1930-х, Фридман и Шварц утверждали, что «[экономический] спад 1929–1933 годов — трагическое свидетельство важности денежных сил»

(цитируется по публикации «Уроки Великой депрессии», журнал «Эксперт» №46, 2014. Оригинал выступления на английском языке есть на сайте ФРС).

Иначе говоря, по мнению Фридмана, это динамика денежной массы повлияла на объём национального производства в США.

График 4. Фридман показал: во время Великой депрессии ВВП следовал за денежной массой

Источник: FRED

Гипотеза Фридмана позволяла объяснить многое: и медленное возвращение производства к докризисным уровням, и повторную рецессию 1937-38 годов. И причина проста: экономика США росла лишь настолько, насколько ей это позволяла динамика денежной массы (график 3).

Конечно же, и в американских университетах нашлись критики, которые, подобно Кириллу Сосунову, стали утверждать, что влияние денежного сокращения на экономический спад неочевидно, что это уменьшился «спрос на деньги» со стороны падающей экономики.

Статистик, изучающий данные о Великой депрессии, заметил бы, что денежная масса, объемы производства и цены в Соединенных Штатах падали вместе в 1929–1933-м и вместе поднимались в последующие годы. Но эти корреляции не отвечают на ряд вопросов. Действительно ли изменения в денежной массе в значительной степени стали причиной изменений в ценах и объеме производства? Или, наоборот, объем денег пассивно реагирует на состояние экономики? Или, может, существует какой-то неизмеримый фактор, который влияет на все три переменные?

(там же)

Как же доказать, что это ФРС, изменяя количество денег, воздействует на экономику, а не падающий объём производства снижает «спрос на деньги»? Фридману и Шварц это удалось.

В самом сердце анализа Фридмана и Шварц лежит определение исторических периодов, когда изменения в монетарной политике происходили по причинам, не зависящим от объема производства и цен. Во времена ранней Депрессии таких эпизодов было четыре.

(Там же)

Говоря простым языком, Фридман нашёл четыре случая, когда «экономика об этом не просила», но ФРС при этом изменяла количество денег в экономике. В трёх случаях ФРС сокращала денежную массу, и экономика падала. В одном случае ФРС денежную массу наращивала, и экономика начинала подниматься.

Случай увеличения денежной массы произошёл в 1932 году и особенно важен для нас:

«… в апреле 1932 года Конгресс начал оказывать значительное давление на ФРС, чтобы смягчить денежно-кредитную политику, в частности проводить крупномасштабные покупки на открытом рынке ценных бумаг. Правление хотя и неохотно, но между апрелем и июнем 1932 года санкционировало покупки... Как заметили Фридман и Шварц, «за прекращением снижения денежной массы и началом программы покупки последовали заметные изменения общего экономического состояния… Оптовые цены стали подниматься в июле, производство — в августе. Занятость фабрик, грузооборот железных дорог и другие многочисленные индикаторы активности говорят о том же. В общем, как и в начале 1931 года, данные показывают признаки циклического возрождения». К сожалению, хотя несколько представителей ФРС поддержали программу покупки бумаг на открытом рынке, многие не сочли эту политику подходящей. Поэтому, когда Конгресс ушёл на перевыборы 16 июля 1932 года, ФРС остановила программу. Ко второй половине года экономика снова резко рухнула».

(Там же)

Важен этот случай потому, что в нём рассматривается смягчение денежной политики через операции на открытом рынке, то есть не «процентное», а «количественное» смягчение денежных условий.

Начиная с 1980-х годов  многочисленные исследования (см., например, Choudhri and Kochin, 1980; Eichengreen and Sachs, 1985) показали, что сокращения количества денег во многих странах во время Великой депрессии случились не из-за падения производства, а из-за приверженности этих стран «золотому стандарту». В этих странах, например, проводились золотые интервенции (аналог нынешних валютных интервенций), а также принимались другие меры сжимающие денежную массу, что приводило в итоге к падению производства. Всё это подтвердило гипотезу Фридмана о влиянии денежных сил на экономику.

