– Елена Юрьевна, как вы оцениваете эпидемиологическую ситуацию в стране?
– Оцениваю ее как напряженную. Сегодня весь мир борется с новой коронавирусной инфекцией. Даже те страны, которые считаются индустриально развитыми, имеющими хорошую систему здравоохранения, оказались не готовы к сегодняшнему вызову. А мы с нашей системой здравоохранения, полученной в наследство еще от Советского Союза, оказались очень даже подготовленными, и в какой-то степени именно наша система позволила нам создать подушку безопасности – рост заболеваемости все же не ведет к авральной работе. Хотя, конечно же, рост инфекции идет, но это нормально. Мы часто видим, как развивается эпидемиологический процесс при разных инфекциях. Такое же развитие мы наблюдаем и при гриппе – волнообразное течение с пиками и спадами. Конечно же, сегодняшняя ситуация вызывает ряд вопросов, и первый из них связан с тем, что этот вирус для нас малоизвестный. Сейчас идет накопление знаний – о вирусе, о его структуре и изменчивости. смотрим, как течет инфекция и какие угрозы она несет. Сейчас идет своего рода проверка того, насколько мы готовы к развитию пандемии. Потому что точно такая же пандемия может быть вызвана и новым вирусом гриппа, и она обязательно случится. Вопрос только – когда. Да, эпидемиологическая ситуация сегодня напряженная, но нашим здравоохранением контролируемая.
– В последнее время особенно слышны разговоры о том, что систему здравоохранения в последние лет десять просто разваливали, и о том, что вот в таком разваленном состоянии мы теперь встречаем то, чего никак не ждали. Такие разговоры, по-вашему, соответствуют действительности?
– Знаете, буквально год назад Министерство здравоохранения поставило перед нами задачу – провести паспортизацию инфекционной службы. Выявить все прорехи. Посмотреть, что в регионах происходит. Нам была поставлена задача провести аудит и дать свои предложения по улучшению системы. Я говорю непосредственно об инфекционной службе. Весь год мы занимались мероприятиями, направленными на то, чтобы наша инфекционная служба соответствовала сегодняшним вызовам. И как вовремя была поставлена эта задача! Это удивительно, насколько все было правильно и вовремя. Мы начали готовить документы, смотреть, где у нас не хватает коек, специалистов, оборудования, и случился этот вирус. И сейчас мы благодаря этой паспортизации видим, какие есть проблемы, что нужно закупить, что подправить. Плюс – перепрофилирование коек. То есть создание дополнительных инфекционных коек там, где их не должно было бы быть – в многопрофильных больницах. Это проводится ежегодно в различных регионах страны и связано с сезонным подъемом заболеваемости острыми респираторными инфекциями.. Другое дело, что сегодняшняя ситуация требует несколько иного подхода по перепрофилированию больничных коек для лечения больных коронавирусной инфекцией. В частности, необходимо подготовить отдельные изолированные корпуса, оснащенные специальным оборудованием для лечения COVID-19, с персоналом соответствующей квалификации. Например, усиление оснащением компьютерной томографией. Рентгенологическая служба сейчас должна активизировать все свои резервы. Необходимо обучать дополнительно специалистов. И вот мы сейчас довольно много времени уделяем проведению образовательных циклов для специалистов всех врачебных специальностей. Разговоры о том, что у нас ненормальное здравоохранение – это неправда. Все мероприятия мы и проводим, и раньше их проводили еще до того, как случилась эпидемия. Конечно же, у регионов своя специфика. Конечно же, есть регионы, которые не достаточно подготовились к ситуации. Конечно же, есть какие-то ошибки, которые мы должны исправить. Но, наверное, глупо говорить, что в других отраслях у нас в стране этого нет. Но одно могу сказать точно – мы работаем даже не в авральном режиме, а в таком плавно-усиленном порядке .
– А мы из дома наблюдаем попадающие в сеть видео о заторах машин скорой помощи. Каждое утро СМИ начинают с сообщений об увеличении количества заразившихся и умерших от коронавируса. Нам со стороны кажется, что мы близки к хаосу.
