Двадцать девятого июля Енисейское территориальное управление Росрыболовства подало в Арбитражный суд Красноярского края иск о взыскании вреда, причиненного водным биоресурсам в результате утечки нефтепродуктов из-за аварии на Норильской ТЭЦ-3 в мае прошлого года, на сумму 58,65 млрд рублей. Рекордный для рыбного ведомства размер компенсаций выставлен в адрес АО «Норильско-Таймырская энергетическая компания» (НТЭК, управляет энергетическими активами «Норникеля» на Таймыре). Сумма, по данным агентства, «включает в себя прямой ущерб из-за гибели рыбы на сумму 3,6 млрд рублей и затраты на восстановление нарушенного состояния водных биоресурсов на сумму более 55 млрд рублей».
В марте Росрыболовство уже выставляло НТЭК требование о добровольном возмещении ущерба, причиненного водным биоресурсам и среде их обитания, на сумму 3,5 млрд рублей. Но компания, как сообщили в агентстве, в установленный срок эти деньги не выплатила. Интересно, что в сентябре 2020 года агентство оценивало затраты на восстановление биоресурсов примерно в 40 млрд рублей. Как пишет РБК, «тогда назывались предварительные оценки, а для тщательного расчета суммы ущерба с учетом всех факторов потребовалось дополнительное время». «После завершения подсчетов полного размера ущерба претензия на 3,5 млрд рублей была отозвана и подано новое исковое заявление в суд о взыскании причиненного ущерба в полном объеме», — объяснили на прошлой неделе в агентстве.
Напомним, 29 мая 2020 года наземный стальной резервуар № 5 с дизтопливом для Норильской ТЭЦ-3 (согласно требованиям Минэнерго РФ, газовые электростанции обязаны хранить запасы аварийного топлива) неожиданно разрушился, и практически все его содержимое — примерно 21,2 тыс. тонн — вытекло в окружающую среду. По данным Росприроднадзора, порядка 6000 тонн топлива попало в грунт, остальные 15 тыс. тонн — в водоемы, в том числе в реки Амбарная и Долдыкан, а также почти во все их притоки. Общая площадь загрязнения составила 180 тыс. кв. метров. Хотя в СМИ событие часто называли крупнейшей экологической катастрофой в российской Арктике, ученые и специалисты характеризовали его как аварию (подробнее здесь). Вызванную, в том числе, и природно-климатическими факторами — тем же растеплением вечномерзлых грунтов (о причинах читайте здесь).
Однако экологический ущерб Росприроднадзор оценил в гигантские 148 млрд рублей. В феврале 2021 года суд обязал «Норникель» выплатить в пользу государства 146 млрд рублей — рекордную для нашей страны сумму компенсации за вред природе. Компания, поначалу оспаривавшая эти претензии, от судебных битв в итоге отказалась и уже в марте перечислила в федеральный бюджет средства в полном объеме (в прошлом году Госдума экстренно внесла поправки в законодательство, чтобы такие штрафы больше не уходили по «месту прописки» загрязнения). Вице-премьер правительства РФ Виктория Абрамченко пообещала, что эти никак не «окрашенные» деньги будут в итоге направлены на поддержку экологических проектов в Красноярском крае. Но до сих пор решений по целевому расходованию принято не было.
Между тем сам «Норникель» добровольно выплатил порядка 180 млн рублей компенсаций коренным народам Севера, за свой счет полностью ликвидировал загрязнение и обязался вложить в восстановление нарушенной экосистемы Таймыра столько средств, сколько понадобится (только на «большую уборку» в Норильском промышленном районе запланировано более 40 млрд рублей).
