Возврат к ядерной сделке
США перестали быть единственной страной мира, где официально считается, что против Ирана действуют санкции ООН. Эту парадоксальную инициативу Дональда Трампа отменил нынешний президент страны Джо Байден. Конечно, иранцам хотелось бы от США большего. Но, по крайней мере, Байден продемонстрировал, что он и в самом деле настроен на перемены в отношениях с давним недругом Америки.
Поспред США при ООН Ричард Миллс специальным письмом сообщил, что его страна отзывает просьбу восстановить против Ирана все санкции, которые существовали до 2015 года. В тот год, напомним, стараниями, в первую очередь, тогдашнего американского президента Барака Обамы, была заключена так называемая «ядерная сделка». Ее суть проста. Иран должен был в максимальной степени свернуть свою ядерную программу, сотрудничать с международными инспекторами – словом, сделать так, чтоб не оставалось сомнений: ядерную бомбу это государство не получит. Взамен иранцам полагалось то, чего они так долго ждали – снятие обрушивших их экономику международных санкций.
Придя к власти, Трамп принялся спешно пересматривать наследие предшественника, порой действуя почти по анекдотическому принципу: посмотри, что делал Обама и поступи наоборот. Итогом этого пересмотра на иранском направлении американской внешней политики стал отзыв подписи США под «ядерной сделкой» и последовательное ужесточение, собственно, американских санкций.
Но и этого Трампу казалось мало. Полгода назад, в сентябре он выступил с призывом к Совбезу ООН окончательно похоронить «ядерную сделку», вернув все санкции против Ирана. Идея не нашла отклика даже в Великобритании. И там, и в странах ЕС успели основательно вложиться в экономику Ирана, и поэтому хотят противоположного — возврата США к «ядерной сделке».
Отказ Совбеза ООН поддержать американское предложение Трампа не смутил. Так США оказались единственной страной мира, которая юридически считает «ядерную сделку» более не существующей. Вернее, считала. До письма Миллса.
То, что Байден, как один из авторов (наряду с нынешним госсекретарем Энтони Блинкеным) самой идеи «ядерной сделки», постарается к ней вернуться, было понятно. У твердолобой антииранской политики Трампа твердых сторонников совсем немного. В мире это, по существу, только один Израиль. Отчасти – Саудовская Аравия. Всем остальным сколько-нибудь влиятельным мировым игрокам хотелось бы, чтоб самая густонаселенная страна Ближнего Востока, богатая природными ресурсами, все-таки была открыта для экономических контактов.
Этому препятствуют и американские санкции, и былое стремление Трампа сделать так, чтоб на Иран давили не только американцы, но и все, кто может. Сентябрьское решение США, например, поставило под угрозу российские и китайские поставки оружия в Иран. Оружейное эмбарго ООН против этой страны более не действует. Однако Трамп распорядился наказывать санкциями всех, кто будет поставлять вооружения Тегерану.
Будь на то воля Байдена – он бы, наверное, давно ослабил санкционную антииранскую удавку. Проблема в том, что это не должно выглядеть как уступка традиционному врагу. Иначе нельзя. Иначе Трамп использует это по полной. Он и так не устает обвинять Байдена в политической близорукости, следствием которой неминуемо станет предательство национальных интересов. А тут такой подарок.
И Байден, и Блинкен, и представители ЕС с первых дней прихода нового президента к власти намекают иранским властям, что неплохо бы побороть гордость и сделать хоть какой-нибудь, пусть символический, первый шаг. Отказаться от обогащения урана свыше предусмотренных «ядерной сделкой» процентов или, допустим, более активно сотрудничать с инспекторами МАГАТЭ.
Несколько не вовремя
Но, увы, сейчас тот случай, когда иранцам – не до жестов доброй воли. Как бы они ни страдали от санкций, в Иране и его внутренней политике тоже хватает своих парадоксов.
В 2015 году на волне эйфории от «ядерной сделки» иранцы избрали в Меджлис (парламент страны) сплошных реформаторов. К их лагерю относится и президент Хасан Рухани. Рахбар (высший руководитель) Ирана Али Хаменеи, который вправе не допустить любого политика до власти, этому буйству демократии не препятствовал. Чем сильнее были ожидания – тем сильнее оказалось разочарование и рахбара, и иранского общества в том, что произошло потом, когда в США к власти пришел Трамп.
В начале 2020 года вновь избранный Меджлис полностью отошел пламенным борцам с сионизмом и «большим Сатаной» — Америкой. В этом году предстоят еще и президентские выборы. Их интрига пока выглядит так: кто победит, бывший мэр Тегерана, а ныне спикер Меджлиса Мохаммад-Багер Галибаф, считающийся убежденным консерватором, или небезызвестный бывший президент Махмуд Ахмадинежад.
Рахбар еще не определился, кого из этих двух он поддержит. Да и вариант с третьим кандидатом, конечно, более консервативным, с повестки отнюдь не снят. В любом случае, время для перезагрузки отношений с США в Иране получается неподходящим. Для нее придется останавливать уже запущенную агитационную машину реванша консерваторов на грядущих президентских выборах.
Стоит ли удивляться, что иранцы не только не пошли навстречу Байдену, но еще и объявили о том, что не пустят инспекторов МАГАТЭ с неплановыми проверками? Правда, сделано это было хитро: дедлайн установили к 23 февраля – видимо, в надежде, что в Белом доме что-нибудь придумают и дадут Ирану отыграть назад, сохранив лицо. Это и произошло.
Отменяя решение Трампа, Байден показал, что вошел в положение своих иранских визави и готов сближаться так, чтобы не подставлять консерваторов. Теперь ответный ход – за Тегераном. Если они войдут в положение Байдена, велика вероятность, что и основные санкции, и угроза создания иранской ядерной бомбы скоро уйдут в прошлое.
