В Совете Федерации финишировали мероприятия, посвященные отчету об исполнении бюджета за 2020 год. Верхняя палата парламента утвердила документ. Накануне это сделала Госдума.
Впрочем, в самом утверждении никакой интриги не было – трудно оспорить свершившийся факт. Тем более, что в этот раз недоработки и несостыковки вполне можно списать на то, что бюджет исполнялся «по законам пандемийного времени». На время которых, кстати, правительство получило беспрецедентные полномочия – занимать деньги сверх лимитов, использовать средства из ФНБ на покрытие дефицита. Кабмину также разрешили увеличить общий объем расходов, не внося при этом изменений в основной закон о бюджете. Как говорится, меньше слов – больше дела.
Запас на непредвиденный случай
Дел этих, конечно, и впрямь было больше. Через тот же резервный фонд правительства «прокачали» больше 4 трлн рублей на антиковидные меры: соцподдержку, выплаты медикам, разработку вакцин и закупку оборудования, помощь бизнесу всех форматов и масштабов.
При этом в фонде осталась «сдача» – 410 млрд рублей. Ее перенесли на этот год. Что называется, «запас карман не тянет». В целом же объем неиспользованных бюджетных ассигнований (то есть денег, которые под что-то выделили, но так и не потратили) снова превысил триллион рублей. Однако на этот раз глава Счетной палаты Алексей Кудрин не стал традиционно ругать правительство за такие остатки. Более того, Кудрин вполне недвусмысленно намекнул, что такой антикризисный инструмент, как крупный резерв, который можно оперативно направить на текущие нужды, может еще пригодиться.
«Конечно, сейчас мы видим, что четвертая волна пандемии оказалась еще серьезнее предыдущей. Поэтому поддержка населения, бизнеса, в случае дополнительных ограничений, потребуется. Поэтому такой резерв, он необходим», – заявил глава СП, выступая на пленарном заседании СФ.
Бедность как порок – системный
Как днем раньше, на пленарке Госдумы заявил председатель ее профильного Комитета по бюджету и налогам, Россия стала лидером стран «Двадцатки» по расходам, направленным в 2020 году на поддержку граждан и бизнеса.
«Средства на прямую поддержку граждан в 2020 году – 2,3 трлн рублей. Была поддержана каждая вторая семья страны. В этих семьях — 28 млн детей. Это и есть результат разумной бюджетной политики. На фоне повсеместного повышения уровня бедности в самый тяжелый год в России уровень бедности сократился и достиг минимальных значений», – заявил Макаров.
Однако, как заметил Алексей Кудрин, выступая в Совфеде, праздновать победу над бедностью рано: если в целом по стране она снизилась до 12,1% от общего числа населения, то в некоторых регионах достигает 20%. Правда, глава СП, тоже несколько смягчает краски: по данным Росстата на конец 2020 года были регионы, где порог в 20% уже был превышен. А в Ингушетии показатель и вовсе достиг 30%.
Кроме того, снижение уровня бедности (а точнее, корректировка в меньшую сторону, ведь «прогресс» составил всего 0,2%) происходило на фоне падения реальных доходов россиян – на 2,8%. Это, в основном, были предприниматели, которые несли тяжелые «боевые» потери при борьбе страны с ковидом путем локдаунов. То есть, богаче в пандемийный год никто не стал, скорее наоборот.
На это обратила внимание и спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, выразившая надежду на то, что со следующего года бороться с бедностью будут ускоренными темпами. Глава нижней палаты парламента напомнила, что сам президент объявил низкие доходы главным врагом россиян.
В конце сентября, напомним, на встрече с вице-премьерами правительства Владимир Путин осудил излишнее ликование в некоторых штабах «Единой России» по поводу победы на выборах и сказал — «Враг еще не побежден», уточнив, что имеет в виду «бедность значительного числа населения, нерешенные проблемы в системе здравоохранения, образования, развития инфраструктуры». «Вот, кто наш главный противник», — добавил он, назвав главной целью «повышение уровня и качества жизни граждан нашей страны». Так что, да, главный враг или противник это она, бедность.
