Напомним, 20 апреля в ходе торгов на Нью-Йоркской товарной бирже (NYMEX) цена контрактов на WTI с исполнением в мае сначала упала до нуля, а затем и вовсе ушла в минус (после 21:30 по московскому времени контракты торговались на уровне минус 40 долларов за баррель). Говоря проще, поставщики нефти еще и должны были доплатить, чтобы нефть у них забрали.
Здесь важно отметить два момента. Во-первых, на NYMEX эти контракты являются поставочными (что подразумевает передачу физической нефти в точке поставки, то есть в нефтехранилище, — на самом деле нефть, конечно, физически никуда не переходит, а просто меняется имя владельца в документах на нее). Во-вторых, это произошло за день до экспирации (21 апреля был последний день торговли по этим фьючерсам — в этот день определяется окончательная цена, по которой в мае будут заключены и исполнены договоры на поставку).
«Из-за общего негативного фона на нефтяном рынке и пандемии фьючерс на нефть начал стремительно дешеветь. В этой ситуации покупателям майских фьючерсных контрактов на нефть марки WTI, истекающих 21 апреля, пришлось закрывать свои позиции встречной сделкой по любой цене. В противном случае они оказались бы вынуждены выйти на поставку нефти по контракту (чего они, скорее всего, не планировали) либо оплатить крупные штрафы», — объясняет причину появления минусовой цены руководитель управления мониторинга, контроля и развития клиентского сервиса ГК «Финам» Дмитрий Леснов.
Один из крупнейших американских брокеров Interactive brokers объявил, что его клиенты на этом падении получили около 66 млн долларов убытков.
Что происходило в это время на Мосбирже? Объем торгов на российском срочном рынке довольно велик: 15,6 трлн рублей в марте текущего года, или 278,7 млн контрактов. Объем открытых позиций на срочном рынке на конец месяца составил 407,0 млрд рублей. По данным Мосбиржи, 41% этого рынка приходится на отечественных розничных инвесторов, 52% — на зарубежных, остальное — на отечественных корпоратов. На нашем срочном рынке торгуется зеркальный контракт на WTI (в данном случае Cl-4.20), который является расчетным (нефть никто никому по итогам контракта не передает). После того как цена упала ниже нижней границы установленного ценового диапазона, биржа остановила торги на уровне 8,84 доллара (объем сделок в рублях в этот день составил 764,64 млн рублей). Причина остановки — брокеры и клиринговые системы не могут работать при отрицательных ценах, плюс биржа пыталась предотвратить дополнительные потери денег участниками торгов.
Тем не менее от отрицательных цен и нашим игрокам убежать не удалось. В спецификации контракта CL-4.20 (фьючерс на WTI) ценой исполнения контракта считается цена на NYMEX в предпоследний перед экспирацией торговый день. Это, в свою очередь, создало ситуацию, когда цена исполнения российского фьючерса составила минус 37,6 доллары. Падение цены контрактов ниже нуля привело, по разным оценкам, к 1–1,5 млрд рублей убытков у российских игроков.
Здесь важно, что в отличие от рынка акций, где трейдер вносит полную цену акций, но до продажи акций его прибыль или убыток являются бумажными, на срочном рынке трейдер вносит только гарантийное обеспечение в размере 10–12% стоимости актива, но деньги списываются либо поступают ежедневно. И если цена движется в убыточную для трейдера сторону, то непрерывно накапливается вполне реальный убыток. Грубо говоря, трейдер, «продающий фьючерс», ставит на падение актива, покупающий — на его рост. Срочный рынок всегда более рискованный, чем обычный рынок акций, как раз из-за плеча, которым и является, собственно говоря, гарантийное обеспечение. Но ухода цен в отрицательную область явно никто не ожидал, а это серьезно увеличило возможный размер убытков. «Самым неожиданным для клиентов, брокеров и биржи как раз были отрицательные цены. А минус по клиентскому счету — это следствие сильного изменения цены. Дело в том, что срочный рынок — это в принципе рынок с довольно большим риском даже для подготовленных инвесторов», — говорит Игорь Пимонов, руководитель департамента интернет-брокер компании «БКС Брокер».
