Несмотря на победные восклицания политтехнологов, работавших на партию «Единая Россия», итоги прошедшей кампании не слишком утешительные. Зауралье продолжает укрепляться в своей мягкой оппозиционности, подтверждением чему может считаться обновленный состав регионального парламента в Хабаровском крае и Городской думы Иркутска. Победа Александра Беглова в Санкт-Петербурге тоже не может считаться ошеломляющей. Но главное, конечно, чему следует ужаснуться искреннему лоялисту – это тому, что случилось на этих выборах в Москве и Севастополе, не самых малозначимых городах для всей России.
В Москве итоговая явка оказалась более низкой, чем на мэрских выборах 2018 года и в среднем практически такой же, как и на выборах в Мосгордуму 2014 года – 21, 4%. Однако итоги выборов стали неприятным сюрпризом для мэра, попытавшегося сформировать свой список из «авторитетных самовыдвиженцев». Почти половина мэрских кандидатов проиграли представителям КПРФ, «Справедливой России» и «Яблока», причем, что особенно неприятно, практически во всех случаях победили «список мэрии» те оппозиционеры, кого поддерживал Алексей Навальный. Политтехнологи, конечно, стали говорить, что причиной этой неудачи явился страх мэрии использовать брэнд «Единой России», но, по правде говоря, трудно понять, чем этот брэнд мог бы помочь. Москвичи не хотят голосовать за «партию власти», и они даже в некоторых случаях готовы поддержать кандидата от коммунистов только для того, чтобы доставить власти неприятность.
При этом все немного забывают тот факт, что москвичи в целом лояльны городскому руководству, и эту лояльность они продемонстрировали на выборах в прошлом году, без особых проблем поддержав Сергея Собянина, который собрал тогда свыше 70 %. Конечно, в 2018 москвичей радовал прекрасно проведенный в столице чемпионат мира, и Москва реально «похорошела», особенно в привлекательных для туристов зонах. А вот в нынешнем году многие могли убедиться, что стройка гигантских «человейников» в спальных районах и уничтожение «зеленых зон» не прекращается. Но все-таки, несмотря на это, сложно допустить, что мнение москвичей по поводу городской власти могло так сильно измениться за один год. Чисто региональными трудностями московский успех оппозиции объяснить невозможно.
Еще более парадоксальная ситуации в Севастополе – «колыбели Русской весны». Город в подавляющем большинстве поддерживает президента Путина. На прошлых президентских выборах он набрал здесь более 90 %, и никто не сомневается в том, что эти цифры отражают реальные настроения севастопольцев. Но здесь выборы прошли при рекордно низкой явке примерно в 29 %, а показатели «Единой России» на выборах по партийным спискам снизились с более, чем 70 % до 38 %. В Законодательное собрание прошли по спискам все партии думской оппозиции плюс еще один депутат от Партии пенсионеров. На выборах по одномандатным округам потерпела поражение руководитель общественной приемной лидера партии Дмитрия Медведева в Севастополе Инна Гончарова, публично поддержанная основными фигурами, представляющими «Единую Россию» в городе. Гончарову одолел вышедший из ЕР депутат Законодательного Собрания Вячеслав Горелов, главный экозащитник города, возглавивший на этих выборах региональное отделение партии «зеленых». Об этом человеке мы еще скажем несколько слов, но пока поразмыслим над тем, что случилось с «Единой Россией» в городе и во всей стране.
Конечно, партии власти, как бы она ни называлась, удастся сформировать большинство и в Мосгордуме, и в севастопольском Заксобрании. Катастрофы не произошло. Тем не менее политический кризис налицо. Причем кризис этот возник на ровном месте – в Москве горожане должны были поддержать популярного градоначальника, в Севастополе – проголосовать за ту партию, с которой в наибольшей степени ассоциируется любимый жителями города президент. И тем не менее в обоих случаях мы имеем если не фиаско, то весьма неприятную ситуацию, требующую анализа и осмысления.