Признание влияния этих денежных сил нашло отражение и в законах. Сейчас обязанность поддерживать рост денежных и кредитных агрегатов (а значит и денежной массы) на должном уровне включена в закон о ФРС:

Получается, что в связке «ВВП –денежная масса» влияющим фактором является как раз денежная масса, что давно установлено учёными макроэкономистами.

Противоположная же идея Кирилла Сосунова - что рост реальной денежной массы является следствием роста экономики, не подтверждается ни учёными макроэкономистами, ни практикой. Производство не рождает деньги. Даже советским учёным было известно, что другой авторитет и основоположник макроэкономики Джон Мейнард Кейнс «отказался от столь очевидно абсурдной теории, как теория Ж.-Б. Сэя о невозможности общего перепроизводства, о невозможности превышения совокупного предложения над совокупным спросом[6]».

Поэтому ждать, когда денежная масса в России вырастет благодаря росту ВВП, не только бесполезно, но и опасно.

Может ли ЦБ увеличить денежную массу, если захочет

Итак, ждать, когда денежная масса вырастет сама собой, нет смысла. Очевидно, что в дело должен вступить Центробанк. Но Кирилл и здесь заранее подготовил позиции для отступления.

«… совет Сергея просто-напросто нереализуем. Невозможно одновременно увеличить ключевую ставку и наводнить экономику ликвидностью. Другими словами, такие действия Центрального Банке не только не приведут к росту экономики, они просто нереализуемы», - пишет он.

Он утверждает, что даже если ЦБ будет добавлять деньги путём покупок на открытом рынке, то сам же Центробанк «вынужден» будет по другим каналам эти деньги изымать.

Банку России для того, чтобы удержать [межбанковскую ставку] на выбранном повышенном уровне ключевой ставки придется проводить обратные операции на открытом рынке – изымать ликвидность.

Во-первых, позвольте, Кирилл, внимательно ли Вы читали мою статью? Ведь там чёрным по белому написано, что «добавление рублей в экономику покупкой активов на открытом рынке не должно нивелироваться другими действиями ЦБ или правительства (например, операциями Центробанка по абсорбированию ликвидности или изъятием рублей на счета Казначейства в ЦБ путём заимствований и сбора налоговых поступлений)».

Во-вторых, а кто сказал, что удержание межбанковских ставок вблизи ключевой является необходимым? Во время бурного экономического роста 2000-2008 годов межбанковские ставки были значительно ниже ставки ЦБ. Подобная же ситуация наблюдалась и в 2010-2011 годах.

График 5. В 2000-2008 и 2010-2011 годах межбанковские ставки были ниже ставки ЦБ, что не мешало росту ВВП.

Источник: ЦБ РФ. Ставка ЦБ – на конец месяца.

Это говорит о том, что межбанковские ставки ниже ставки ЦБ — это не проблема. Более того, только в такие периоды в России и наблюдались высокие темпы экономического роста. И если ЦБ вовсе отменит нижнюю границу процентного коридора, никаких проблем с экономическим ростом это не создаст, возможно, даже наоборот.

Но отмена нижней границы процентного коридора - не самое важное дело, и, в принципе, не обязательна. Важнее главный принцип: все остальные инструменты и правила должны «подстраиваться» под задачу роста реальной денежной массы (= роста ВВП), а не наоборот.

А других серьёзных аргументов, почему ЦБ не может нарастить реальную денежную базу, Кирилл не приводит.

Так что Центробанк может наращивать денежную массу. И ему имеет смысл с облаков (где денежная масса растёт благодаря росту ВВП) спуститься на грешную землю, где центральные банки давно опробовали опыт вливания денег в астрономических масштабах. И это не только ФРС с её опытом количественного смягчения. Это, прежде всего, собственный опыт ЦБ России 2000-2008 годов.

Ещё один факт говорит о реальных технических возможностях ЦБ в денежной сфере. Прямо сейчас ЦБ сжимает денежную базу[7], и, соответственно, сжатие денежной массы и дальнейшее торможение и без того стагнирующей экономики не заставят себя ждать. Другими словами, возможности у ЦБ есть, только используются они во вред, а не во благо.