Одним из трейдеров, которые понесли значительные убытки от этой истории, стал частный инвестор Александр Коновалов. Он купил 200 контрактов по девять долларов за контракт. Вскоре цена упала до отметки, на которой торги были остановлены, что оставило инвестора с убытком. При цене исполнения минус 37,63 доллара его убыток составил 45,21 доллара на контракт (в совокупности более девяти тысяч долларов, то есть около 680 тыс. рублей). Как описал это сам трейдер, «мир схлопнулся за час».
Аналитик 8848 Invest Александр Копытов отмечает, что у этого явления есть и обратная сторона: «Сумма совокупного ущерба оценивается в миллиард рублей. При этом участники, не закрывшие короткую позицию по контракту, получили необоснованную прибыль. Вся ситуация требует разбирательств, и часть ответственности здесь лежит на организаторе торгов. Целесообразным было бы, например, приравнять расчетную цену к нулю».
На данный момент брокеры совместно с биржей и ЦБ рассматривают меры о недопущении подобных ситуаций в будущем, а инвесторы, потерявшие деньги, собираются судиться с Московской биржей. Коллективный иск готовит юридическая компания Milton Legal. Окончательное число истцов пока неизвестно. По оценке Александра Копытова, пострадать могли 200–250 человек. Согласно жалобе, Московская биржа лишила инвесторов возможности минимизировать свои убытки и проигнорировала динамику цен на торгах соответствующим контрактом. Теперь инвесторы, которые понесли убытки, хотят, чтобы обязательства по фьючерсному контракту, рассчитанные Мосбиржей 21 апреля, были пересчитаны, не исходя из цены минус 37,63 доллара за баррель, а исходя из цены ноль долларов. В этом случае инвесторы хотя бы не будут иметь задолженности перед брокерами (на эту задолженность еще и начисляются проценты, которые могут доходить до двузначных величин).
В свою очередь Московская биржа подчеркивает, что CME Group указала на обоснованность сложившейся расчетной цены апрельского контракта на нефть марки Light Sweet Crude Oil и отсутствие планов по ее пересмотру. Соответственно, Московская биржа не имеет возможности произвести перерасчет цены экспирации для своих клиентов — так указано в документах данного контракта.
Тем не менее уход цен на фьючерсы в минус не просто нонсенс, приведший к убыткам одних и обогащению других игроков. Он означает, что рынки вступили в эпоху гораздо более серьезных рисков, чем можно было представить до 20 апреля. И теперь вопрос в том, что с этим делать. Когда трейдер получает большие убытки, брокер закрывает его позицию, но далеко не всегда успевает сделать это быстро и далеко не всегда трейдер потом может расплатиться с брокером. К тому же у брокера могут быть и собственные позиции на бирже — и он тоже может проиграть и задолжать крупную сумму уже бирже. На такие случаи биржи давно аккумулируют специальные гарантийные фонды. Раньше считалось, что таких фондов хватит, чтобы закрыть неисполненные обязательства в случае серьезного коллапса. Но никто никогда не оценивал риски такого неисполнения исходя из возможности отрицательных цен на активы.
«Ужесточение биржевого риск-менеджмента произойдет обязательно, — полагает Андрей Хохрин, управляющий директор инвестиционного холдинга “Иволга Капитал”. — А ужесточение риск-менеджмента — это, считайте, падение биржевых цен, падение цен активов с высокой спекулятивной премией». К ним, по мнению управляющего директора «Иволги», относятся развитые рынки акций с перспективным P/E в 30–50 и выше, длинные, в том числе 30- и 100-летние, «вечные» бонды с околонулевыми или отрицательными доходностями, фьючерсы на драгметаллы. В общем, то, что не способно принести доход естественным путем или реально сохранить капитал.