Дотянуться до регионов
Говоря о расхождении по уровню бедности в различных регионах нашей бескрайней родины, Алексей Кудрин, по сути, указал на еще один ключевой изъян существующей системы – серьезный разрыв в обеспеченности субъектов.
На этом акцентировал внимание и глава Комитета Совета Федерации по бюджету и финансовым рынкам Анатолий Артамонов: «Несмотря на то что в 2020 году объем межбюджетных трансфертов увеличился на 1,3 триллиона рублей, или на 55 процентов, в целом прошлогодний консолидированный бюджет субъектов РФ был исполнен с дефицитом в сумме 676,6 миллиарда рублей при прогнозируемом профиците 23,2 миллиарда. Такой дефицит он назвал максимальным за последние 10 лет».
Дефицитных регионов в 2020 году в России стало гораздо больше. Согласно заключению на отчет об исполнении бюджета, опубликованному на сайте Счетной палаты, если в 2019 году их было 35, то в 2020-ом – уже 57. При этом части из них, по сути, не на что рассчитывать, кроме как на деньги из федерального центра – в 34 субъектах за счет них формируется больше 40% бюджета.
На это обратил внимание на пленарной сессии в Госдуме и спикер нижней палаты Вячеслав Володин: «Мы сравнили 2016 и 2020 годы. Разница между бюджетной обеспеченностью десяти наиболее самодостаточных [регионов] и менее — растет. Это значит, что меры, которое предпринимает министерство финансов и правительство, недостаточны».
Система требует перемен
Но поскольку о принципиально новых мерах не слышно, то, получается, все что можно сделать, это «поддерживать жизнедеятельность». Ни о каком росте и развитии, курс на которые задан в проекте нового бюджета на следующую трехлетку, и речи быть не может. Тем более, что даже сидя на «федеральной игле» регионы все равно не справляются с собственными социальными обязательствами. На это указал Алексей Кудрин, в качестве примера приведя обеспечение жильем детей-сирот (точнее его отсутствие).
Впрочем, если сопоставить амбиции нового главного финансового документа — предусмотренные им рост инвестиций, потребительского спроса и прочего — с замечаниями по нынешнему бюджету, то выясняется, что перестройки требует далеко не один механизм. Например, Федеральная адресная инвестиционная программа, в которую регулярно вносят объекты, на которые даже документация не разработана. Итогом становятся срывы сроков, а то и заморозка.
Еще одна проблема – госпрограммы. Причем проблема, пожалуй, наиболее системная – на них приходится около 80% бюджета. Но как отмечают в Счетной палате (причем из года в год, а воз и ныне там), даже в самой системе оценки эффективности госпрограмм царит полный разброд. По методике Минэкономразвития 14 программ имеют высокую эффективность реализации, 12 – выше среднего, 14 – ниже среднего. А по критериям Счетной палаты 18 программ дотянули до средней эффективности, 12 показали низкий результат, 13 вообще не подлежат оценке из-за недостатка данных.
Для Минэкономики нехватка данных проблемой явно не представляется – если их нет, то берется целевой результат и умножается на коэффициент 0,7. И вот в отчете уже стоит цифра. Да, она меньше таргета. Но ведь имеется! Независимо от наличия фактического результата.
Таких «слепых пятен» в бюджетном процессе хватает. И об этом не молчат – на них обращает внимание та же Счетная палата, хоть и смягчившая в этом году риторику, но все-таки ставящая во главу угла эффективность расходования бюджетных средств, то есть, денег налогоплательщиков.
Но главная проблема в другом – из выявления недочетов и ошибок принято делать выводы, стремиться их исправить, чтобы не допустить повторения в следующем бюджете. Но сейчас уже конец октября, проект о новом главном финансовом документе страны давно внесен в Госдуму. То есть, никакой работы над ошибками не было.
В следующем году ситуация должна измениться – работу с отчетом за предыдущий год переносят на середину июля. И возможно, система выявления ошибок до их переноса в новый бюджет все-таки заработает. Главное, чтобы за это время не появились новые форс-мажоры или не повторилась ситуация «ковид все спишет».