О других предложениях Кирилла Сосунова

В завершение своей критики Кирилл вовсе уходит от темы денег и даёт советы по ускорению экономического роста путём роста производительности труда и различного рода реформ в сфере образования, науки, развития человеческого капитала, других «политических и экономических реформ». Понятное дело, ответственность за все перечисленные реформы лежит не на ЦБ, так что такая аргументация очень похожа на простой «перевод стрелок». Тем не менее, отметим пару моментов.

Во-первых, Кирилл запутался.

«Теория экономического роста говорит о том, что устойчивый темп роста экономики зависит от единственной переменной – темпа роста производительности труда, более того, он просто равен ей. То есть властям нужно … вести политику, ведущую к росту производительности»

Подождите, Кирилл, если рост производительности труда тождественен экономическому росту, то вы призываете вести политику, ведущую к экономическому росту, чтобы добиться экономического роста? Тавтология какая-то получается. Что-то типа «для того, чтобы ВВП рос, надо добиться роста ВВП».

Тем не менее, эта мысль повторяется: «ВВП – это и есть все товары и услуги, произведённые в экономике, и единственный способ его увеличить – это просто научиться производить больше товаров и услуг и суметь улучшить их качество».

Во-вторых, ничто из перечисленного Кириллом, включая производительность труда, ничего не объясняет (да и не может объяснить) в российской экономической действительности.

Например, за первые три квартала 2008 года ВВП России вырос на 7,8%. Но в четвёртом квартале началось падение. И за первые три квартала 2009 года ВВП упал на 9,7%. Разительные перемены! Но почему произошло это падение ВВП? Объясняют ли это предложенные Кириллом факторы?

• Может быть, все рабочие вдруг из квалифицированных превратились в неумелых?
• Или все современные станки вдруг превратились в допотопные?
• Резко разладился порядок в системе образования и науки?
• Или все вдруг стали «заинтересованы … в поиске ренты (получении откатов, взяток, уходе от налогов и т.д.), а [не] в активной экономической деятельности, производстве товаров и услуг»?

Очевидно, дело не в этом, ведь изменения в экономике произошли резко, в считанные месяцы.

Но даже если принять на веру влияние этих факторов, то как объяснить, что в первые три квартала 2010 года ВВП уже опять рос на 4,3%? Произошла обратная метаморфоза и неумехи опять стали квалифицированными, плохие станки стали хорошими, наладился порядок в системе образования и науки? И все вдруг стали «заинтересованы не в поиске ренты, … а в активной экономической деятельности»? Очевидно – нет. И это полный провал теории Кирилла – она ничего не объясняет.

Зато теория Фридмана, с небольшой модификацией, объясняет всё. Сделаем важное уточнение: поправка на инфляцию в исследованиях Фридмана была не важна, ведь в США цены были стабильными или даже падали. Другое дело - страны с высокой инфляцией как, например, Россия. ВВП в таких странах зависит не от номинальной, а от реальной, то есть скорректированной на уровень инфляции, денежной массы[8].

Переход от номинальной денежной массы к реальной – важная модификация денежной теории, позволяющая применять её во всех странах, а не только в странах с низкой инфляцией.

Получившаяся Теория Реальных Денег позволяет объяснить все кризисы и взлёты российской экономики.

Так, резкий обвал экономики в конце 2008 года объясняется тем, что в течение пяти месяцев, начиная с сентября 2008 года, Центральный банк России проводил масштабные валютные интервенции, потратив на это 200 миллиардов долларов. Но не трата долларов испортила дело. В ходе этих интервенций из экономики было изъято 5,5 триллионов рублей, и именно это драматическое сжатие денежной массы вызвало коллапс в экономике.

Быстрое восстановление экономики в 2010 году тоже объясняется динамикой денежной массы: как только ЦБ прекратил «палить резервы», а вместо этого стал проводить скупку валюты, насыщая экономику рублёвой денежной массой, экономика тут же вернулась к росту.