– Хаоса нет. У нас разработан порядок оказания помощи, четко разработана маршрутизация пациентов. Сейчас все работают по единой схеме, которая была разработана на примере Москвы, а сейчас мы ее внедряем в регионы. Четко проработано кто, куда и когда едет. Более того, существует понимание инфекционного процесса – например, приблизительно в одно и то же время заболевших пациентов везут в один блок, а чуть позже заболевших пациентов - в другой, чтобы не было пересечения потоков пациентов с разными сроками заболевания. Я, как главный инфекционист России, выезжаю и контролирую работу в регионах, оказываю методологическую помощь. Еще важно отметить, что сейчас телемедицина стала доступна практически для любого федерального округа. Ведущие пульмонологи, инфекционисты и анастезиологи-реаниматологи с ее помощью проводят консультации для всех специалистов в субъектах России.
– Вы – специалист по инфекциям. И вот вы приезжаете в регион, надеваете защитный костюм и идете в реанимацию к тяжелым больным с коронавирусом. Когда вы их видите, лично у вас не возникает страха перед этим вирусом?
– Когда есть знания, страха нет. А когда знаний мало, тогда, конечно, возникают панические атаки. Люди, конечно же, волнуются. Конечно же, у них есть подозрения, что от них что-то скрывают. Поэтому сегодня мы должны предоставлять населению всю необходимую информацию, я в этом абсолютно уверена, никаких сокрытий быть не должно. Потому что люди хотят знать что происходит в стране, в их регионе, районе, городе, селе, больнице. А когда человек знает, ему легче пережить сложившуюся ситуацию. О чем важно населению говорить? О том, что любые случаи заболевания, даже если они кажутся сейчас обычной простудой, ОРЗ, должны рассматриваться как подозрение на коронавирусную инфекцию. Не надо стесняться позвонить. Другое дело, не надо ждать, что сразу приедет скорая или обязательно приедет врач. Скорая приезжает или не приезжает в соответствии с опросом, который она по телефону проведет. Но даже если скорая посчитает, что к вам ехать не надо, она обязательно передаст информацию о вас вашему участковому врачу. Дальше с вами созвонится участковый врач, посмотрит, какое у вас состояние, и решит, какие препараты вам сейчас необходимо принимать. Не надо бояться того, что если вам поставят диагноз, то вы станете изгоем, и с вами перестанут общаться. Обращайтесь к врачам. Сегодня сделано все, чтобы врачи могли и по телефону консультировать, и посещать пациентов, отслеживать их состояние. Самое главное – не пропустить тяжелые случаи. Поэтому ни пациент не должен молчать, ни врачи не должны перегружать стационарную систему, ведь когда нужно будет госпитализировать тяжелых больных, для них должно быть место, и должна оставаться возможность оказать им квалифицированную помощь.
– Медики предложили не разделять стационары для лечения COVID-19 и обычной пневмонии. Люди сразу испугались – теперь тебя могут забрать в больницу, где лежат с коронавирусом, и ты там заразишься. Это разумные опасения?
– Только десять процентов пневмоний, вызванных коронавирусной инфекцией, являются вирусными. Остальные протекают далее не как вирусные, а как бактериальные. Поэтому здесь тактика оказания помощи совершенно не связана с вирусной атакой, она связана с бактериальной атакой, и терапия одна. Если это тяжелые пневмонии, то человек изолирован. Заразиться друг от друга пациенты не могут.
– Мы все сидим дома, но все же каждое утро узнаем об увеличении количества заболевших. С чем это связано? Карантин не работает?
– Скажите, пожалуйста, а вы постоянно находитесь дома? Никуда не выходите?
– Выхожу раз в несколько дней вынести мусор и купить воды.
– И каждый так говорит. «Только воду покупаю, только мусор выношу, только в магазин сходил». Я сейчас ехала на машине и видела, как много народа идет по городу. И когда меня спрашивают – «Скажите, а когда нам ждать окончания эпидемии?» – я адресую этот вопрос к тем людям, которые гуляют на улице.. Знаете ли вы, что каждый человек может заразить вирусом пять других? Карантин же сам по себе не остановит распространение вируса. Карантин создаст так называемое «карантинное окно», то есть даст возможность работать здравоохранению страны не в экстремальном режиме, а с плановой нагрузкой. В карантине не происходит массовое заражение людей в геометрической прогрессии, а как раз идет постепенное инфицирование популяции, и здравоохранение справляется с поставленной проблемой. Но многие люди этого не понимают. Я сегодня в лифте ехала в маске, и там встретила женщину с маленьким ребенком. Она просто вышла погулять без маски, без средств индивидуальной защиты. Я спросила – «А вы как сейчас живете – не слышите, не видите что происходит вокруг? Не боитесь?». Она мне ответила – «Я ничего не боюсь и знать ничего не хочу. И за ребенка я тоже не волнуюсь». Ну вот, как объяснить этому молодому организму – а матерью я ее в такой ситуации назвать не могу – что она несет ответственность за ребенка, за страну, за людей, которые живут с ней в одном доме.
