Плюнули в лицо?
«Когда человек тонет и тянет к тебе руку, ты не будешь ему говорить: “я тебя спасу в том случае, если ты сделаешь то-то”. Ты его спасаешь». Именно так российский политолог Сергей Марков прокомментировал слухи о том, что Москва, отправляя войска ОДКБ на спасение казахстанской власти, выставляла Акорде какие-то условия (например, о возврате кириллицы или изгнании прозападных НПО). Вероятно, не выставляла — надеялась на то, что спасенный сам поймет, как и в какую сторону нужно реформировать внутреннюю политику. И уж точно не рассчитывала на то, что спасенный начнет плевать в лицо Москвы.
Именно это, по мнению ряда российских экспертов, сделал Касым-Жомарт Токаев в ходе набора нового кабинета министров. Большой интерес вызвала фигура госсекретаря Ерлана Карина. «Человек с тяжелейшей биографией. И тут уже идет речь об исламизме, причем, радикального салафитского направления, о пантюркизме и сторонниках великого Турана в идеологическом руководстве блока страны, о националистах самого худшего толка. И это уже кадры Токаева», — говорит известный политолог Евгений Сатановский. Однако главного внимания россиян удостоился новый министр информации Аскар Умаров — не раз и не два позволявший себе оскорблять Россию и россиян различными словами, а также называвший русских в Казахстане «навязанной диаспорой» — то есть чужими. «Назначение "пещерного" Умарова, этот реверанс в пользу всех русофобов — как внутренних, так и внешних, — выглядит как попытка Токаева отыграть в сторону от России и спасшей его (не говоря уже о Казахстане) ОДКБ», — говорит востоковед Александр Князев.
Неудивительно, что на это назначение крайне резко отреагировали не только ряд СМИ и экспертов, но и некоторые чиновники. «На космодроме Байконур мы не будем рады министру Аскару Умарову. Мы его там не ждем», — заявил Дмитрий Рогозин. «Рогозин сейчас выступает в двух ипостасях: с одной стороны — он руководитель крупной госкорпорации, а с другой стороны — претендует на роль лидера определенного идеологического течения. И у него эти две ипостаси конкурируют между собой, — говорит президент коммуникационного холдинга «Минченко консалтинг» Евгений Минченко. — Поэтому, я думаю, постом в адрес Умарова Рогозин просто удерживает свое политическое позиционирование. Сама по себе история с Умаровым здесь вторична».
Профессиональная реакция
Возмутились и те, в чьи обязанности входит выстраивать взаимодействие Москвы с гражданским обществом Казахстана — для них назначение Умарова видится как готовность казахстанских властей продолжать прежний курс по взращиванию местных агрессивных националистов. «Россотрудничество не поддерживает контакты, не работает и не сотрудничает с русофобской дрянью, что полностью предотвращает любое наше взаимодействие с упоминавшимся министром и возглавляемым им министерством информации в нынешней конфигурации», — говорит глава Россотрудничества Евгений Примаков.
Однако в МИД и Администрации президента отреагировали куда более спокойно. «Заявления националистического толка, сюда входят все: и ксенофобия, и разжигание ненависти, которые справедливо вызвали, как многие сказали, обостренную реакцию у граждан и России, и Казахстана, — мы считаем неприемлемыми», — пояснила Мария Захарова, добавив при этом, что назначение Умарова является суверенным делом казахстанских властей. «Действительно, имели место неловкие высказывания, некорректные высказывания, но здесь прежде всего следует исходить из того, что это президент Казахстана, президент нашего партнерского, союзнического государства назначил свой кабинет министров, и он оказал господину Умарову доверие. Судить следует по тем заявлениям, которые Умаров уже будет делать в своем новом статусе, и, безусловно, нужно и предстоит работать, взаимодействовать и углублять сотрудничество с теми министрами, которых назначил президент Токаев», — заявил Дмитрий Песков.
Примерно в том же духе отреагировал и первый зампредседателя комитета Госдумы по делам СНГ Константин Затулин, который обычно крайне резко комментирует всякие русофобские шаги в соседних странах. «Это, безусловно, глубоко внутренне дело Казахстана. Тот факт, что наше внимание привлёк человек, который до этого позволял себе недопустимые высказывания, вполне естественен. Мы имеем право этим возмутиться, что мы и сделали», — заявил депутат.
Слова и дела
Многие, естественно, раскритиковали российскую власть за столь пассивную реакцию. Однако эта критика пока что беспочвенна — Москва заняла вполне логичную позицию. Которая, с одной стороны, демонстрирует формальное невмешательство во внутренние дела Казахстана и, с другой, учитывает специфику этих самых внутренних дел.
Очевидно, что Токаев назначал коалиционное правительство, которое должно было отражать межклановый расклад. И учитывая силу вскормленных националистов, он не мог не бросить им косточку в лице Умарова. «Видимо, назначение господина Умарова — пример того, на какие тяжелейшие сознательные компромиссы приходится идти господину президенту», — пишет Евгений Примаков.
Москва это принимает и понимает — для нее куда важнее не персоналии, а их будущая работа. Сейчас, конечно, Умаров пытается показать, что эта работа будет на благо России. Он дал первое интервью — (правда, в письменной форме), где дезавуировал свои оскорбительные слова. «Обвинения и выводы на основе эмоциональных и некорректных перепалок в соцсетях более чем 10-летней давности понятны, но исчерпаны. Этот виртуальный мусор давно уже истлел», — пояснил свеженазначенный министр, после чего высказал ряд комплиментов Москве. «У нас самая непрерывная протяженная сухопутная граница в мире. Однако, помимо территориальной близости наши страны в первую очередь связывают крепкая дружба, взаимное уважение и стратегическое сотрудничество. Россия по праву является ближайшим партнером Казахстана», — написал он. По словам Умарова, страны ОДКБ «оперативно отреагировали и внесли свой большой вклад в стабилизацию ситуации», и «роль России в этом процессе неоценима».
Однако насколько его слова будут совпадать с делом? На первый взгляд, должны — ведь Токаев прекрасно понимает, что именно курс на национализм стал одной из причин нынешних волнений. Понимает, что казахские националисты не воспринимают и не будут воспринимать Токаева как «своего» — сколько бы он их не кормил. Для них он всегда будет чужим, который слишком заботится о делах, выражаясь словами господина Умарова, «навязанной диаспоры» в лице русских.
Наконец, Токаев понимает, что если он продолжит курс на национализм и притеснение русских в Казахстане, то уже в обозримом будущем получит новое выступление своих противников. Вот только на этот раз Москва руку помощи уже может не протянуть.