Иск от Федерального агентства по рыболовству, в принципе, был ожидаем. Удивительной оказалась лишь баснословная сумма, предъявленная компании госрегулятором, напрямую подконтрольным правительству РФ. По данным объединенной пресс-службы Росрыболовства, «для оценки состояния водоемов и рыбных запасов, объема причиненного вреда водным биоресурсам и среде обитания и расчета ущерба» была «проделана большая работа». В частности, учеными ФГБУ ВНИРО был проведен комплекс исследований, включая сбор проб, в результате которых было «установлено, что разлив дизтоплива оказал существенное влияние на среду обитания водных организмов, привел к загрязнению и гибели водных биоресурсов и ряду других негативных последствий». Далее специалистами ФГБУ ЦУРЭН «на основе научных данных» были проведены «масштабные расчеты нанесенного ущерба и затрат на восстановление», причем «в соответствии с Методикой исчисления размера вреда, причиненного водным биоресурсам, основанной на законах о рыболовстве и охране окружающей среды» (имеется в виду методика, утвержденная приказом Росрыболовства 25 ноября 2011 года № 1166).
В итоге в натуральном выражении вред от разлива дизтоплива (в соответствии с методикой) был оценен в 8,89 тыс. тонн водных биоресурсов. «Исходя из этого показателя прямой ущерб составляет 3,6 млрд рублей, а с учетом затрат на восстановление (искусственное воспроизводство) — 58,65 млрд рублей», — объяснили свои расчеты в Росрыболовстве. «Я уверена, что коллеги взвешенно подошли [к расчетам суммы взыскания], они долго готовились, дольше, чем мы. У них другие расчеты, у них работает научный институт. Объявить сумму публично для любого госоргана — это значит в дальнейшем не иметь возможности не защищать свою позицию», — уже заявила ТАСС глава Росприроднадзора Светлана Радионова.
В «Норникеле» же сумму ущерба водным биоресурсам, рассчитанную Росрыболовством, назвали «завышенной»: «Она во много раз превышает результаты исследований, подготовленных специализированными научными институтами, которые оценивали воздействие аварии на водные биоресурсы». Речь, очевидно, идет о выводах Большой Норильской экспедиции 2020 года (БНЭ-2020), в состав которой входили ихтиологи из институтов СО РАН, и об итогах исследования проб рыбы, проведенного в рамках этнологической экспедиции специалистами лаборатории арктического биомониторинга Северного (Арктического) федерального университета (САФУ). Всю эту информацию, а также данные других независимых исследований Росрыболовство почему-то проигнорировало и все свои цифры вывело из исследований подконтрольных себе же научных организаций, которых, кстати, никто в открытом доступе до сих пор не видел. «После получения и изучения искового заявления от Росрыболовства менеджмент компании намерен оспаривать иск и правильность применения методики расчета ущерба в суде», — заявили в «Норникеле».
Непонятно, как считали
Первое, что удивило ученых и специалистов, — это цифра 8,89 тыс. тонн водных биоресурсов, на базе которой ученые из подконтрольных Росрыболовству институтов основывали все свои дальнейшие расчеты. Как заявил Александр Белоусов, член-корреспондент РАЕН, заслуженный работник рыбного хозяйства РФ и Почетный рыбовод России, готовивший рецензию на отчет ФГБНУ ВНИРО (который и лег в основу иска Росрыболовства к НТЭК), «это очень много, такого количества рыбы, как насчитали в агентстве, в озере Пясино просто нет. Сравнимые цифры я видел только в расчетах ущерба, который наносит водным биоресурсам Обь-Иртышского бассейна строительство порта Сабетта. Но вот представьте себе весь Обь-Иртышский бассейн — и здесь достаточно небольшое и низкопродуктивное озеро Пясино и река Пясина».
Председатель правления Проектного офиса развития Арктики (ПОРА) Николай Доронин уверен, что, если бы такое огромное количество биоресурсов реально погибло в результате розлива дизтоплива на Норильской ТЭЦ-3, «мы бы увидели миллионы экземпляров рыбы, вспученной, всплывшей на поверхность, отравленной. Мы бы увидели мертвые реки, и эти фотографии и видео уже заполонили бы все мировые СМИ. Но мы такого даже и близко не видели». «Я сам рыбак и понимаю, что, если рыба отравлена дизтопливом, это сразу станет понятно. Вы будете вспарывать ей брюхо, убирать все внутренние органы, и вам сразу же в нос ударит этот резкий запах. Но ничего такого не было», — добавил эксперт. «Я был на реке Абмарной и на озере Пясино и третьего июня прошлого года, через три дня после аварии, и на прошлой неделе, и я не видел там погибшей рыбы. Столь гигантские объемы просто невозможно было бы скрыть и невозможно не увидеть — берега рек и озер там были бы просто завалены мертвой рыбой. Но я не видел фото- и видеосвидетельств, которые подтверждали бы, что такое действительно случилось. Есть только какие-то расчеты. Ну вот если эти расчеты основаны на методике, а не на реальности, возникает вопрос к методике или адекватности ее применения.