Выборы в обоих этих оказались сопряжены со скандальными событиями, поставившими под сомнение их легитимность. В Москве городским избиркомом было снято с выборов около десятка кандидатов за фальшивые подписи в их листах. К сожалению, в числе этих кандидатов были не только профессиональные оппозиционеры, которых можно было подозревать в сознательной фальсификации подписей с целью создания протестной ситуации в городе, но и так называемые муниципальные активисты, реально вовлеченные в общественную деятельность в своих районах, связавшие свою судьбу с решением городских проблем и, без сомнения, способные собрать необходимые голоса в свою поддержку. Поверить в то, что эти люди сознательно решили украсить свой подписной лист «мертвыми душами», было невозможно. Доверие к избиркому, мэрии и системе в целом упало моментально.
Нечто аналогичное произошло и в Севастополе. Там местным избиркомом были сняты с выборов пять партий, которые, не имея думского представительства, должны были собирать подписи в городе, что они и сделали. К всамделишности этих подписей у Севгоризбиркома претензий не нашлось, но эти партии были сняты с выборов за неправильно оформленного подписного листа – на нем не оказалось каких-то важных биографических данных сборщика подписей. Нарушение прав избирателей по ничтожному поводу было налицо, тем более что, по крайней мере, две из этих партий – «Родина» и уже вышеупомянутые «зеленые» - могли рассчитывать на значительный электоральный успех. Обе партии возглавили известные общественные активисты, активные участники пророссийского восстания в городе в феврале 2014 года.
Ничто так не ударяет по престижу власти, как страх перед честной конкуренцией. Можно быть убежденным противником демократии, считать ее, вопреки Черчиллю, реально худшей из всех форм правления и, тем не менее, все-таки испытывать чувство стыда, видя, как руководители, причем популярные и признанные обществом, пытаются нечестным путем избавиться от не слишком даже опасных для них противников. Если уж власть села играть со своими оппонентами в шахматы, ей не следует в предчувствии мата демонстративно сбрасывать фигуры с доски. Тем более имея гигантскую фору в виде административного ресурса.
Между тем, после этих двух неприятных казусов возникает вопрос, что делать дальше. Очевидно, что и в будущем году, и особенно в 2021-м, когда начнется новая думская кампания, все прежние проблемы всплывут с новой силой. Опять где-нибудь в каком-нибудь городе возникнет конфликт по поводу сноса очередного сквера, снова жители какого-нибудь городка поднимутся против размещения мусорных свалок вблизи населенных пунктов, и мы вновь получим спонтанную «политизацию» с новым набором оппозиционных спикеров. Только еще с перспективой повторного «умного голосования» по всей стране, которое может выстрелить где-угодно столь же неожиданно, как и в Москве.
Посмотрим еще раз на ситуацию в Севастополе. Там на энтузиазме Русской весны и на волне, возможно, чрезмерно завышенных ожиданий после возвращения города в Россию возникло сообщество активистов, которое в течение пяти лет составляло большинство в Заксобрании. Лидером этого сообщества был руководитель народного восстания в городе, местный предприниматель Алексей Чалый, который некоторое время являлся спикером Законодательного собрания. В течение этих пяти лет люди, которых сейчас чаще всего называют «чалистами», боролись против злоупотреблений обеих администраций, действовавших в городе. Им удалось отстоять интересы местного бизнеса от несправедливых национализаций, защитить природные зоны от угрозы хаотической застройки, наконец, не допустить бесконтрольного расхищения средств, выделяемых центром региону по Федерально-целевым программам. В конце концов, они смогли своим мужественным и солидарным сопротивлением добиться смены двух городских администраций. Оплатить этот успех пришлось уходом Алексея Чалого с политической сцены, «народный мэр» сам снял свою кандидатуру с выборов и, кажется, окончательно отошел в тень. Его соратники, сохранив внутреннее единство, по факту раскололись, разойдясь по нескольким партиям. Из тех, кто выпал из «Единой России», в новый состав Заксобрания прошел только Вячеслав Горелов.
