Встреча Владимира Путина и Джозефа Байдена в Женеве привлекла беспрецедентное внимание прессы, явно истосковавшейся по большой политике офлайн. При этом освещение саммита в американских и российских масс-медиа было порой настолько несхожим, что речь, казалось, идет о разных событиях.
Пробежимся вдоль и поперек этих информационных «струй».
Начнем с того, что российские и американские СМИ по-разному оценили продолжительность переговоров. Большинство российских посчитали, что они продлились четыре с половиной часа. Американские — что два с половиной. То есть, у нас даже арифметика не сходится.
Наша пресса, судя по всему, взяла за основу все время пребывания Владимира Путина на вилле «Ла Гранж» до окончания встречи с Байденом. Американцы же считали, как в хоккее, «чистое время игры» — то есть, самих переговоров. Их первая сессия — в узком формате — длилась чуть более 90 минут, вторая (в расширенном составе, после 45-минутого перерыва) — 65 минут. Третья, хотя и была запланирована, не состоялась. Так что 4,5 часов именно переговоров — не получается.
Внимание к встрече лидеров было уделено в наших и американских СМИ примерно в такой же пропорции: наши старались «на 4,5» и даже больше. Янки — максимум «на 2,5», и то с натяжкой. Если в наших информационных масс-медиа тема саммита занимала большую часть эфирного времени, то в американских она была важной (какое-то время даже главной), но конкурировала с другими новостями — например, о запуске китайской ракеты к новой космической станции. Общая тональность подачи российских масс-медиа выглядела как «весь мир обратил свои взоры на…», а американских — «Байден встретился с Путиным, с которым у Америки и мира есть такие-то серьезные проблемы».
Накануне саммита одной из доминирующих тем в наших СМИ и политических ток-шоу была тема «деменции» Байдена. Если просмотреть заголовки статей о его турне по Европе (саммиты «большой семерки», НАТО и ЕС—США), то перед нами предстанет старый злобный маразматик, который то заблудился в ресторане, то запутался в своей речи, то еще как-то запнулся. Между этими микро-припадками он периодически чем-то грозил России. В советские времена — тем более на фоне того, что за несколько дней до саммита официальные лица РФ резко сбавили накал конфронтационной риторики — такое «информационное хамство», несмотря на всю жесткость тогдашнего противостояния систем, вряд ли было бы дозволено.
В день саммита остались лишь репортажные колкости по поводу того, что, мол, что-то Байден очень долго не выходит из машины. Чем это он там занимается? Осталось только пошутить про «меняет памперсы перед встречей с Путиным» — и было бы в самую жилу того, что называется «ржачной пропагандой».
Но потом, словно по команде, все переобулись в воздухе. И вслед за Путиным, который был предельно корректен на своей пресс-конференции и даже отпустил несколько холодных, но весьма уважительных комплиментов в адрес коллеги, журналисты стали замечать что-то хорошее и в поведении, и словах Байдена. Даже его пресс-конференция тоже была показана в прямом эфире полностью.
Теперь, видимо, придется профессиональным пропагандистам и «борцунам с америкосами» как-то себя сдерживать. Потому как если дальше продолжать педалировать тему «деменции злобного Байдена», то обещанный лидерами диалог по вопросам стратегической стабильности может не задаться. Американцы по традиции смотрят (там еще с советских времен относительно хорошая школа на сей счет) на тональность официальной пропаганды. Хотя, конечно, не так пристально и болезненно, как Лукашенко, который складывает в папочку все «обидки» от российских СМИ, а потом предъявляет Владимиру Владимировичу.
Российские масс-медиа, как показалось, в большей степени смаковали каждую деталь антуража саммита. Вот вам вилла, где все будет происходить, вот вам парк вокруг виллы, вот «беспрецедентные» (а они всякий раз у наших СМИ именно «беспрецедентные») меры безопасности. Если бы состоялась (такая возможность допускалась организаторами, но увы) совместная трапеза, то СМИ смаковали бы меню во всех подробностях — традиция существующая, видимо, еще со времен освещения выездов Государя императора.
В наше время такая репортажная трескотня обычно призвана скрыть либо неумение, либо нежелание (или запрет свыше) давать содержательный анализ. В российских СМИ вообще было очень мало аналитики по поводу повестки саммита. Давался лишь сухой перечень «возможных тем». Судя по всему, повестка была предложена Вашингтоном — как, собственно, и инициатива проведения саммита. И в американских СМИ в этой связи было как раз много, так скажем, «аналитики» по каждой теме. Да, она была очень прямолинейна, довольно примитивна и изобиловала хорошо известными клише относительно России, мотивации ее действий и лично Путина. Но в целом было понятно, чего хочет от саммита Вашингтон: провести «красные линии», «дать сигнал Путину», упорядочить конфронтацию, нормализовать (в американском понимании) работу посольств и консульств.