Я не сомневаюсь в правильности расчетов ущерба профильных институтов, это уважаемые научные организации, к которым ранее не возникало никаких вопросов. Но они считают всегда по данным надзорных мероприятий, в рамках которых был установлен факт гибели рыбы и других биоресурсов. Если и на этот раз они подтвердят эти 8,89 тысяч тонн погибшей рыбы, можно будет дальше всю эту историю обсуждать и думать, каким образом восстанавливать биоразнообразие, как эти деньги “окрасить” и так далее», — заявил руководитель общественного экологического движения «Альянс зеленых» Александр Закондырин.
Впрочем, по мнению Александра Белоусова, в своих расчетах ВНИРО, очевидно, ориентировалось не на количество умершей рыбы, а на утрату зоопланктона, то есть потенциальной кормовой базы. «Это вообще очень большая методическая натяжка. Они подсчитали, сколько там зоопланктона может быть, и его весь перевели в упущенный объем рыбы — по коэффициентам пересчета, принятым в методике. И вот так получились эти почти девять тысяч тонн водных биоресурсов. Для дистрофного водоема, каким является озеро Пясино, это немыслимая цифра. За нее мне, человеку, который проработал в отрасли больше сорока лет, просто стыдно».
При этом, как заявила Лариса Глущенко, доцент кафедры водных и наземных экосистем Института фундаментальной биологии и биотехнологии СФУ, которая в прошлом году с коллегами работала на озере Пясино в рамках БНЭ-2020, количество «биоты сохранилось на том же уровне, что было и за несколько лет до аварии. Мы опирались на данные исследований 1980-х годов и начала 2000-х, кормовая база всегда в этих водоемах была на очень низком уровне. И сказать, что именно эта точечная авария ее прямо подорвала, что вот раньше в озере плескалась рыба и ловили ее тоннами, а в прошлом году раз — и рыбы не стало, — невозможно. Единственное, что можно сказать: все осталось на том же уровне», — сказала Лариса Глущенко. Добавив, впрочем, что для более релевантных оценок необходим многолетний мониторинг. Гидробиолог СФУ Елена Кравчук также подтвердила, что, по данным исследований, кормовая база рыб в озере Пясино и реке Пясина не пострадала: «По нашим прошлогодним данным, количество организмов гидробионтов, то есть биомасса, которую рыбы используют в пищу, их кормовые ресурсы — зообентос, придонные организмы и планктон — по сравнению с данными за прошлые годы, за 1990-е, не уменьшилось. Поэтому по результатам БНЭ ущерб для озера Пясино и реки Пясина даже не рассчитывали, потому что снижения биомассы, то есть количества бентосных организмов, не было зафиксировано».
Интересно, что даже если принять за основу такое количество погибших биоресурсов — 8,89 тыс. тонн, оценка прямого ущерба, рассчитанная Росрыболовством, все равно представляется крайне завышенной. По данным Александра Белоусова, ежегодные затраты агентства на возмещение затрат, связанных с сохранением, изучением и мониторингом водных биоресурсов, составляют около 20 млрд рублей: «Общий объем добычи рыбы в стране — где-то около пяти миллионов тонн. То есть, получается, на каждую тонну вылова приходятся затраты в четыре тысячи рублей. Если мы даже девять тысяч тонн, которые насчитали коллеги из ВНИРО, умножим на эти четыре тысячи, то размер ущерба, то есть затраты, которые потребуются на возмещение биоресурсов, составит всего 36 млн рублей». Упущенную выгоду, или недополученную отраслью прибыль, можно оценить еще в 56 млн рублей. Таким образом, «на возмещение затрат на воспроизводство утраченного биоресурса, которые понесет страна, и за упущенную выгоду, общий объем ущерба должен составлять порядка 92 миллионов рублей. Но точно не миллиарды рублей».
