Компартия Китая пышно отмечает 1 июля свой вековой юбилей. За сто лет она превратилась из подпольной — «экстремистской», как сейчас бы сказали — группировки в самую крупную по численности и влиянию правящую партию мира.
По этому случаю в Пекине проходят крупномасштабные мероприятия, цель которых показать народу Китая и другим народам, что КПК и давно слившееся с ней в единый организм Срединное государство находятся в зените славы. Так, председатель КПК Си Цзинпин, который также является руководителем Центрального военного совета КНР, в четверг объявил, что Национально-освободительная армия Китая должна стать вооруженной силой мирового класса, чтобы надежно защитить суверенитет, безопасность и интересы развития страны.
История партии по-китайски
Выступая со сцены, на заднике которой красовались красные знамена с серпом и молотом, лидер КНР, которого китаеведы почти без иронии называют «красным императором», предупредил, что китайский народ ни в коем случае не позволит никаким внешним силам третировать, угнетать и порабощать себя, а те, кто попытается это сделать, непременно потерпят полный провал перед стальной Великой Стеной, возведенной из плоти китайского народа, насчитывающего свыше 1,4 миллиарда человек, передает агентство «Синьхуа».
Си Цзинпин упомянул четыре великих успеха КПК: в новодемократической революции; в деле социалистической революции; в деле реформ, открытости и социалистической модернизации; в деле социализма с китайской спецификой в новую эпоху.
О том, что сам факт появления китайской компартии, ее выживание в годы двух гражданских войн и японской оккупации, взятие власти в 1949 году и последовавшее строительство социализма стали возможными благодаря прямой помощи от страны, которая тогда называлась СССР (VI съезд КПК вообще прошел в Подмосковье), в докладе «красного императора» не сказано ни слова. Как будто все эти сто лет китайские коммунисты добивались успехов исключительно за счет своей потрясающей воображение численности — 95 млн членов на сегодня — и мудрости китайского народа.
Такая забывчивость Си Цзинпина, по более или менее солидарному мнению китаеведов, как в России, так и за рубежом, объясняется тем, что между китайской компартией 100 лет назад и ее нынешней ипостасью нет почти ничего общего, кроме символики. И дело здесь не только во внутреннем перерождении «партии рабочих и крестьян», но и в том, что за столетие кардинально изменились сами понятия демократии, капитализма, социализма, коммунизма и всех прочих «измов». В XXI веке темпы перемен стали такими, что менять символику и фразеологию под них пришлось бы каждые пять-десять лет.
Средний класс по-китайски
Задачи строительства «среднезажиточного общества» (термин, который в Пекине предпочитают использовать вместо архаического термина «коммунизм») остаются приоритетными для КПК и вряд ли могут быть решены в современных условиях без ее участия, полагает ведущий научный сотрудник ИМИ МГИМО Иван Сафранчук.
«Идеологи КПК создают сложные идеологические конструкции и формулы, но базовые ценности этого общества принципиально за сто лет не поменялись — это примат общественного над индивидуальным. Конечно, это уже не классический коммунизм. Но поскольку у китайских коммунистов на сегодня не осталось серьезных идеологических конкурентов, они имеют полную возможность трактовать коммунизм и социализм так, как им того хочется», - говорит он.
Будучи прошедшим через естественный отбор лидером мирового коммунистического движения (или того, что от него осталось после кончины КПСС), КПК сегодня имеет возможность по собственному желанию выбирать модус отношений со странами, где компартии уже не являются правящими (а правящими они остались разве что во Вьетнаме и на Кубе). И в этих отношениях идеологическое родство однозначно оттесняется на второй план прагматическими соображениями.
Лучший пример тому — отношения Пекина с Москвой, где китайские лидеры видят основным партнером Владимира Путина, а не кого-либо из вождей российских коммунистов.
100-летие КПК почти совпало с 20-летием российско-китайского договора о дружбе и сотрудничестве, подписанного в 2001 году сроком на 20 лет. На этой неделе, во время прошедшей по видеосвязи встречи Владимира Путина и Си Цзинпином, стороны договорились продлить его еще на пять лет, начиная с февраля 2022 года.