– Что вы подумали, почувствовали, когда впервые услышали, какой вирус к нам идет?
– О коронавирусе инфекционисты знают давно, с 1965 года. Коронавирусов в мире более сорока штук. Четыре патогенных для человека вируса нам известны. Я встречалась с больными, инфицированными такими вирусами, еще когда работала обычным инфекционистом в поликлинике. Мы помним ситуации с SARS и с MERS, и мы знаем, что инфекция проходит, она не остается вот такой напряженной постоянно. Но в отношении COVID-19 сразу было понимание, что, видимо, придется разворачивать дополнительные койки, обучать инфекционной патологии неспециалистов в этой области – терапевтов, хирургов, стоматологов и других. Конечно, мы не ожидали такой поддержки со стороны правительства, думали, все ляжет на наши плечи.
– Кстати, вы не знаете, когда нас выпустят?
– Этот вопрос задайте гуляющим по улицам. Я считаю, что мы выйдем в начале июня, и все будет хорошо. Летом вирус займет свое место среди других острореспираторных вирусов, которые вызывают ОРЗ и ОРВИ. И будет, так же как грипп, проходить с сезонным подъемом и спадом.
– Но вот чего я никак не могу понять… Мы выходим в июне, и почему я сразу не заражусь?
– Потому что количество переболевших создаст иммунную прослойку. Многие из них уже не будут передавать этот вирус потому, что они его не носят. Сейчас много бессимптомных носителей вируса, особенно дети. Они не болея, могут заразить взрослых, особенно людей старшего возраста, у которых это заболевание протекает тяжелее. Вы знаете, почему некоторые мамы не прививают своих детей от полиомиелита, от кори? Они говорят – «Они же не заболеют». Правильно, они не заболеют, потому что все дети вокруг будут привиты, потому и непривитый не заболеет. Поэтому мы знаем, что в популяции не нужно иметь сто процентов привитых от той или иной инфекции. Достаточно девяноста шести процентов, а какой-то – девяноста восьми или девяноста пяти.
– То есть хаоса в здравоохранении сейчас нет?
– Сейчас, понимаете, как… Хаоса нет, но есть много работы. Много, на самом деле, проблем создается при росте заболеваемости в десятки раз. Это требует мобилизации усилий различных государственных структур.. Врачам сейчас нужно не просто помогать словом, но и делом. Вы знаете, что врач должен надеть специальный защитный костюм и восемь часов в нем постоянно находиться. Врачи не позволяют себе даже выходить, чтобы не раздеваться. Потому что снятие и надевание костюма – это достаточно долгая процедура. И к ней надо очень внимательно подходить – неправильное снятие костюма может привести к инфицированию медицинского работника. Поэтому врачи не едят, не ходят в туалет и даже носят памперсы. Все это требует от нас больших усилий, чтобы не возникла ситуация, когда люди останутся без помощи. Паники и хаоса нет, но есть огромное количество разных рабочих задач, которые приходиться решать быстро и продуктивно. И вас просят – не ходите по улицам, не распространяйте эту инфекцию. Не создавайте лишних проблем. Сейчас некоторое количество врачей выходит из строя, заболевает. Хотя у нас четкая установка – человек, который проконтактировал с больным коронавирусом, не должен покидать рабочее место, а должен оставаться на посту. Врачи сейчас не уходят домой, они живут в гостиницах и больницах, чтобы не заразить своих близких, не заразить никого по дороге. Но люди этого все равно не понимают.
– Может быть, им недостаточно четко об этом говорят?
– А сколько им надо об этом говорить? Я сама стала такой теткой вредной, которая подходит к людям и говорит – «А вы почему на улице?». И я слышу очень много отрицательных реакций в ответ на свои замечания. «А вам не все равно?!», «А я не заболею!», «А кто вы такая и чего вы ко мне пристали?». У основного населения позиция правильная, но есть и вот такие люди.
– А вы им не говорите – «Я – главный инфекционист страны!»?
– Нет. Я хочу, чтобы они понимали: я – гражданин. И любой гражданин, который соблюдает эти важные требования, имеет право и должен делать замечания. Он должен сказать гуляющим – «Вы рядом со мной живете. И вы – человек, который не соблюдает всеобщей изоляции. Вам должно быть стыдно. Потому что ваше поведение – преступно».