Против Горелова и его «зеленых» в городе сразу же развернулась ожесточенная кампания. Термин «зеленые» слишком тесно ассоциировался в первую очередь с известной левой германской партией, занимающей предельно либеральную позицию по правам гендерных меньшинств и наиболее жестко настроенную против России. Термин «зеленые», конечно, потребуется, еще серьезно защищать в российском контексте. Сам Горелов – человек стопроцентно патриотических и консервативных убеждений, инженер по первому образованию и историк по второму, первый и пока единственный летописец Русской весны в городе, к самому бренду относился предельно ситуативно – хотя он и признавал, что считает защиту традиционной природной и архитектурной среды важным элементом городской политики.
В англосаксонском мире тех консерваторов, кто признает экологическую повестку, называют «беркианцами». Именно родоначальник консерватизма как особого течения политической философии ирландский мыслитель Эдмунд Берк считал важнейшей опорой национального сознания опору на консервативные умонастроения местных сообществ. По часто цитируемому мнению Берка, нация состоит не только из ныне живущих членов сообщества, но также умерших и еще не рожденных. Поэтому политика, отражающая интересы нации, должна учитывать в том числе их предполагаемые приоритеты. То лучшее, что было принято нами от предков, надо по возможности сохранить и передать нашим потомкам. И что может в большей мере соответствовать вот такому подлинно консервативному миропониманию как не защита природных урочищ и памятников старины? Увы, в Америке и Германии консерватизм в значительной степени был захвачен бизнесменами, сопротивлявшимися вмешательству государства в их дела. Это привело к тому, что интересы местных сообществ в консервативном сознании оказались подменены интересами могущественных бизнес-компаний.
Природоохранную проблематику взяли для себя радикальные левые, отделив тему защиты традиционной среды обитания от охранения традиционных моральных ценностей сообщества, в первую очередь, нормального и естественного семейного уклада. Однако в Британии по-прежнему весьма сильны вот эти беркианские традиции экологического консерватизма, взять хотя бы работы одного из крупнейших ныне живущих консервативных мыслителей, сэра Роджера Скрутона, воззрения которого часто и называют – «зеленым консерватизмом».
Именно вот этот «зеленый консерватизм» в его правильной национально-российской аранжировке и мог бы стать той новой идеологией, который позволил бы вернуть сохраняющих патриотически мыслящих горожан к избирательным урнам и тем самым сорвать любую игру радикальной оппозиции на недостатках нынешней политической системы. Оппозиция в любом случае будет эксплуатировать природоохранные и градозащитные темы, и если бы эти сюжеты могла взять в качестве приоритетных пунктов повестки партия, стоящая при этом на заведомо консервативных и державных позициях, но при этом обладающая реальной свободой маневра в противостоянии чиновникам на всех уровнях бюрократической пирамиды, то ее значительный политический успех был бы предопределен и в Москве, и в Севастополе, и в Екатеринбурге, и во всей России.
Сам Вячеслав Горелов в беседе с автором этих строк указывает на тот факт, что ««зелёный» бренд, скорее, помогал ему в этой кампании. Он видит в этом «показатель того, насколько экологическая тематика в широком смысле слова – то есть тематика градостроительная и природоохранная – актуальна для Севастополя». В его планах на будущее – создание национального заповедника «Южнобережный» и ликвидация отрицательных последствий проекта создания культурного кластера на мысе Хрустальном. При этом он не убежден, что сможет лично участвовать в создании регионального отделения партии «зеленых» в Севастополе, впрочем, наверняка его электоральный успех попробуют развить другие севастопольские экозащитники. И, конечно, есть огромное опасение, что «зеленая» тема уйдет из этого наиболее адекватного для России беркианского поля и станет, как и в Германии, уделом исключительно лево-прогрессистской среды, надеющейся с помощью экологической темы, поставить под контроль бизнес, или же сменить христианство некоей неоязыческой идеологией с культом Земли и обожествлением природы. Но в конце концов в России о «Матери-Земле» писал никто иной, как Достоевский, и российские политики имеют возможность опираться на своего классика, а не на чужих современников.