Кстати, по результатам исследования, проведенного специалистами Сибирского отделения РАН в ходе БНЭ-2020, фактический размер вреда для реально задетых разливом рек Долдыкан и Амбарная составил около 1,94 млн рублей (для реки Пясина и озера Пясино такие расчеты ученые вообще не делали в связи с отсутствием реального негативного воздействия). А размер вреда, рассчитанный исходя из потенциальной полной гибели живых организмов в этих реках, — 52,1 млн рублей. «На самом деле методология расчета ущерба Росрыболовством — это крайне непрозрачная история. Реальный ущерб, если посчитать по кормовой базе, по тому, сколько там могло быть рыбы, можно оценить в пределах нескольких десятков миллионов рублей. Но Росрыболовство считает непонятно как, по каким-то старинным методикам. Интересно будет посмотреть на данные ВНИРО, потому что они ни разу не публиковались в открытом доступе. Как они обосновывают свои расчеты — непонятно мне», — говорит Николай Доронин.
В отчете ВНИРО, расчеты которого и легли в основу выставленного структуре «Норникеля» иска, по оценке Александра Белоусова, можно найти еще массу ошибок и неточностей и даже нарушений положений действующей Методики исчисления ущерба водным биоресурсам. Самым показательным специалист считает аномальное значение такого параметра, как «рыбопродуктивность» водоемов Таймыра, которое в своих расчетах использовали коллеги из подконтрольных Росрыболовству институтов: 119 кг/га. «Такой показатель представляется фантастическим, так как он в несколько раз превышает рыбопродуктивность самых эффективных в рыбохозяйственном отношении южных водохранилищ (Цимлянское, Кременчугское, Каховское и другие), рыбопродуктивность которых достигает 30‒50 килограммов на гектар». По мнению Александра Белоусова, максимальная рыбопродуктивность для дистрофных водоемов Крайнего Севера — не более двух килограммов на гектар. В своем заключении он отметил, что коллегами «использовались необоснованные и неподтвержденные исходные данные как в отношении биологических показателей, так и в отношении пространственных характеристик зон негативного воздействия». А «значительная составляющая величины ущерба была определена на основании допущений (то есть предположений и неподтвержденных данных)», которые прямо опровергаются другими материалами исследований, в том числе структур самого Росрыболовства. По мнению Белоусова, все перечисленные нарушения и тенденциозность подходов специалистов ВНИРО не позволяют принять этот отчет в качестве доказательства размера вреда, причиненного водным биоресурсам, его натуральных и стоимостных показателей.
Отсутствующие загрязнения
Позиция Росрыболовства, которое считает, что «воздействию негативных факторов из-за утечки дизтоплива подверглась вся акватория Норило-Пясинской озерно-речной системы — от места аварии вниз по течению до Карского моря», ученых и специалистов тоже сильно удивила. Доктор биологических наук, член-корреспондент РАН и завлабораторией экспериментальной гидроэкологии Института биофизики СО РАН Михаил Гладышев ранее отмечал, что рыба в озере Пясино от разлива дизтоплива на Норильской ТЭЦ-3 вообще не пострадала. А в реке Норильская, которая втекает в озеро, в самом озере Пясино и в вытекающей из него реки Пясина участники БНЭ-2020 обнаружили преобладание диатомовых водорослей, как было и за много лет до аварийного разлива, а это говорит об отсутствии негативного воздействия аварийного разлива нефтепродуктов на экосистему.
