Президент Владимир Путин на пресс-конференции в четверг то и дело возвращался к тому, что проблема, с которой столкнулось все человечество — пандемия коронавируса — должна подвигнуть руководителей государств на пересмотр самой сути международных отношений, но далеко не все из них готовы поменять конфронтационный менталитет.
Как выразился под занавес исландский журналист с труднопроизносимым именем, подобный формат общения — признак прямой демократии, который не помешало бы подхватить лидерам других великих держав. «Редко услышишь подобные добрые слова от западных журналистов», — отреагировал Путин.
К российским журналистам у президента подобных претензий не возникало, хотя несколько из них не постеснялись задать вопросы, от которых у Путина вряд ли улучшилось настроение. Впрочем, основная масса журналистов от Владивостока до Санкт-Петербурга была настроена вполне благостно. Из иностранных же корреспондентов модератор пресс-конференции Дмитрий Песков дал слово только двум: вышеупомянутому исландцу-русофилу и корреспонденту Би-би-си.
Глубоко амбивалентно
Возможно, эта биполярность в вопросах собеседников стала причиной некой амбивалентности и в высказываниях российского президента. Он был вынужден искать баланс между «желаемым и действительным», оставаясь при этом убедительным, делится своими ощущениями от пресс-конференции политолог московского Центра Карнеги Андрей Колесников.
«Путин, с одной стороны, постоянно подчеркивал, что он готов к сотрудничеству с другими мировыми лидерами, приглашал даже их за круглый стол. Но тут же укорял их за постоянное вмешательство во внутренние дела других стран — в том числе России. В снисходительно-прощающем тоне упомянул “пациента берлинской клиники”, но сразу же назвал его отравление актом информационной войны с целью испортить российско-американские отношения. И такое качание между противоположными оценками было сегодня характерно для Путина, какой вопрос ни возьми», — такое мнение он высказал «Эксперту Online».
В целом у политолога складывается впечатление, что Владимир Путин комфортнее ощущает себя именно в ситуациях противостояния с оппонентами, будь то внешние или внутренние.
Путин в четверг неоднократно употребил слово «предательство». Опять же, на это его в какой-то мере провоцировали сами журналисты, задавая вопросы про Алексея Навального и Ивана Сафронова.
«Амбивалентность» ответов Владимира Путина заключается в данном случае в том, что всего несколько дней назад он — на радость правозащитникам — квалифцировал уголовное преследование Ивана Сафронова как «чушь» и «трагикомедию». Сегодня оценки президента были бескомпромиссными: Сафронов совершил предательство, он не политический диссидент, а изменник, и еще не факт, что он заслуживает помилование в случае, если суд признает его виновным.
Аналогичным двойственным образом Путин охарактеризовал ситуацию вокруг Алексея Навального: от великодушного признания «это я распорядился отпустить его за границу в ответ на просьбу его жены» до загадочного «это легализация материалов спецслужб США». От пренебрежительного «Кому он нужен» до угрожающего «Если известный блогер пользуется поддержкой американских спецслужб, тогда это интересно».
Президент России также, на сугубо речевом уровне, проявил двоякое отношение и к своим зарубежным коллегам: он через раз называл их то «партнерами» и «профессионалами высокого уровня», то «оппонентами», и с увлечением перечислял новейшие вооружения, которые Россия может им предъявить, если те будут чрезмерно оппонировать.
Реплика Путина, что он редко слышит в свой адрес добрые слова, выдает, что президент России ощущает себя весьма одиноким если не в личном, то в политическом смысле, полагает Андрей Колесников.
«Он действительно искренне хотел бы от этого одиночества избавиться. Это заметно по тому, с каким уважением он упоминал Реджепа Эрдогана, Си Цзинпина, Дональда Трампа и даже Джо Байдена. Это не только дипломатическая вежливость. Он видит в них — кроме, может быть, избранного президента США — людей близкого по психологическому складу и политическим манерам деятелей. А что общего у лидеров Турции, Китая и пока еще действующего президента США? Та или иная склонность к авторитаризму», — отмечает Колесников.
Сказка про Красную Шапочку
Гендиректор российского Совета по международным делам Андрей Кортунов отчасти соглашается с такой оценкой. Однако, по его мнению, причина вовсе не в «амбивалентности взглядов» российского президента. Само устройство международных отношений вынуждает Путина искать для России союзников среди тех, кто в глазах западных демократий считается нерукопожатными.
«Я бы не подвергал сомнению искренность желания Путина, чтобы его страна была, как выразился корреспондент Би-би-си, “белой и пушистой”. Но Путин не хуже Трампа, Меркель и Макрона знает, что это мир жесток, и выжить в нем можно только с позиции силы. Поэтому российский лидер не видит ничего постыдного в том, чтобы в ответ на выход США из ряда договоров с Москвой напомнить «партнерам-оппонентам», что те живут в стеклянном доме — например, отстают от России по целому классу вооружений», — сказал он «Эксперту-Online».
Для Путина международные отношения — это джунгли, населенные хищниками (что не очень далеко от истины). Как человек, отвечающий за безопасность страны, он не может вести себя прекраснодушно только ради того, чтобы его «полюбили за рубежом». Президент меньше всего видит Россию этакой Красной Шапочкой, готовой купиться на гарантии Серого Волка: Путин в который раз напомнил, что этот «волк» — НАТО — уже однажды обманул Москву, предприняв расширение на Восток вопреки обещаниям, данным в последние годы существования СССР.
