В середине сентября польские власти обратились к России с интересным требованием. Они хотят, чтобы Москва выдала им смоленских диспетчеров, которые дежурили 10 апреля 2010 года – злополучный день, когда при заходе на посадку в Смоленске разбился борт польского президента Леха Качиньского, на котором летела значительная часть руководства страны. «Я надеюсь, что это приблизит нас к прояснению вопроса, и мы наконец-то узнаем, что произошло в тот роковой день в Смоленске», - говорит пресс-секретарь правящей польской партии «Право и Справедливость» (к которой принадлежал Лех Качиньский и которая сейчас возглавляется его братом-близнецом Ярославом) Радослав Фогель.
По британскому пути
На первый взгляд, заявление странное. Возможно, Радослав Фогель не знает, но что произошло в тот день, уже давно ясно из результатов расследования. Самолет рухнул не из-за технических причин и не из-за ошибки диспетчера, а из-за сочетания плохой погоды (был туман) и ошибки польских пилотов. Ошибки не столько в том, что они решили сажать самолет в такую погоду, а в том, что они (изначально готовые уходить на запасной аэродром) приняли решение садиться в смоленском аэропорту под давлением главы ВВС Польши Анджея Бласика, который тогда находился в кабине пилотов. Все это подтверждено расшифрованной записью «черных ящиков», которые извлекли из того, что осталось от самолета после катастрофы. В этой связи попытки «прояснить вопрос» выглядят, мягко говоря, нелепо, а также оскорбительно для памяти погибших в самой серьезной для Польши катастрофе со времен Второй Мировой войны.
Однако в нелепых и оскорбительных действиях «Права и Справедливости» (ПиС) есть своя циничная логика. Снова поднимая вопрос о самолете, польские власти решают международные проблемы, укрепляют свою внутриполитическую легитимность, а также проводят внутривидовые разборки внутри правящей партии.
С международной точки зрения позициям Варшавы не позавидуешь. Поляки стремительно теряют контроль над повесткой. На минском направлении их – страну, которая играла важнейшую роль в навязывании белорусскому населению евроценностей и евроориентации – потеснила Литва. Попытка перехватить лидерство – например, навязать Светлану Тихановскую как легитимно избранного президента Белоруссии странам Вышеградской группы – провалилась по причине нежелания Чехии и ряда других стран принимать знамя белорусской оппозиции в официальном статусе. Предложение Варшавы Берлину использовать польско-датскую «Балтийскую трубу» как альтернативу Северному Потоку-2 было высмеяно экспертами. При этом Брюссель продолжает давить на польское руководство (которое считает недостаточно либеральным) за попытки превратить страну в авторитарное государство.
И тут поляки, возможно, решили пойти по пути британцев. Став общеевропейским изгоем во время переговоров о Брекзите, Лондон успешно провел спецоперацию «Солсбери», которая ненадолго позволила сменить европейский политический мейнстрим с «накажем Англию за выход из Евросоюза» на «встанем за Англией для защиты всего Евросоюза от российской агрессии». Варшава точно также пытается сплотить Европу вокруг «убийства русскими части высшего руководства Польши». Ведь Варшава обвиняет диспетчеров не в трагической ошибке, а именно в умышленном создании условий для трагедии. По сути (если отбросить версию о том, что у сотрудников смоленского диспетчерского узла вдруг возникла большая личная неприязнь к полякам) речь идет о том, что катастрофа была спланирована Москвой. И тут в пользу польских усилий играет дело Навального, создающее для поляков нужный политико-информационный фон. Ведь если Кремль «отравил ведущего оппозиционера в стране химическим оружием», то он вполне мог решиться и на ликвидацию руководства враждебной страны – страны, которая является «надежной стеной, главным защитником Европы от российского влияния».
Жертвы виктимизации
Не менее важным является и внутриполитический контекст расследования. Прежде всего, польские власти используют трагедию для борьбы с политическими оппонентами, либералами из «Гражданской платформы»
Напомним, что «ПиС» отказалась принять версию «об ошибке на борту», выдвинутую тогдашним премьер-министром от «Платформы» Дональдом Туском, обвинила Москву (и, косвенно, самого Туска) в попытке скрыть реальную причину трагедии, после чего запустила собственное расследование. В результате тема Смоленска стала самой «шумной» в польской внутренней политике.
«Для правящей партии напоминание о ней - это демонстрация своему избирателю, что она ничего не забыла, чтит память жертв и не отдаст страну тем, кто "недостаточно отстаивал" память о смоленской катастрофе», - поясняет Эксперту Online Вадим Трухачев. «До Смоленска политики по разную сторону баррикад были оппонентами. Теперь же они стали врагами – причем врагами в вопросах жизни и смерти», - говорит польский либеральный журналист Лукаш Липинский. По его мнению, ПиС превратило Смоленскую трагедию во что-то типа религии, встроила его в польскую идентичность. И сделать это несложно – ведь полякам свойственно виктимизировать свою историю. Позиционировать свое государство как постоянную жертву агрессий и несправедливостей – шведов (память о шведском вторжении в 1655-1660 годах – так называемом «Потопе» - до сих пор сильная в польском обществе), немцев и, конечно же, русских. При этом поляки и тогда отказывались признавать, что все беды Польши происходили из-за ее ошибок и гонора – и отказываются признать это сейчас. «Командующий ВВС вряд ли пошёл в кабину пилотов по своей воле. Решение о посадке самолёта в любых условиях, судя по всему, принимал сам Лех Качиньский. И именно поэтому Польша и не может смириться. Получается, что поляки сами избрали своим президентом безответственного человека, способного в угоду сиюминутным политическим выгодам поставить на кон жизни почти 100 человек и в итоге угробить и их, и себя», - говорит Вадим Трухачев.
Наконец, есть третье измерение. Внутривидовая борьба внутри ПиС. «Там глубокая интрига – намного более серьезная, чем смоленская трагедия. Бывший министр обороны и просто радикальный политик Антоний Мацеревич (во время каденции которого в Минобороны и была создана комиссия ПиС по расследованию смоленской трагедии, и который даже после своей отставки в 2018 году сохранил значительную долю влияния на процессы в Польше), министр юстиции Збигнев Зёбро и ряд других высокопоставленных представителей ПиС ведут борьбу с премьер-министром Матеушом Моравецким. Все стороны ходят привлечь на свою сторону лидера партии Ярослава Качиньского, который пытается пока быть арбитром. Но в то же время все понимают, что если Качиньского поставить перед жестким выбором, он встанет на сторону Моравецкого. Вот противники премьера и хотят продать Ярославу тему убийства брата», - говорит Эксперту Online старший научный сотрудник ИМЭМО РАН Дмитрий Офицеров-Бельский. А учитывая, как Ярослав Качиньский любил своего брата-близнеца, ему очень важно снять с Леха (давшего через главу ВВС Бласика команду сажать самолет в Смоленске) вину за трагедию. Ну и, в качестве вишенки на тортике, возложить эту вину на ненавистную Москву.