«Я писал обстоятельную рецензию, посвященную этой оценке ущерба. В ней я говорил, что коллеги из Росрыболовства при расчете этой суммы — 3,6 миллиарда рублей — основываются на очень серьезных методических ошибках. Самое главное, не приводится ни одного научного довода в пользу того, что в озере Пясино и тем более в реке Пясина и Карском море обнаружено дизельное топливо. Напротив, в ходе БНЭ-2020 было установлено, что все оно осталось в реках Долдыкан и Амбарная и дальше не пошло», — заявил Михаил Гладышев журналистам. Ранее он отмечал, что «следов именно дизельного загрязнения как в самом озере Пясино, так и тем более в реке Пясина, нельзя было вообще обнаружить, туда в принципе физически ничего не могло попасть из-за наличия ледяной пробки» (несмотря на начало июня, лед в водоемах на Таймыре никуда не делся).
«На участках, расположенных ниже боновых заграждений, загрязнений нефтепродуктами в воде, в биоте, в донных отложениях зафиксировано тоже не было. Вопрос: а откуда же тогда все эти загрязнения могли взяться в рыбе? Ответ: ниоткуда. Не говоря уже о том, что рыба, в отличие от бентоса или перифитона, то есть всех “обрастателей”, которые никуда сами “убежать” в случае чего просто не смогут, от нефтяного пятна может взять и уплыть. Поэтому говорить о массовом отравлении рыбы в озере в результате разлива дизтоплива точно не приходится», — отмечал Михаил Гладышев.
Исследование проб рыбы из пресноводных экосистем Норило-Пясинской озерно-речной системы, проведенное в прошлом году в рамках этнологической экспедиции специалистами лаборатории арктического биомониторинга САФУ, также доказало отсутствие прямого влияния на ихтиофауну разлива дизтоплива (подробнее читайте здесь). «Если бы были какие-то загрязнения, они обязательно попали бы в пищевую цепь. Сначала, например, это дизтопливо, если бы его не удаляли с поверхности, упало бы на донные отложения, потом попало бы в зообентос, в растительность, которую потребляют рыбы, рыба бы это съела, и, соответственно, в лабораториях все эти техногенные углеводороды в рыбе были бы точно обнаружены. Но превышений ПДК по органическим загрязнителям обнаружено не было. Значит, рыба чистая, ее можно потреблять в пищу и продавать», — говорит Николай Доронин.
Как заявил заведующий лабораторией водной экологии Института водных и экологических проблем СО РАН Владимир Кириллов, река Норильская в течение года приносит в озеро Пясино около 14 кубокилометров стока, в два раза больше объема воды в самом озере: «А это значит, что вода в озере примерно два раза в год полностью обновляется. Для сравнения: в Телецком озере вода обновляется раз в семь лет. Эта степень интенсивности обновления воды говорит нам о потенциале естественного самоочищения водоема за счет гидравлики. Там, конечно, происходят и химические, и биологические процессы самоочищения. Но в условиях Крайнего Севера главное, как часто там просто обновляется вода. В этой связи о каком-то накопленном экологическом ущербе в этом озере вообще говорить неприемлемо. Даже если туда год назад и попала часть нефтепродуктов после аварии — там их давно уже нет».
Нужны ли на Таймыре рыбоводные заводы
Более 55 млрд рублей, которые агентство затребовало с «Норникеля» на восстановление (искусственное воспроизводство) водных биоресурсов, практически всем специалистам тоже представляется абсолютно космической цифрой, взятой чуть ли не с потолка. По словам Николая Доронина, самый дорогой рыбозавод стоит максимум 300 млн рублей: «Все зависит от того, какие параметры будут заложены. Но на 55 миллиардов там можно через каждый километр поставить по рыбозаводу. И это будет первая в мире река, снабженная сотнями рыбозаводов. Но даже один завод закрыл бы вообще все потребности в будущем для восстановления рыбы».
По мнению Михаила Гладышева, заниматься искусственным воспроизводством рыбных ресурсов в водоемах Норило-Пясинской системы вообще нецелесообразно: «Озеро Пясино утратило свое промысловое значение еще в 1950-х. С 1980-х годов озеро Пясино является не просто малокормным, а даже дистрофным, то есть там крайне низкая кормовая база. Независимо от нефтяного загрязнения мальки там просто умрут от голода. Качество воды там очень низкое, и это не имеет отношения к данной аварии. Поэтому его зарыбление — это выбрасывание денег на ветер, а мальков — на погибель. Это крайне неэффективно». По его словам, методов эффективного восстановления именно дистрофных водоемов в мире очень мало. По словам Ларисы Глущенко, зарыбление или более сложный метод биоманипулирования может сработать только в отношении эвтрофированных рек и озер. В случае же с водоемами Таймыра предстоит еще определить самый оптимальный способ. Для чего потребуется тщательное изучение всех параметров водных экосистем водоемов Норило-Пясинской водной системы.
