Если посмотреть на распространенные сегодня таблицы с числом заболевших и умерших от COVID-19, то обращает на себя внимание тот факт, что процент летальных случаев сильно разнится от страны к стране. Скажем, во Франции умерло 14,8% всех зарегистрированных больных новым вирусом, в Германии — 4,3%, а в России вообще 0,9%. Означает ли это, что медицина в этих странах так различается по качеству, или причина в чем-то другом? Например, в масштабе и особенностях проведения тестирования. Так, власти Москвы, где официально зарегистрировано чуть менее 100 тыс. случаев COVID-19, говорят, что реальное количество заболевших в городе составляет 300 тыс., а значит, фактическое значение смертности должно серьезно отличаться от наблюдаемого. В Москве, если судить по таким данным, смертность должна составлять вообще доли процента, и тогда огромные цифры Франции и Италии могут означать одно: там реально переболели уже миллионы, если не десятки миллионов людей. Однако у статистических данных по смертности есть еще одна большая проблема — она скрыта в словах «умер от COVID-19». В конце концов, люди чаще всего умирают от остановки сердца или дыхания, и неважно, был ли у них при этом выявлен COVID-19. Кого тогда записывают в умершие и можно ли в принципе подобраться к реальным цифрам?
Приведенные американскими статистиками, а также журналистами The Economist и The New York Times оценки показали, что в марте и апреле в большинстве стран, затронутых пандемией, количество умерших сильно превысило средние данные за тот же период в прошлые годы, то есть когда умирали от всего чего угодно, но не от COVID-19. В некоторых странах превышение составило более 100% от количества заявленных смертей от коронавируса. Всего же на конец апреля по 20 основным странам Запада оценки дали более 65 тыс. «дополнительных» смертей.
Демографы, однако, указывают, что статистические данные о смертности появляются обычно с существенной задержкой, как правило до года. В текущих кризисных условиях многие страны ускорили их публикацию, но, во-первых, невозможно быть уверенными в сопоставимости данных разных стран (каждая применяет свои критерии), а во-вторых, в их полноте (чаще всего оперативно публикуемые данные затрагивают лишь крупные города и больницы, непосредственно связанные с лечением коронавируса). Плюс объявляемые каждый день цифры «новых» смертей реально собраны за предыдущие дни, то есть размазаны во времени. Таким образом, с научной точки зрения никакую статистику, даже официальную, в данный момент считать полной и адекватной нельзя.
В середине апреля Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) распространила рекомендации по правилам учета смертей от COVID-19, но это именно рекомендации, и в какой мере в разных странах им следуют, просто неизвестно. Например, в Германии, Южной Корее и Испании считают скончавшимися от COVID-19 вообще всех умерших, у кого тест на коронавирус положительный, независимо от того, находятся они в больнице или где-то еще. В Италии пошли еще дальше: там делали тесты уже умершим, при этом те могли и не иметь симптомов коронавируса. В других странах, например в Испании, из-за нехватки тестов умерших не тестируют. Франция в апреле начала включать в статистику смертей умерших в домах престарелых, и они составили до трети общего количества, тогда как в Китае и Иране подсчет ведут исключительно по госпитализированным. В США вообще принципы подсчета различаются от штата к штату. В Нью-Йорке учитывают дома престарелых, в Калифорнии — нет. Все это не позволяет сопоставить цифры по летальности в разных странах, и очевидно, что такие разрывы, какие мы видим между Францией, Германией и Россией, со временем объяснят статистическими казусами.
Теперь о многообразии причин. В официальной форме карточки ВОЗ, заполняемой при смерти, указывается первичная причина и несколько неосновных. Человек мог уже иметь серьезные проблемы со здоровьем, затем заболел коронавирусом, а умер от сердечной недостаточности. Куда запишут такой случай? Все зависит от принятых в конкретной стране врачебных норм, и в статистике при этом допустим определенный уровень произвола. Даже зная, каковы рекомендации ВОЗ, врачи продолжают ориентироваться на принципы, принятые в системе их страны. Например, в Германии в смерти от COVID-19 включают всех, в том числе тех, у кого коронавирус не был основной причиной. В большинстве стран многое зависит от приоритетов конкретного врача и терапевтического случая. Условно говоря, человек мог уже излечиться от коронавируса, но затем умер от чего-то еще. Доподлинно оценить такие случаи невозможно, опять-таки из-за различий в статистике.
Профессор Кембриджского университета сэр Дэвид Шпигельхалтер отмечает, что «единственное, в чем мы можем быть уверены, так это в том, что все эти цифры являются существенной недооценкой истинного числа людей, умерших от COVID, и еще большей недооценкой числа тех, кто умер из-за эпидемии и мер, принятых против нее. Думаю, можно с уверенностью сказать: ни одна из стран не добилась успеха, но это не “Евровидение”, и бессмысленно пытаться ранжировать страны. Например, по-видимому, около половины смертей в Бельгии — это находящиеся в домах престарелых люди, которые не были протестированы, а в Великобритании таких людей совсем не учитывают. Полагаю, что единственное разумное сравнение — смотреть на избыточную смертность от всех причин, скорректированную с учетом возрастного распределения страны. И даже тогда будет очень сложно прописать причины каких-либо различий». Об избыточной смертности в абсолютных значениях мы уже написали выше, но относительные данные, опять-таки, получить невозможно, пока не станет доподлинно известно, сколько реально людей столкнулись с новым вирусом в той же Москве: сто официальных тысяч, триста тысяч, со слов мэрии, или еще сколько-то. Поиск ответа на этот вопрос займет долгие месяцы, и потребуются многочисленные таргетированные тесты по возрастным и социальным группам.
