Эта колонка не является, ни в какой мере, мнением автора о том, надо или не надо верующим в наступающее с 18 на 19 апреля Светлое Христово Воскресенье, в славную и спасительную пасхальную ночь посетить храм. Дерзнуть высказать такое мнение было бы вторжением в чужую христианскую совесть. А подобный вопрос, вставший перед российскими христианами из-за эпидемии опасного коронавируса, относится именно к самой глубине души, потому что ведь тут идет речь, в пределе, о жизни и смерти.
С точки зрения журналисткой, общественной допустимо публично размышлять о другой стороне дела: о самой возможности прийти в храм, открытости храмов на Пасху, о наличии или отсутствии препятствий для доступа туда. Это сфера принятия публичных и общественно важных решений.
Для собственно совершения богослужений храмы нигде закрываться не будут. Но решения о временном закрытии храмов для посещения их прихожанами приняты, и судя по СМИ, примерно в половине регионов, в том числе в Москве и в Санкт-Петербурге.
Со ссылкой на информацию специальной рабочей группы при патриархе сообщается, что пускать мирян на службы или нет, решают епархии, но ориентируются при этом на указания санитарно-эпидемиологических служб. Видно по СМИ, что власти в ряде случаев проявляют настойчивость. Она, вероятно, коррелирует с уровнем эпидемической опасности на подведомственных территориях. Нет оснований подозревать региональные власти в том, что они исходят из каких-то иных мотивов, кроме опасений, что посещение храмов большим количеством людей на Пасху приведет к росту заболеваемости.
Закрытие храмов для мирян в Страстную седмицу, которое уже произошло, не вызвало заметных инцидентов. В этом году посещаемость храмов уже до запретов упала очень заметно. Но Пасха — иное дело. И в Москве, например, уже появилась петиция, под которой во второй половине дня в Великий Пяток собрано больше 40 тыс. подписей, и которая представляет собой призыв именно на великий праздник Пасхи открыть храмы для верующих.
Пишущий эти строки не пророк. И я совершенно не берусь предрекать, что будет, если к мнению христиан, солидарных с такого рода призывами, а они звучат не только в столице, не прислушаются.
Намеренно говорю о регионах, а не о епархиях. Представляется достаточно обоснованным суждение, согласно которому там, где двери храмов для мирян закрываются, епархии пошли на эту меру очень неохотно. Хотя формально бремя решения именно на них, но из сообщений хорошо видно, что инициативы исходят от властей.
И их можно понять. На них — все виды ответственности. Перед Богом в том числе. А ответственность перед Богом для светской власти, это ответственность за здоровье и жизнь народа, а не за его духовное состояние, не за то, участвовал ли кто-то в Евхаристии (Таинстве причастия) или нет.
Правда, с одной, логически обоснованной оговоркой. Если власти не приняли решений, из-за которых в определенный день и час Евхаристия для большинства стала невозможной. Но и тут власти светские на первый план поставят жизнь и здоровье, и как их за это упрекнуть?
Да, Евхаристия для верующего это и есть жизнь, а его здоровье, уверен он, напрямую зависит от причащения. И это правда. Это наша правда. Но ответственным лицам во власти очень сложно руководствоваться ею в принятии решений, даже тогда, когда это и их правда тоже.
Не мне, убогому, объяснять кому-то, что Христос может нас всех спасти, как для жизни вечной, так и от любой напасти мирской. И почему и как в истории чудесные спасения то бывали, то нет. Сейчас начальствующие не надеются на чудо, даже стоя в храме на праздник Покрова. А может быть и надеются, да не говорят нам…
А мы им что скажем? Что и в самые богоборческие времена при советской власти хоть где-то, да оставались открытыми храмы на Пасху? Да, но и сейчас они закрыты не во всей стране, слава Богу, и то, закрыты для мирян, а службы идут.
Что открыты магазины, так почему быть закрытым храму? Там хлеб, и там — Хлеб, но какой? Сам Господь. «Я хлеб живый, сшедший с небес: ядущий хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира» (Ин. 6:51). Это Он отдал ее сегодня буквально.
Что в пасхальную ночь прихожане могут столпиться у ворот, у оград, что будет «скопление», так страшное эпидемиологам, не говоря уже о полиции? Но это уже отдает пророчеством, а для рационального прогноза нет оснований, ситуация ведь необычная. Да, в советское время люди на Пасху стремились в храм, невзирая на милицейские кордоны, но двери храмов были при этом в принципе открыты. И тогда это было меньшинство, и сейчас большинство, наверное, останется дома, включая автора. Но останутся дома не все.
Возможно, суждение о том, что в итоге делать властям, коль скоро взять на себя смелость его высказать, может быть таким. Это действительно исторические дни, те, что сейчас. И вот они совпали со страстными днями, с искупительными Страстями Христовыми, и с Его Воскресеньем. И всякий, кто принимает решение, он на суде Божьем. Даже если сам не верит. Суд Божий, это не скамья подсудимых, это суд благой, суд милостивый, но и суд взыскательный. И вот, кто что на этом суде внутри себя услышит, так надо и делать. Да и иначе то как, в самом деле?! Кто услышит про двери храмов — открыть, значит, так. Кто иное услышит, значит, иное. «Еже писах, писах — Quod scripsi, scripsi» (Ин. 19:22).
