Я неоднократно называл Казахстан «машиной времени» для России. Многое в нем, начиная со структуры экономики и заканчивая менталитетом его населения, имеет сходства с Россией. Единственное заметное отличие — это разность территорий: Казахстан в десять раз меньше России, поэтому и процессы в этой стране протекают намного быстрее. В этом отношении на примере Казахстана мы можем своими глазами наблюдать за тем, каким может быть будущее нашей страны.
Действительно, за последние годы в Казахстане была полностью зачищена вся оппозиция. Все политические партии оказались под жесточайшим контролем. Контрэлиты фактически были изгнаны из страны. И казалась, что эту стабильность ничто не может нарушить. Сегодня же мы видим в действии процесс «торфяного пожара»: протест уходит вниз, начинает тлеть и может вспыхнуть в любом месте и в любой момент. Это придает кризису еще более опасные очертания.
Конечно, полыхнуло неслучайно и не с чьей-то «внешней» подачи. В стране накопились серьезные противоречия в социальной сфере, связанные с разбухшим сырьевым сектором в экономике, который только провоцировал усиление экономического неравенства. На это также наложилась смена поколений: тех, кто родился в СССР, все меньше, а тех, кто родился после распада Союза, все больше. У этого нового поколения сформировались совершенно другие запросы, в том числе по отношению к уровню жизни. Не зря Казахстан известен как очень закредитованная страна: люди здесь привыкли жить не по карману и все чаще выдвигают к власти качественно новые требования.
Тут еще стоит вспомнить то, о чем постоянно твердил Нурсултан Назарбаев: сначала экономика, а затем политика. Любопытно, что его сменщик, Касым-Жомарт Токаев, сразу же сделал ставку на политической модернизации, что было вполне адекватно тем задачам, которые стояли перед страной. Однако опасность любой политической модернизации заключается в том, что она может начать «обгонять» модернизацию экономическую. И тогда внутри этого зазора может начать очень серьезно искрить.
Прибавьте к этому отношение к государству не как к институциональной силе, а как к закрытому акционерному обществу, которое, как думают казахи, обслуживает только частные интересы богатых акторов, и вы получите гремучую смесь, которую успешно удалось поджечь, подняв цены на сжиженный газ.
Неудивительно, что протест так быстро вышел из экономической повестки и зазвучали политические лозунги. Неудивительно и то, что протестная волна так быстро накрыла большую часть страны. Одна из особенностей казахстанского общества заключается в том, что оно очень быстро собирается.
Например, можно вспомнить протесты, которые разгорелись на одном нефтеперерабатывающем заводе, когда турецкие рабочие кого-то обидели. Чуть ли не сразу туда прибежало порядка 400 казахов с арматурой. В Казахстане существуют свои практики взаимодействия и работают свои механизмы солидарности, чем, конечно же, пользуются как крупные клановые игроки, так и скрытые криминальные силы.
По сути, то, что мы наблюдаем сейчас в Казахстане, очень напоминает киргизский сценарий. Захват административных зданий и их поджог при полной слабости силового контура. Более того, это явно хорошо организованный, криминальный протест: люди прекрасно понимают к каким зданиям нужно идти и что делать.
Другими словами, в стране набирает обороты большой ресурсный и политический передел внутри этого акционерного общества, но вряд ли его активы пойдут на продажу каким-то внешним силам. Этот передел будет жестко зациклен на внутриклановых противоречиях.
Россию этот казахстанский кризис, конечно, не может не тревожить. Во-первых, наши страны разделяет огромная общая граница в семь с половиной тысяч километров. Она де-факто делимитирована, а де-юре открыта. В этой пограничной зоне находится огромное количество предприятий, здесь сконцентрировано порядка 75% нашего торгового оборота.
Во-вторых, Казахстан для России является «стеной», которая закрывает нас от входа в Центральную Азию. Дестабилизация Казахстана автоматически означает дестабилизацию Сибири, где располагаются наши нефтегазовые месторождения. Поэтому стабильность Казахстана — это фактор и нашей внутренней стабильности.
Наконец, в-третьих, до 25% российское несырьевого экспорта идет в Казахстан и порядка 70% сырьевого экспорта в Казахстане идет через Россию. В этом смысле мы являемся «сиамскими близнецами», и эта связанность перед лицом нынешнего кризиса также может обернуться болезненными последствиями для Москвы.
Пока что власть удерживается в административном севере, а нефтегазовый запад, который хронически недополучал ресурсов для развития, и плотно населенный юг страны уже активно бурлят. Однако судьба Казахстана будет решаться буквально в ближайшие сутки.
Все будет зависеть от того, удастся ли властям страны пройти между «Сциллой» белорусского сценария и «Харибдой» киргизского. Потому что ни превращение Казахстана в страну-изгоя, какой стала Белоруссия после жесткого силового подавления протеста, ни коллапс государства, который произошел в Киргизии, не нужны ни Казахстану, ни России.