Но даже если там и заниматься искусственным воспроизводством рыбных запасов, то «зарыбление все равно будет стоит немножко других денег». «Если пересчитать кормовую базу, которую вообще может выдержать река Пясина и на сто процентов по этой кормовой базе зарыбить, это все равно обойдется в миллионы рублей, но никак не миллиарды. Поэтому 55 миллиардов — это что-то из разряда фантазийного. Но, конечно, государство вольно делать все, что оно считает нужным, и не всегда это упирается в научные оценки», — отмечает Николай Доронин.
По мнению Александра Белоусова, никаких рыбоводных заводов в Норильском промышленном районе строить вообще не нужно: «Единственное место в России, в котором искусственное воспроизводство оказалось рентабельным, — это Сахалин. Там разведение горбуши, кеты экономически оправданно. Это рыба ценная, массовая, у нее короткий жизненный цикл. Горбуша — один год, кета — три-пять. Окупаемость быстрая. На Севере у осетра созревание где-то десять лет, у тайменя и муксуна тоже семь-десять лет. И у них очень слабая выживаемость. Коэффициенты промыслового возврата будут небольшие. А чем меньше выживаемость, тем дороже выращивание. Поэтому весь наш опыт строительства и эксплуатации подобных предприятий в северных широтах был отрицательным». По мнению специалиста, искусственное воспроизводство в принципе самый капиталоемкий, но при этом самый низкоэффективный метод восстановления биоресурсов. Для Таймыра, возможно, более эффективным станет временный запрет промысла — чтобы восстановились запасы.
Как напомнил журналистам зампред комитета по делам Севера и коренных малочисленных народов Заксобрания Красноярского края Валерий Вэнго, на данный момент промысел в Норило-Пясинской озерно-речной системе полностью восстановлен. А «Норникель» в программе взаимодействия с ассоциациями КМНС в ближайшие пять лет заложил средства на строительство двух новых рыборазводных заводов на Таймыре (общий бюджет программы превышает два миллиарда рублей, при этом один такой завод работает в Норильске с 1980-х). Ученые и специалисты уверены, что в водоемах Крайнего Севера важно заниматься не искусственным воспроизводством биоресурсов, а созданием условий для естественного воспроизводства. Тем более что в ходе БНЭ-2020, кстати, была выявлена «высокая способность микробиологической системы к самоочищению вод от органического загрязнения». «Установлено, что микрофлора исследуемых вод является адаптированной к нефтепродуктам и способна участвовать в их поглощении»; только в реке Амбарной из-за высоких содержаний нефтепродуктов наблюдалось «снижение не только численности нефтеокисляющих бактерий, но и их способности к окислению летучих соединений нефти, бензола, толуола и нафталина», говорилось в отчете СО РАН об итогах БНЭ.
С политической точки зрения выставленный структуре «Норникеля» очередной штраф тоже выглядит необоснованным. Главное опасение в том, что деньги, которые компании, возможно, придется выплатить по решению суда, вряд ли пойдут именно на восстановление водных биоресурсов и именно на Таймыре. «К сожалению, и предыдущие деньги (146 миллиардов рублей штрафа) осели в Москве, и их будущее до сих пор туманно. Поэтому считаю, что основной задачей органов государственной власти должны стать не дальнейшие судебные разбирательства, а необходимость обеспечить, чтобы уже взысканные средства пошли на пользу природы Таймыра. В целом нужно сказать, что “Норникель” является основным налогоплательщиком для Красноярского края. И чем быстрее ситуация разрешится, тем лучше для региона и его налогооблагаемой базы, за счет которой также развивается Таймырский муниципальный район и Норильск», — заявил журналистам Валерий Вэнго.