Из предварявших саммит публикаций российских масс-медиа простой (да непростой тоже) человек решительно не мог понять, чего хочет от саммита Москва. Нормализовать отношения на равноправной основе? Звучит красиво, но — ни о чем. Положим, мы хотели бы поставить вопрос о гарантиях по невступлению Украины в НАТО (и получили бы «отлуп»). Однако Украина фактически не обсуждалась — очевидно, ввиду безнадежной несхожести позиций. Так что куратор направления Дмитрий Козак зря мотался в Женеву — он не стал участником сессии в расширенном составе, как, кстати, и спецпредставитель президента по Сирии Александр Лавренев — Сирия тоже не обсуждалась.
Российская сторона — а вслед за ней и российские масс-медиа — заявила, что, дескать, Байден (с оговоркой «по нашему мнению») поддерживает Минские соглашения. Увы, в данном случае мы имеем типичный пример информационной манипуляции. Во-первых, ни сам Байден, ни кто-либо из его окружения такого не говорил. Во-вторых, как стало ясно из пресс-конференции Путина, на которую он, судя по всему, и перенес заочную полемику с Байденом, существует «украинское понимание» Минских договоренностей, полностью противоречащее букве этих договоренностей в части очередности выполнения пунктов по нормализации ситуации. Американское же понимание Минских соглашений, судя по всему, идентично украинскому — вот в таком виде Вашингтон их и поддерживает.
Также создалось впечатление, что мы не хотели обсуждать Арктику, которую, как считает Байден, мы «милитаризируем». В российских СМИ накануне саммита не было даже подобия анализа позиций сторон на сей счет (в американских, впрочем, тоже — это слишком сложно для них). А значит, остается нетронутым большое поле для противоречий, разногласий и споров.
Другая, еще более острая, тема — кибербезопасность. Договорились вроде бы начать консультации, однако есть сильное подозрения, что они сведутся к взаимным пререканиям, обмену угрозами и претензиями. Такие консультации пытались было начать при Трампе, однако из этого ничего не получилось. Кстати, и здесь Владимир Путин оказался лучше подготовлен по теме, чем российские СМИ. Сведущие круги подготовили ему справку, согласно которой, по данным американских источников, на первом месте по числу кибератак с национальной территории находятся как раз США, затем Канада и две латиноамериканских страны.
Далее последовал упрек американцам в том, что на более чем 40 российских запросов, связанных с киберугрозами, от Штатов не поступило ни одного ответа, тогда как мы на аналогичные вопросы (более десятка) подробно ответили. Это было новостью для российских СМИ: им ничего такого никто заранее не «сливал». Никаких журналистских и иных (например, парламентских) расследований того, что происходит с хакерскими атаками с территории России и, напротив, на российские объекты и структуры, у нас и в помине нет. Между тем, Россию явно хотят назначить ответственной за все, что исходит с нашей территории в этой части. Так или иначе, Байден предложил список из 16 стратегических инфраструктурных сфер, где кибератаки были бы запрещены.
Будем теперь следить за пререканиями. Кстати, надо сказать, что американские СМИ в этой части ничем не лучше. Кроме завуалированных в разной мере намеков на то, что во всем виноваты русские, ни у них, ни в них ничего нет.
Обобщая, можно сказать, что пресс-конференция Путина и то, как вели на ней себя российские СМИ, какие вопросы задавали, оставила более благоприятное впечатление, чем то, как вели себя представители американских масс-медиа на пресс-конференции Байдена (русских журналистов на нее не допустили вообще). Во втором случае вопросы были более примитивными и кружились, в основном, вокруг темы личного отношения к Путину и нарушения прав человека в России (Навальный и др.). Вопросы российских СМИ Путину были разнообразнее и умнее, однако, по традиции, в них не было ни на йоту остроты — пресс-пул всегда подыгрывает президенту. Байдену его пул, кстати, тоже, хотя и в меньшей степени. Это очень хорошо видно по тому, что ни про Арктику, ни про Иран вопросов Путину, по сути, не было, как и содержательно — по теме кибербезопасности. Был, правда, один «посеянный вопрос», но заранее рассчитанный на предсказуемый ответ: мол, были ли у вас иллюзии (относительно Байдена и отношения двух стран) и появились ли новые? Ответ понятен: ни старых, ни новых. Друзьями они не станут. Это был сигнал.
Таким образом, оба «зеркала прессы», освещавшей визит с нашей и американской стороны, оказались каждое по-своему кривыми. Однако если внимательно и, главное, критично вглядеться в оба зеркала, то может появиться более-менее понятная и объективная картина происходящего. Непонятно, правда, кому она нужна сегодня. Запроса на объективную картину у широкой публики нет — она по большей части довольствуется пропагандисткой жвачкой. Ровно также нет запроса со стороны американского политического класса на улучшение отношений с Россией. Со стороны нашего правящего класса запроса на улучшение отношений с Америкой, кстати, тоже нет: мы хотим только, чтобы нас «оставили в покое». Так что кривые зеркала никто в подвал, на чердак или на помойку не снесет. Еще послужат свое.