Объясняет реальная денежная масса и нынешнее замедление экономики, с 8% в конце 2018 года, темпы РДМ снизились до 2,5% на 1 июля. Это предкризисный уровень: такой наблюдался в октябре 2008 года и в марте-апреле 2014 года.

График 6. Денежный светофор: ЦБ переключает экономику с жёлтого на красный.

Источники: ЦБ, Росстат, расчёты С. Блинова

Конечно, наращивать денежную массу, но только снижением ставки,  предлагают, например, бизнес-омбудсмен Борис Титов или советник президента Сергей Глазьев (а некоторые горячие головы и вовсе предлагают ставку обнулить). Но для экономического роста важен рост именно реальной денежной массы, а не номинальной, именно поэтому снижение ставки – плохой рецепт: снижение ставки при прочих равных разгоняет инфляцию, а значит, уменьшает денежную массу в реальном выражении. Инфляция должна быть под контролем, в этом наш ЦБ абсолютно прав.

Но ЦБ имеет возможность наращивать денежную массу и при высоких ставках. Более того – именно так он делал (пусть и неосознанно) в 2000-2008 году. И экономика цвела! Я же призываю лишь повторить удачный прошлый опыт. И переход к росту может быть столь же быстрым, каким он был в 2010 году.

В России теория реальных денег работает. Но Россией дело не ограничивается. На сайте журнала «Эксперт» опубликован своеобразный «краткий урок монетаризма», в котором приводятся примеры из экономической истории США, Японии и современной России (см. «Как избежать японской ловушки», Эксперт-онлайн, 10 августа 2016). В той статье, например, даётся объяснение причин 30-летнего застоя в японской экономике. Объясняется этот застой, как вы уже догадались, вялой динамикой денежной массы.

Честь мундира важнее блага страны?

Общеизвестным является факт, что в 2002 году в речи, посвященной 90-летию Милтона Фридмана, официальный представитель ФРС сказал: «Как представитель ФРС, я хочу сказать Милтону и Анне: в отношении Великой депрессии вы правы – это мы (читай - ФРС) допустили ее. Мы очень сожалеем об этом. Но благодаря вам мы никогда больше не повторим этого» (вот ещё одно доказательство того, что деньги не следуют пассивно за экономикой).

Этим представителем ФРС (на тот момент еще не председателем, а всего лишь членом правления) был Бен Бернанке (Bernanke, 2002). И именно ему всего лишь через 6 лет и уже в качестве Председателя ФРС пришлось решать проблемы Великой Рецессии, кризиса 2008-2009 годов.

В речи Бернанке важно не только признание вины ФРС за Великую депрессию и страдания людей. Здесь и признание силы и мощи той власти, которая дана Центральным банкам. И признание ответственности за разумное использование этой власти.

Обратите внимание: по логике Кирилла Сосунова, извиняться-то представителю Федрезерва было не за что, ведь «основы макроэкономики», известные Кириллу, говорят, что количество денег в США зависит от ВВП, а не от ФРС.

Почему же критика Кирилла сводится к идее, что ЦБ за экономический рост не в ответе? Разгадку можно найти в словах главы ЦБ Эльвиры Набиуллиной, которая своём недавнем выступлении сказала:

«Если пытаться сдвинуть центробанковскими инструментами потенциальные темпы роста, мы в конечном счете получим либо инфляцию, либо пузыри на финансовых рынках, а скорее всего – и то и другое». (Эльвира Набиуллина, выступление на Международном финансовом конгрессе 4 июля 2019).

Поэтому сложно было бы ожидать другой позиции от работника ЦБ. Ведь он не может противоречить «линии партии».

Несмотря на полемику с Кириллом, хочу его поблагодарить за критику. И пусть она оказалась достаточно поверхностной, но она дала мне возможность шире раскрыть свою позицию и ответить на вопросы, которые, возможно, возникали и у других читателей.

Остаётся только надеяться, что Центробанк начнёт расходовать свои ресурсы не на отписки a la «отстаньте от ЦБ», а на то, чтобы обеспечить экономический рост в России, находящийся в его руках.