Китайские лидеры не только не держат в уме возможность экспорта революции — они и речи не ведут о навязывании другим странам китайской общественно-экономической модели. В этом смысле пожелание Дэн Сяопина «Пусть расцветают все цветы» относится не только к внутриполитическим, но и к международным подходам КПК. Надо сказать, что этим международная политика Пекина очень выгодно отличается от политики Вашингтона, органически создавая Китаю союзников там, где при прочих равных американцы создают себе врагов.
«Китай не может богатеть, используя только внутренние ресурсы. Достичь среднезажиточного состояния — то есть вытащить на уровень западного среднего класса полтора миллиарда человек — можно только включением Китая в международное разделение труда, причем на выгодных для Китая условиях, — говорит Сафранчук. — Значит, необходимо так форматировать международные отношения, чтобы они обеспечивали внутреннее процветание китайского общества — выходить с инициативами, брать больше ответственности за международный порядок».
Глобализация по-китайски
Можно сказать, что на смену глобализации западного образца должна прийти глобализация на китайских условиях. При этом китайцам совершенно безразлично, будет ли этот процесс происходит под знаком серпа и молота или под каким-угодно иным брендом, полагает профессор МГИМО Сергей Лузянин.
«Коммунистическая символика осталась на знаменах и в документах КПК только как оболочка, подчеркивающая историческую преемственность. Содержание же радикально изменилось — и в партии, и в обществе в целом, — говорит он. — Модель современного государства и общества состоит в давно известном понятии “конвергенция”. По сути, это синоним понятия “социализм с китайской спецификой”, потому что полностью отказаться от слова “социализм” невозможно — не все в партии это примут с восторгом».
Китайские коммунисты возглавляют сегодня мировое коммунистическое движение в том смысле, что показывают пример эволюции своей партии из ортодоксально-марксистской, по сути, в социал-демократическую, членство в которой не зазорно миллиардерам. В этом смысле КПК ничем не отличается от той же КПРФ, которая в свой предвыборный список выдвинула миллиардера и губернатора, и которую спонсируют «красные» банкиры.
«КПК нашла очень удачную формулировку, которая помогает партии не расколоться на ортодоксов и прагматиков. Она гласит, что обновленный социализм — это идеология не для бедных, а для богатых и счастливых. Такой подменой понятий КПК добилась того, что серп и молот на ее знамени мирно уживается с членством в партии самых что ни на есть капиталистов. И это является естественной эволюцией для всех компартий в мире», — поясняет Лузянин.
Таким образом становится понятным, почему Си в четверг не так много говорил о «славном прошлом» КПК — как минимум две трети из вековой истории партии слишком противоречивы для юбилейного доклада. Поэтому доклад был в основном посвящен перспективам движения к сияющим вершинам, но не коммунизма, чего было бы естественно ожидать от лидера компартии, а «глобального развития и международного порядка».
Китайский лидер специально подчеркнул, что в крови китайской нации нет, как он выразился, генов захватчиков и гегемонов. То есть, не скрывая того, что Пекин видит свое будущее в роли мирового прогрессора (разумеется, тоже с китайской спецификой), Си дал основания полагать, что это прогрессорство будет кардинально отличаться от поведения на мировой арене другого «гаранта» международного порядка, каковым воспринимают себя США.
В Пекине таки образом достаточно ясно обозначили своего геополитического противника на длительную перспективу: того, который расположен по другую сторону Тихого океана.
«Мы абсолютно не приемлем никаких поучений от всяких самонадеянных умников», — предупредил Си, оставив адресатам этого заявления узнать в нем самих себя.
Держать мир в шелковых рукавицах
Риторику Пекина в дни празднования 100-летия КПК, как это часто бывает, требуется переводить с многосмысленного китайского дипломатического языка, докапываясь до сути того, что на самом деле кроется за пышными словесными формулировками. Руководитель Центра социально-экономических исследований Китая в Институте Дальнего Востока РАН Андрей Островский, например, трактует речь Си Цзинпина следующим образом: Китай не претендует на роль «доброго полицейского» в противовес американскому «злому полицейскому». Китайские лидеры видят будущую глобальную гегемонию не на военном, а на экономическом треке, говорит эксперт.