По большому счету, для Путина не так уж и важно, считают ли в мире Россию агрессивной страной, а его самого — авторитарным лидером. Он не может действовать с иной позиции, кроме как с позиции силы. Те, кто дает ему негативные оценки, в глазах Путина сами, как он это и высказал британскому репортеру Стиву Розенбергу, не очень-то «белые и пушистые».
«Путин считает авторитаризм не помехой, а преимуществом России в нестабильном и турбулентном мире. В то время как Джо Байден будет каждый шаг делать с оглядкой на общественное мнение, российский лидер от такого отягощения избавлен. Он просто созовет свой узкий круг, и нужный ответ на те или иные вызовы будет принят в разы быстрее, чем его найдут в Белом Доме, где будут анализировать последствия для рейтингов его хозяина. В этом смысле Путина, по большому счету, мало волнуют обвинения в отходе от демократии, аннексии Крыма и т. д. Победителей не судят, а Путин залогом победы видит именно то, в чем его на Западе упрекают», — полагает Кортунов.
В восприятии Путина именно то, что его оппоненты — как внутри страны, так и за ее пределами — критикуют его за те или иные шаги, являются лучшим доказательством того, что эти шаги делаются в правильном направлении, уверен эксперт. Так, его мало волнуют предположения, прозвучавшие на пресс-конференции, что поправки в Конституцию были внесены, в первую очередь, для того, чтобы увековечить его пребывание у власти.
Российской власти в действительности не страшны никакие «информационные вбросы» или «берлинские пациенты» уже просто потому, что никакой Байден не может указывать CNN, что и как той освещать, а вот сетка вещания RT поменяется по одному звонку из Кремля.
«У Путина совершенно нет оснований переживать за президентские выборы в 2024 году, как и за думские выборы в 2021-м. Участвуй в них хоть пять партий, хоть 16 — в Кремле отлично понимают, что никакое иностранное вмешательство в выборы не повлияет на их результаты хотя бы на один процент. Башару Асаду даже американские “томагавки” не помешали остаться у власти, а уж горстка хилых российских НКО тем более никакой угрозы для Кремля не представляет. Поэтому призыв Путина к оппозиции “предложить гражданам позитивную политическую повестку”, — это риторический призыв. Власть ни в каких иных повестках, кроме своей собственной, не нуждается», — считает политолог.
Особенности национальной мифологии
В чем нуждается Путин, так это в том, чтобы гарантировать статус-кво, внутренний и международный, до 2024 года, а все, что может быть дальше, находится уже за горизонтом его планирования, считает политолог Глеб Павловский.
«Путин с самого начала объяснял, что открытая возможность для него остаться у власти неопределенно долго вызвана тем, что иначе он уже сегодня становится “хромой уткой”, и элиты начнут у него за спиной искать преемника. Это касается и парламентских выборов — весь их смысл в сегодняшней России состоит в том, чтобы элиты могли ощущать собственную легитимность. По сути, какие партии и в каком количестве будут в выборах участвовать, ничего не меняет. Но это создает иллюзию участия в политическом процессе широких масс — в том числе и у самих масс», — сказал он «Эксперту Online».
Многократно прозвучало в четверг предупреждение Путина о вмешательстве внешних сил в российскую политическую жизнь. В каком-то смысле, борьба с иностранным вмешательством уже может претендовать на звание национальной идеи, даже на элемент национальной мифологии.
Что эта мифология в самом деле превращается (если уже не превратилась) в элемент национального сознания россиян, может доказывать вопрос, заданный Путину школьником — «Я знаю, что Россию никто в мире не любит».
Путин и в этом смысле добился поставленной им для себя задачи, очертания которой стали возникать лет десять назад, считает Павловский.
«Путину мало того, что Россия защищена от внешних угроз ядерным оружием. Ему хочется выстроить еще и “колпак безопасности” на уровне массового сознания. Ведь никакие гиперзвуковые ракеты не помогут, если “предателями” окажутся не отдельные “сафроновы” и “навальные”, а большинство населения страны», — говорит эксперт.
По его мнению, мальчик, задавший президенту «детский вопрос», сам того не ведая, попал «в десятку» — он вслух произнес то, что самому Путину открыто заявлять не удобно, но во что он верит, вероятно, искренне: что России все в мире хотят зла, потому что завидуют (героической истории, богатствам, обширности территории, а теперь еще, как выясняется, и самой передовой в мире системе здравоохранения).
«Путин несколько раз сегодня повторил, что Запад пытается ему мстить — за Крым или еще за какие-то «проступки». Это часть того самого мифа осажденной крепости, в котором задавший свой вопрос мальчик живет с рождения. Этот миф возлагает на президента функцию абсолютного защитника народа, а народ становится источником силы для президента. Во всем этом есть какой-то религиозный компонент», — заключает Павловский.
Впрочем, теория международных отношений, в которой выше всего ставятся национальные интересы, а государства должны достигать своих целей целиком самостоятельно, очень напоминающая многое из того, о чем сказал в четверг Владимир Путин, называется реализмом. Не меньше реализма, другого рода, прозвучало и в оценках внутренней политики и социально-экономической ситуации.
Не было ярких моментов, которых обычно ждут, наподобие подаренной елочки. Впрочем, объявленный формат совмещения пресс-конференции с «прямой линией», для которой характерны такие моменты, принял преобладающую форму пресс-конференции. Тем не менее, при том, что была констатирована верность стратегическим целям и национальным проектам, можно сделать вывод, что происходит возвращение к чертам эпохи «стабильности», характерной для второго срока президента Путина. В тот раз он таким периодом действительно стал.
