Российское промышленное производство в марте, как и ожидалось, продемонстрировало начало спада, пока незначительного. Негативный эффект от принудительной паузы в работе ряда отраслей коллективного потребления, а также транспорта в полной мере начнет проявляться в апреле, о чем свидетельствуют опросные индикаторы деловой конъюнктуры.
Промышленное производство в марте выросло на 0,3% по отношению к марту предыдущего года после 3,3% в феврале, сообщил Росстат. Резкое торможение было обусловлено не только эффектом високосного года (в феврале нынешнего года больше рабочих дней, чем в прошлом), но и сильным провалом в работе добывающих отраслей, которые в прошлом месяце показали сокращение выпуска на 1,7% в годовом выражении после роста на 2,3% в феврале.
С декабря 2019 года наблюдается снижение добычи угля. Добыча природного газа и газового конденсата в феврале–марте тоже заметно снизилась. Аналогичную динамику продемонстрировала и добыча руд цветных металлов, а также предоставление услуг в области добычи полезных ископаемых.
Обрабатывающие отрасли в метрике Росстата в марте показали по совокупности вполне резвый прирост — на 2,6% к марту прошлого года (хоте и гораздо меньше, чем в феврале, когда рост составил 5,0%), однако ядро обработки, машиностроение, уже ушло в минус.
По мнению Владимира Бессонова, руководителя лаборатории исследования проблем инфляции и экономического роста НИУ ВШЭ, тенденции последних месяцев в отечественном промышленном производстве обусловлены влиянием совокупности трех связанных между собой факторов: аномально теплой зимы, снижения мировых цен на продукцию российского экспорта и пандемии коронавируса.
Расчеты Владимира Бессонова и его коллеги Эдуарда Баранова свидетельствуют, что индекс промышленного производства после проведения сезонной и календарной корректировки снизился в марте на 1,3% к февральскому уровню. Сокращение добычи полезных ископаемых началось несколько раньше — с начала 2020 года. В марте по отношению к декабрю она снизилась на 2,0%. В обрабатывающих производствах в марте подъем сменился спадом на 2,4%. Обеспечение электроэнергией, газом и паром, напротив, в марте несколько выросло после снижения во время аномально теплой зимы. «В обрабатывающих производствах в марте заметно упало производство одежды, обработка древесины и производство изделий из дерева, деятельность полиграфическая и копирование носителей информации, производство готовых металлических изделий, производство компьютеров, электронных и оптических изделий, производство электрического оборудования, — перечисляет Владимир Бессонов. — Начавшийся осенью 2019 года спад производства автотранспортных средств в марте резко ускорился. Значительно снизилось производство железнодорожных локомотивов и подвижного состава. Производство ювелирных изделий в феврале–марте сократилось почти на треть. В то же время в марте продолжался подъем производства пищевых продуктов, бумаги и бумажных изделий, кокса и нефтепродуктов, химических продуктов и веществ, изделий из пластмасс».
В целом, по мнению Бессонова, спад в марте был еще невелик и носил очаговый характер. В апреле следует ожидать его углубления и распространения на более широкий круг производств. Об этом, собственно, уже сигнализируют оперативные опросные индикаторы деловой конъюнктуры.
Баланс положительных и отрицательных оценок спроса на промышленную продукцию рухнул в апреле на 45 пунктов, сообщает Институт экономической политики имени Е. Т. Гайдара. Это сопоставимо с провалом спроса в кризис 2008 года.
В промышленности впервые со времен кризиса 2008–2009 годов образовался значительный навес избыточной «в связи с ожидаемыми имениями спроса» численности занятых. Баланс оценок имеющегося количества работников после −4 пунктов в январе вырос до +9 пунктов в апреле, то есть дефицит кадров сменился их избытком. При этом о недостатке кадров сообщили в апреле только 6% предприятий — минимум со времен дефолта 1998 года. Оценки производственных мощностей в апреле сохранили прежний, январский уровень избыточности.
Инвестиционные планы российской промышленности только в апреле должным образом отреагировали на кризис. За один месяц баланс инвестиционных намерений снизился на 40 пунктов и уже превзошел худшую точку кризиса 2015–2016 годов.
«В кризисном апреле банки не внесли принципиальных изменений в подходы к кредитованию российской промышленности, — комментирует Сергей Цухло, заведующий лаборатории конъюнктурных опросов Института Гайдара. — Нормальная доступность кредитов, по оценкам заемщиков, за месяц снизилась на символические три пункта. Основная корректировка условий кредитования пришлась, таким образом, на март. Тогда нормальная доступность кредитов сократилась с рекордных 73 до 55 процентов. По этому показателю текущий кризис пока недотягивает до предыдущих. Предлагаемая промышленности минимальная ставка в апреле почти не изменилась, составив, по оценкам предприятий, 10,7 процента годовых в рублях (против 10,6 процента в марте)».