«Для китайского руководства военное противостояние с США является не самоцелью, а способом обезопасить те проекты, которые в Пекине рассматривают в качестве инструментов обеспечения доминирования Китая в мире как минимум до середины нынешнего века, — говорит Островский. — Эти проекты — Экономический пояс Шелкового Пути из Китая в Европу и его азиатско-тихоокеанский аналог — Морской Шелковый Путь. Эти два пути под эгидой Пекина и являются главными приоритетами китайской внешней политики в ближайшие десятилетия».
Когда (и если) эти две китайские глобальные инициативы выйдут на проектную мощность, Пекину просто не понадобится отправлять авианосцы в далекие уголки мира — роль таких «авианосцев» будут играть условия участия стран в «шелковых путях». В рамках этих условий страны-участники (а если говорить без эвфемизмов, страны-сателлиты Китая) будут вести себя (собственно, и уже ведут) как шелковые безо всякого силового принуждения.
«Условия диктуют Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и Фонд Шелкового Пути — в обоих Китай играет доминирующую роль. И Пекин очень жестко оговаривает условия выдачи кредитов странам, входящим в оба экономических пояса», - отмечает Островский.
Нет у революции конца
Руководители Китая откладывают окончательное решение вопроса о том, кто в глобальном доме хозяин, как минимум до 2049 года — столетия победы социалистической революции в стране. В отличие от советских «старших братьев», которые под руководством Никиты Хрущева обещали построить не только социализм, но и коммунизм за 20 лет, китайские коммунисты смотрят на вещи по-конфуциански трезво. Это одно из проявлений китайской специфики: не выдавать желаемое за действительное и терпеливо ждать, когда второе догонит первое.
«Для идеологов КПК социалистическая революция не одномоментное событие — водружение красного флага на площади Тяньаньмэнь, — а длительный процесс. На XVIII съезде КПК, когда Си стал генсеком, эта установка на длительный переход к социалистическому обществу, была объявлена официальной идеологией партии в новую эпоху — ее они отсчитывают от примерно начала XXI века», — говорит Андрей Островский.
У Китая действительно нет необходимости решать свои геополитические задачи с помощью грубой силы, как это делают США. Пекин рассчитывает достичь доминирования, опутав мир паутиной двусторонних договоров, приносящих обоюдную выгоду, соглашается эксперт ИДВ РАН Павел Каменнов.
«Да, Китай реализует программу модернизации своих вооруженных сил, рассчитанную до 2035 года, а к 100-летию создания КНР собирается достичь военного паритета с самыми сильными армиями мира, — констатирует китаевед. — Но официальная военная доктрина Пекина, принятая в 2015 году, на сто процентов оборонительная — это подтверждается тем, что с 1979 года НОАК не участвовала ни в одном вооруженном конфликте [кроме пограничных с Индией — Expert.ru]. И доминирование в мире Пекин видит все же как экономический, а не военный проект».
Экономическую экспансию, которую Китай осуществляет в мире — в первую очередь в «третьем мире» — следует признать чрезвычайно успешной, говорит Каменнов. Не вызывая обвинений в неоколониализме, китайцы смогли, благодаря сотрудничеству со слаборазвитыми странами, выйти на второе место в мире по объему экономики, а их страны-партнеры вырвались из дикости благодаря построенной китайцами инфраструктуре.
«От предложений, которые Китай делает таким странам, сложно отказаться. Кому не нужны аэропорты, дороги и прочая инфраструктура в обмен на природные ресурсы, которые в нищих странах все равно лежат мертвым грузом?» — спрашивает эксперт.
В целом же, если посмотреть трезвым взглядом, к 100-летию КПК от коммунизма в Китае и в правящей там партии остался только призрак — тот самый, который в сочинениях Карла Маркса бродил по Европе — как оказалось, недолго и не слишком успешно. И в этом смысле партийное и государственное руководство КНР может смотреть в будущее с оптимизмом: что-то, а призраки угрожают планам 95-миллионной партии полуторамиллиардного народа в самую последнюю очередь.
